Чтение 17–й страницы книги ~Путь на Грумант~

сбивали

______________________________

' При северном сиянии.

охотников с ног, стало трудно дышать. Губы пересыхали и лопались,
ресницы смерзались. Сухой мелкий снег забивал все поры одежды. Держась
друг за друга, Степан и Ваня шли по колено в снегу, падали, с трудом
поднимались и снова шли, еле передвигая ноги.

Где море, где горы, где изба?.. Пурга закрыла все. Кругом белая
зыбкая стена, и в ушах только стон и свист разгулявшегося ветра.

"Беда",- подумал Степан. - Эй, Ваня, давай заляжем! - крикнул он,
стараясь пересилить вой пурги.

- ...из сил... выбился, - едва донеслось в ответ. "Ослаб, ох ты,
горе..." - помор ухватил мальчика за рукав и притянул к себе.

- Держись, милый, сейчас заляжем, - выдохнул он, сам едва двигая
замерзшим подбородком.

Ваня только прижался к Степану, ища у него защиты. Шарапов
остановился, приставил к одному из сугробов санки и, не выпуская из рук
шеста, сел с мальчиком в снег.

- Не бойся, Ванюха, и хуже бывало, а живыми оставались!

Ваня молчал.

Пурга словно почуяла жертву. Еще злее завыл ветер, и скоро снежная
лавина погребла и сани и людей.

Но не так легко живыми похоронить поморов!

Вот сугроб зашевелился. Это Степан надел на руку шапку и просунул ее
сквозь снег, сделал дыру, чтобы не задохнуться. Потом он стал уминать
боками снег вокруг себя. Освободившись, привстал и высунулся наружу. В
лицо, как с лопаты, швырнуло колючим снегом.

- Эх ты, серчает пурга! - пробормотал он, скрываясь в снежную пещеру.
По всему было видно, что отсиживаться придется долго, и он стал
тормошить мальчика.

- Ну, Ванюха, что примолк? Хоромы-то у нас что надо: и тепло и не
дует.

- Спать охота... Да мокроты много...- отозвался Ваня и покрутил шеей,
залепленной талым снегом.

- Ну-к что ж, мокро, от мокроты не сгибнешь. А спать нельзя. В носу
щекотать надо, чтоб сон не брал... Слышь, Ванюха?

- Да я не сплю, - с трудом отвечал мальчик. Он так измучился, что
тяжело было слово сказать, все тело охватывала непреодолимая слабость. -
Не сплю...

А пурга делала свое дело. Сугроб становился все выше. Его уже не
пробьешь рукой, в тесной норе стало нечем дышать. Степан то и дело
расшатывал шест, пытаясь проделать в снегу отверстие для доступа
воздуха.

В избушке напрасно ждали охотников. В светильнике за это время уже
успела выгореть полусуточная норма жира, и Алексей несколько раз
приоткрывал дверь, подолгу вслушиваясь в шум ветра. Из темноты летели
только потоки снега.

Федор, подперев голову руками, сидел за столом. Наконец он не
выдержал и встал.

- Пойдем, Алексей... может, близко где наши... Наскоро одевшись, они
взяли багры и вышли из избы. Дверь оставили открытой.

Медвежонок, очутившись один, с недоумением посмотрел на уходящих,
потоптался по горнице и выскочил вслед за ними.

Все трое исчезли в снежном буране.

Пурга разгулялась вовсю, каждый шаг давался ценой огромных усилий. Но
еще тяжелее было на душе у Алексея. "Сынок, Ванюха, сыночек, неужели
пропал..." - не выходила из головы навязчивая мысль.

Федор молча, настойчиво пробивался вперед, помогал Алексею. Да разве
что разглядишь в этой кромешной мгле, когда со всех сторон бьет и
толкает метель, смерть!..

То ли час прошел, то ли пять минут - кто знает! Вдруг медвежонок, все
время не отходивший от людей, насторожился и стал принюхиваться, глубоко
зарываясь мордой в снег. Фыркнув, он пошел куда-то в сторону.

- Федор, гляди, чует след мишка, не наши ли? Зимовщики решили
довериться обонянию зверя и, собрав силы, старались не отставать от
него. Медвежонок, часто останавливаясь и принюхиваясь, уверенно забирал
все вправо. Внезапно Федор остановился, почти наткнувшись на своего
четвероногого проводника, яростно разрывавшего высокий сугроб. А Химков
уже показывал рукой куда-то вверх.

- Шест... Шест! - оба бросились разгребать баграми снег. Они
задыхались на ледяном ветру, слепли от снежной пыли, но ведь, может
быть, каждая минута стоила жизни!..

Ваня был в полузабытьи. До него глухо, издалека доносились непонятные
слова. Это Степан, стараясь отогнать от мальчика гибельный сон, все
говорил и говорил... Но вот Ване показалось, будто кто-то толкнул его в
бок. Он открыл глаза, повернулся и - что за чудо!.. Шершавый язык
тыкался ему в нос, в щеки, в губы. Слышалось тихое повизгивание.

- Мишка, ты откуда? - встрепенулся мальчик. - Степан, мишка здесь!

Степан же, чувствуя, как сильно задвигался шест у него в руках,
думал: "Либо ошкуй, либо Федор".

Вскоре Федор добрался до пленников и рывком вытащил из сугроба
сначала Степана, потом Ваню.

- Ваня, сынок, думал, не увижу тебя! - бросился к мальчику Алексей.

- Ну-к что ж, братцы, спасибо. Видно, не написана про нас смерть эта,
стало быть, жить будем! - благодарил Степан стараясь за обычной
шутливостью тона скрыть только что пережитый страх: страх не за себя -
за ребенка.

- Не те слова говоришь, - нахмурился Федор, - до избы добраться надо,
там радуйся...

Химков, обняв за плечи сына, вглядывался в пургу. Вот он решительно
повернулся к товарищам.

Под защитой гор стало идти куда легче

Ветер с горы... идти против ветра надо. Туда... - он показал рукой в
крутой снег. - Потом вдоль горы пойдем. Изба под горой... Против ветра.

Все поняли мысль Алексея. Шли долго, медленно, вязли в глубоком
снегу, останавливались, отдыхали.

- Федор, а ведь ветер стишал будто.

- Пожалуй, верно. Только надолго ли?

- К скалам подходим! - закричал Степан над самым ухом Вани. - Не
отставай!

Под защитой гор идти стало куда легче. Вот и знак: в белесом вихре
проглянул высокий черный столб; блеснул слабый огонек. Он делался все
ярче и сильнее, пока не превратился в желтый прямоугольник открытой
двери. В колеблющемся свете жирника комариным роем сновали мириады
снежинок, оживляя своей пляской безжизненный холод пустыни.

Как хороша и уютна показалась изба!.. На столе приветливо светил
огонь, в печи потрескивали дрова, а в котелке закипали вкусные щи из
квашеной салаты. На вертеле шипела, поджариваясь, медвежатина.
Отогрелись, поужинали охотники, все рассказали, как плутали в пургу, как
боялись друг за друга, радостно было у всех на душе. Почти от верной
гибели спаслись.

А ведь, ребята, благодарить нам медведя надо. Кабы не он, не найти
вас, - сказал Федор.

Тепло в избе.

В печи тлеют горячие угли, а там, снаружи, во мраке ночи лютует
вьюга, и ветер с такой силой налегает на бревенчатые стены, что они
поскрипывают в пазах.

Чисто лодья на взводне! - заметил кто-то сквозь сон

К утру пурга разошлась еще злее. Избу так замело, что зимовщики с
трудом вышли наружу и долго отгребали снег от двери.

Вот когда пошли в ход запасы дров для печи и жира для освещения!

- Ну, задул полуночник, разыгрался, теперь неделю, а то и боле
кружить будет! - Алексей посмотрел на приунывших товарищей и добавил: -
Скучать не будем, братцы, работенки много, обутку починить да новую надо
сшить.

И правда, Химков никому не давал скучать, изобретая все новые и новые
занятия

Как-то раз, хорошо наточив нож, он стал вырезать из деревянных чурок
маленькие фигурки.

Вот хочу сделать заморскую игру - шахматы.

- Помню, отец, ты играл с Савелием в третьем году, еще когда мы в
Архангельске гостили.

- Не только я да Савелий, многие наши знают их, сынок. Занятная игра,
ума требует. Ты, Федор, по резьбе мастер, помоги мне: таких вот надо
четыре - это башни прозываются, этих - кони - тоже четыре.

Общими усилиями были вырезаны все тридцать две фигуры. Федор
умудрился обтачивать их даже острием топора. Половину фигур вымазали
сажей, а другие оставили белыми.

Таким же образом из широкого обрезка Федор смастерил шахматную доску,
расчертив ее на квадраты раскаленным гвоздем.

Кажется, все умел Федор, уж только неповоротлив очень да домосед
большой. Впрочем, в решительные минуты вся его неповоротливость разом
пропадала.

В общем же он был прямой противоположностью Шарапову - страстному