часа усиленной гребли, а гребцы трудились всю ночь.
слушайся: хоть он молод, а дно знает, как рыба. Ефа, прыгай к ним, веди
берегом.
осетров. На воде лежали поплавки из красной осокоревой коры, поддерживая
дорожку из острых крючьев для донной ловли.
рванулась, целясь на еще не видимый проход.
конских копыт и покатился, как бурый шар. Не различишь, где спина, где
голова. Каждый волосок, каждая жилка жилистого тела, жаждая жизни, спасали
ее согласно-дружными усилиями.
солянок. Солончак гладко, едва заметно клонился к мертвому зеркалу
соленого озера, которое было восточным рубежом тмутороканской земли.
Земли, но не княжества. Недавними усилиями князя Ростислава княжество
перекинулось через соленые озера, разветвилось в кубанских и донских
плавнях, шагнуло до гор на спинах боевых коней, вторглось на север, в
закубанские степи. Гулял слух, что не князь Ростислав соскучился сидеть на
Волыни, а тмутороканцы, скучая по добром князе, выманили Ростислава из
Владимира. Как княжна из сказки, что разглядела из злата терема храброго
витязя... Оставим песни гуслярам.
Стоял крепко на двух опорах, будто бы чуждых: на силе и на вольности.
Никому не завидовал, ибо не сознавал себя обиженным, принужденным,
несчастным - и не был таким. В Тмуторокани отличали своих от чужих не по
говору, не по облику, не по вере, но тем, что ты для Тмуторокани? Друг или
недруг? И русский обычай распространялся легко: добровольно, как образец.
берегом соленого озера, недавней тмутороканской границы, поднимая стаи
долгоносых птиц, искателей червяков в жирной грязи.
Склир.
срока. Что в нем! Летняя шкура не годится на полость для зимней кошевни.
Волчье мясо и наши собаки есть не станут. Зато мы с тобой потешились
скачкой.
Прими мою благодарность. Я привык думать, что большей прыткости бега, чем
квадриги у нас на ипподроме, достичь нельзя. Но по-хозяйски ли мы
поступили? Волк - враг твоих стад. Он не перестанет тебе вредить, пусть ты
и даровал ему жизнь.
Ростислав. - Стада, разбредясь по небрежности пастухов, сами себе причинят
больше вреда. Волк тоже пастух, тоже заботится о стаде. Он берет слабого,
глупого, больного и улучшает породу.
князем. И каждый раз, как сегодня, что-то значительное звучит под простыми
словами. Может быть, в том виноват сам Склир? Стараясь понять князя
Ростислава, он кружит около него, как голодный волк около стада.
греческой Таврии от русского князя? Нельзя спрашивать! Вопрошающий
награждается ложью. Эта ядовитая мудрость оскопляла умы и более тонких
разведчиков, чем комес Склир. Итак, князь Ростислав считает полезной
угрозу извне. А кто волк? И кто пастухи? Склир настаивал:
скот. Ты имел право убить его, чтобы убить, и бросить тушу стервятникам,
как поступает он сам.
в состоянии чем-либо овладеть и отказаться собственной волей - это значит
мочь вдвойне. Отпустить зверя живым - пустое дело, забава. Не случалось ли
тебе пощадить в бою противника? Лишить себя удара?
поле, устланное трупами, а мир с бывшим противником. Вон там, - Ростислав
указал на восток, вдаль, где дневное марево превращало в мираж другой
берег соленого озера, - касоги понимают такое. Они говорят: лишняя кровь
зовет лишнюю кровь.
комес. - Их мудрость - мудрость детей.
Ростислав и ответил:
Ростиславом. Неприязнь многолика. Та, которую комес привез из Херсонеса,
оборачивалась ненавистью. Мешала, слепила. И Склир вместо змеиной
хитрости, с которой он - обдуманно! - собирался влезть в душу русского
князя, щедро смазав путь лестью, спорил. Увлекался спором в заведомо
бессмысленном стремлении победить словом - будто бы словом побеждают. И
это он, всосавший с молоком матери познание ничтожества слова!
собеседнику включены философами в способы познания чужих мыслей. Чего же
он добился? Да, князь Ростислав будет опаснейшим врагом, если бросится на
имперскую Таврию. Но нападет ли? Захочет ли нападать? Нет ответа.
из которых любезно подставили под удар гостю, степных птиц - дроф,
стрепетов, битых стрелами Ростислава и других русских. Комес Склир, не
будучи метким стрелком, отказался от лука.
побеждали скачкой по мягким дорогам, с холма в низину, с низины на холм,
среди скошенных полей, заставленных тяжелыми снопами. Здесь хлеба
вызревают в начале лета. В долинке, на полупути, ждала подстава свежих
лошадей. С утра третий раз меняли коней: лошадь слабей человека.
в печь попал. Палит с неба, палит от земли, земля жжет ноги через мягкие
подошвы сапог.
молока. В маленьких бурдюках, пышно укутанных шерстью, странно-сухое,
кисловато-острое питье сохранило погребной холод. Пили все. С животов
лошадей тек прозрачный пот тонкой струей.
спокойнее, и они считаются особенно пригодными для женщин. Комес был рад
иноходцу. С рассвета в седле и сменить трех лошадей - такого он не
испытывал. Он выбивался из сил, чего не хотел показать. И все же вниманье
к нему Склир прибавил, как оскорбленье, к счету завистливой ненависти.
шелковый же плащ, голова в затканной золотом повязке - подарки греческой
Таврии тмутороканскому владетелю. Комес Склир разрядился по-русски: в
рубахе из тончайшего льна, с воротом, рукавами, полой и грудью, залитыми
затейливой вышивкой тмутороканского дела, с мелким жемчугом русского
севера; такой же пояс; штаны белого льна тканью потолще, чем на рубашке;
сапоги тонкой желтой кожи с мягкой, выворотной подошвой - удобнее нет для
езды. Все это из вещей, которыми отдаривался князь Ростислав. Склир носил
русское платье по этикету.
списку, как делалось раньше. Цель - привлечь добрые чувства, обязать
влиятельных людей. И - по старому тонкому правилу имперских сношений с
варварами - внести рознь между получателями неодноценностью даримого.
Почему-де такого-то греки считают лучшим, чем я? Чем это он перед ними
выслуживается?
сказал:
подобным поступком - раздачей помимо тебя - мы можем показать, что не
понимаем достоинства такого князя, как ты. Прошу тебя именем наместника
базилевса и моим: прикажи слугам отнести это и поступи, как захочешь.
но вдруг согласился. Заготовленные Склиром дальнейшие настоянья остались
втуне. В начатой игре он бил удачно первой же меченой костью. Дальше пошло
по-иному. Склир не мог понять: то ли соперник играет не по правилам" то ли
попросту он таков? Непониманье увеличивало злость, усложняло игру, слова
будто бы сами собой приобретали двойной смысл.
ловца, встреченного у входа в Сурожский пролив. То был боярин Вышата,
знатный новгородец. Отец Вышаты, Остромир, бывал тысяцким, выборным
правителем в Новгороде. Остромира нынешний киевский князь Изяслав посадил
своим наместником, покидая Новгород для Киева.
князя Изяслава? Несколько подданных империи, таврийских купцов, имевших
оседлость в Тмуторокани и Корчеве, не умели ответить на этот вопрос.
наездником. Вышату вышучивали: его-де приворожили морские русалки, из-за
них он проводит на море две ночи из трех; ходить Вышате в зятьях соленого
морского царя, как новгородец Садко хаживал в зятьях ильменского.
зашпыняют. Дескать, дело с морским царем намечается, и дочь у него хороша.
Одно - чешуя на девическом хвосте жестковата. Ныне на морском дне строят