меньше деревянной, он связал их вместе накрепко, крест-накрест, ниткой;
потом аккуратно и щеголевато увертел их в чистую белую бумагу и обвязал
тоненькою тесемочкой, тоже накрест, а узелок приладил так, чтобы помудренее
было развязать. Это для того, чтобы на время отвлечь внимание старухи,
когда она начнет возиться с узелком, и улучить таким образом минуту.
Железная же пластинка прибавлена была для весу, чтобы старуха хоть в первую
минуту не догадалась, что "вещь" деревянная. Все это хранилось у него до
времени под диваном. Только что он достал заклад, как вдруг где-то на дворе
раздался чей-то крик:
свои тринадцать ступеней, осторожно, неслышно, как кошка. Предстояло самое
важное дело - украсть из кухни топор. О том, что дело надо сделать топором,
решено им было уже давно. У него был еще складной садовый ножик; но на нож,
и особенно на свои силы, он не надеялся, а потому и остановился на топоре
окончательно. Заметим кстати одну особенность по поводу всех окончательных
решений, уже принятых им в этом деле. Они имели одно странное свойство: чем
окончательнее они становились, тем безобразнее, нелепее, тотчас же
становились и в его глазах. Несмотря на всю мучительную внутреннюю борьбу
свою, он никогда, ни на одно мгновение не мог уверовать в исполнимость
своих замыслов во все это время.
точки было бы им разобрано и решено окончательно и сомнений не оставалось
бы уже более никаких, - то тут-то бы, кажется, он и отказался от всего, как
от нелепости, чудовищности и невозможности. Но неразрешенных пунктов и
сомнений оставалась еще целая бездна. Что же касается до того, где достать
топор, то эта мелочь его нисколько не беспокоила, потому что не было ничего
легче. Дело в том, что Настасьи, и особенно по вечерам, поминутно не бывало
дома: или убежит к соседям, или в лавочку, а дверь всегда оставляет
настежь. Хозяйка только из-за этого с ней и ссорилась. Итак, стоило только
потихоньку войти, когда придет время, в кухню и взять топор, а потом, чрез
час (когда все уже кончится), войти и положить обратно. Но представлялись и
сомнения: он, положим, придет через час, чтобы положить обратно, а Настасья
тут как тут, воротилась. Конечно, надо пройти мимо и выждать, пока она
опять выйдет. А ну как тем временем хватится топора, искать начнет,
раскричится, - вот и подозрение или, по крайней мере, случай к подозрению.
было. Он думал о главном, а мелочи отлагал до тех пор, когда сам во всем
убедится. Но последнее казалось решительно неосуществимым. Так, по крайней
мере, казалось ему самому. Никак он не мог, например, вообразить себе, что
когда-нибудь он кончит думать, встанет и - просто пойдет туда... Даже
недавнюю пробу свою (то есть визит с намерением окончательно осмотреть
место) он только пробовал было сделать, но далеко не взаправду, а так:
"дай-ка, дескать, пойду и опробую, что мечтать-то!" - и тотчас не выдержал,
плюнул и убежал, в остервенении на самого себя. А между тем, казалось бы,
весь анализ, в смысле нравственного разрешения вопроса, был уже им
покончен: казуистика его выточилась, как бритва, и сам в себе он уже не
находил сознательных возражений. Но в последнем случае он просто не верил
себе и упрямо, рабски, искал возражений по сторонам и ощупью, как будто кто
его принуждал и тянул к тому. Последний же день, так нечаянно наступивший и
все разом порешивший, подействовал на него почти совсем механически: как
будто его кто-то взял за руку и потянул за собой, неотразимо, слепо, с
неестественною силой, без возражений. Точно он попал клочком одежды в
колесо машины, и его начало в нее втягивать.
так легко отыскиваются и выдаются почти все преступления и так явно
обозначаются следы почти всех преступников? Он пришел мало-помалу к
многообразным и любопытным заключениям, и, по его мнению, главнейшая
причина заключается не столько в материальной невозможности скрыть
преступление, как в самом преступнике; сам же преступник, и почти всякий, в
момент преступления подвергается какому-то упадку воли и рассудка,
сменяемых, напротив того, детским феноменальным легкомыслием, и именно в
тот момент, когда наиболее необходимы рассудок и осторожность. По убеждению
его, выходило, что это затмение рассудка и упадок воли охватывают человека
подобно болезни, развиваются постепенно и доходят до высшего своего момента
незадолго до совершения преступления; продолжаются в том же виде в самый
момент преступления и еще несколько времени после него, судя по
индивидууму; затем проходят так же, как проходит всякая болезнь. Вопрос же:
болезнь ли порождает самое преступление или само преступление, как-нибудь
по особенной натуре своей, всегда сопровождается чем-то вроде болезни? - он
еще не чувствовал себя в силах разрешить.
может быть подобных болезненных переворотов, что рассудок и воля останутся
при нем, неотъемлемо, во все время исполнения задуманного, единственно по
той причине, что задуманное им - "не преступление"... Опускаем весь тот
процесс, посредством которого он дошел до последнего решения; мы и без того
слишком забежали вперед... Прибавим только, что фактические, чисто
материальные затруднения дела вообще играли в уме его самую второстепенную
роль. "Стоит только сохранить над ними всю волю и весь рассудок, и они, в
свое время, все будут побеждены, когда придется познакомиться до малейшей
тонкости со всеми подробностями дела..." Но дело не начиналось.
Окончательным своим решениям он продолжал всего менее верить, и когда
пробил час, все вышло совсем не так, а как-то нечаянно, даже почти
неожиданно.
он сошел с лестницы. Поровнявшись с хозяйкиною кухней, как и всегда
отворенною настежь, он осторожно покосился в нее глазами, чтоб оглядеть
предварительно: нет ли там, в отсутствие Настасьи, самой хозяйки, а если
нет, то хорошо ли заперты двери в ее комнате, чтоб она тоже как-нибудь
оттуда не выглянула когда он за топором войдет? Но каково же было его
изумление, когда он вдруг увидал, что Настасья не только на этот раз дома,
у себя в кухне, но еще занимается делом: вынимает из корзины белье и
развешивает на веревках! Увидев его, она перестала развешивать, обернулась
к нему и все время смотрела на него, пока он проходил. Он отвел глаза и
прошел, как будто ничего не замечая. Но дело было кончено: нет топора! Он
был поражен ужасно.
ее непременно в эту минуту не будет дома? Почему, почему, почему я так
наверно это решил?" Он был раздавлен, даже как-то унижен. Ему хотелось
смеяться над собою со злости... Тупая, зверская злоба закипела в нем.
гулять, ему было противно; воротиться домой - еще противнее. "И какой
случай навсегда потерял!" - пробормотал он, бесцельно стоя под воротами,
прямо против темной каморки дворника, тоже отворенной. Вдруг он вздрогнул.
Из каморки дворника, бывшей от него в двух шагах, из-под лавки направо
что-то блеснуло ему в глаза... Он осмотрелся кругом - никого. На цыпочках
подошел он к дворницкой, сошел вниз по двум ступенькам и слабым голосом
окликнул дворника. "Так и есть, нет дома! Где-нибудь близко, впрочем, на
дворе, потому что дверь отперта настежь". Он бросился стремглав на топор
(это был топор) и вытащил его из-под лавки, где он лежал между двумя
поленами; тут же, не выходя, прикрепил его к петле, обе руки засунул в
карманы и вышел из дворницкой; никто не заметил! "Не рассудок, так бес!" -
подумал он, странно усмехаясь. Этот случай ободрил его чрезвычайно.
подозрений. Мало глядел он на прохожих, даже старался совсем не глядеть на
лица и быть как можно неприметнее. Тут вспомнилась ему его шляпа. "Боже
мой! И деньги были третьего дня, и не мог переменить на фуражку!" Проклятие
вырвалось из души его.
стенных часах, уже десять минут восьмого. Надо было и торопиться и в то же
время сделать крюк: подойти к дому в обход, с другой стороны...
иногда думал, что очень будет бояться. Но он не очень теперь боялся, даже
не боялся совсем. Занимали его в это мгновение даже какие-то посторонние
мысли, только вс° ненадолго. Проходя мимо Юсупова сада, он даже очень было
занялся мыслию об устройстве высоких фонтанов и о том, как бы они хорошо
освежали воздух на всех площадях. Мало-помалу он перешел к убеждению, что
если бы распространить Летний сад на все Марсово поле и даже соединить с
дворцовым Михайловским садом, то была бы прекрасная и полезнейшая для
города вещь. Тут заинтересовало его вдруг: почему именно во всех больших
городах человек не то что по одной необходимости, но как-то особенно
наклонен жить и селиться именно в таких частях города, где нет ни садов, ни
фонтанов, где грязь и вонь, и всякая гадость. Тут ему вспомнились его
собственные прогулки по Сенной, и он на минуту очнулся. "Что за вздор, -
подумал он. - Нет, лучше совсем ничего не думать!"
Василенко Иван
Русанов Владислав
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Лукин Евгений
Зыков Виталий