послушного его воле.
прозвучавшее как полый предмет, и на этот звук откликнулось сердце
Вольферта. Сэм еще раз ударил лопатой.
захлопав в ладоши.
невнятный шорох, донесшийся до него сверху. Он поднял глаза, и - о ужас!
- при свете гаснущего костра ему показалось, что над скалой он видит
отвратительное лицо утопленника-буканьера, который, злобно осклабившись,
смотрит в упор на него. Вольферт закричал во весь голос и обронил от
испуга фонарь. Страх Вольферта заразил остальных. Негр выскочил прочь из
ямы, доктор бросил свой фолиант и корзинку и принялся бормотать
по-немецки молитвы. Все были охвачены ужасом и смятением. Костер погас,
фонарь тоже. В суматохе наши кладоискатели натыкались один на другого, и
это окончательно сбило их с толку. Им мерещилось, что на них ринулся
целый легион призраков и что в зыбком свете, распространяемом тлеющими
угольками угасающего костра, они видят какие-то причудливые фигуры в
красных колпаках, которые беснуются и вопят вокруг них. Доктор побежал в
одну сторону, негр - в другую, тогда как Вольферт кинулся к берегу.
Пробираясь сквозь кусты и колючки, он слышал за собою тяжелый топот. За
ним гнались по пятам. Сломя голову ринулся он вперед. Топот все
приближался и приближался. Он почувствовал, как его хватают за плащ, но
внезапно кто-то напал на его преследователя. Завязалась яростная борьба.
Грянул пистолетный выстрел, и его вспышка озарила на мгновение скалу и
кусты. Вольферт увидел две схватившиеся фигуры, и опять стало темно, еще
темнее, чем прежде. Противники продолжали бороться, они душили друг
друга, задыхались, стонали, катались между камней. Слышалось рычание,
точно ворчала злая собака; это рычание прерывалось ужасающими
проклятиями, и Вольферту почудилось, что он узнает голос буканьера. Он
охотно убежал бы отсюда, но, попав на самый край пропасти, не мог
сделать больше ни шага. Враги снова вскочили на ноги, и опять
возобновилась борьба; только выносливость и выдержка могли, по-видимому,
решить исход этой яростной схватки. Вдруг один из противников был
сброшен другим с вершины утеса и свалился в глубокий поток, который
бесновался внизу. Вольферт слышал всплеск и какое-то жуткое бульканье,
но темнота ночи скрыла от него все последующее, и рокот стремительного
течения заглушил остальные звуки.
был ли то друг или враг, а кто знает, быть может и оба они были враги.
Он слышал, как победитель подходит к нему, и его страх ожил с новою
силой. Там, где контуры скал поднимались на фоне неба, он увидел
человеческую фигуру; она приближалась. Не могло быть сомнения - это
страшный буканьер. Куда бежать? С одной стороны его ожидала пропасть, с
другой - убийца. Враг подходил все ближе и ближе - он был уже в
нескольких шагах от бедняги Вольферта. Вольферт сделал попытку
спуститься по отвесной стене утеса. Его плащ зацепился за куст
терновника, что рос на краю обрыва, ноги потеряли точку опоры, и он
повис в воздухе, полузадушенный тем самым шнурком, которым заботливая
жена закрепила плащ на его шее. Вольферт решил, что пришел его час;
воззвав к святому Николаю, он уже вручил ему душу, как вдруг шнурок
лопнул, и он стремглав покатился вниз по обрыву, падая со скалы на
скалу, с куста на куст; его красный плащ, оставшийся наверху, развевался
в воздухе, точно кровавое знамя.
глаза, розовые лучи восходящего солнца играли уже на утреннем небе. Он
обнаружил, что лежит на дне лодки и притом жестоко ушиблен. Он попытался
приподняться и сесть, но ему было больно пошевелиться. Послышался
дружеский и участливый голос, предложивший ему лежать спокойно и не
ворочаться. Он посмотрел в сторону говорившего - то был Дирк Вальдрон.
Он последовал за Вольфертом я его спутниками по настоятельной просьбе
госпожи Веббер и ее дочери, которые с похвальным любопытством,
свойственным прекрасному полу, проникли в тайну неоднократных совещаний
Вольферта и немецкого доктора. Дирк изрядно отстал от легкого челнока
Черного Сэма и подоспел как раз вовремя, чтобы спасти злополучного
кладоискателя.
возвратились в Манхеттен, и каждый по-своему рассказывал о пережитых им
грозных опасностях. Что касается несчастного Вольферта, то, вместо того
чтобы возвратиться в город с триумфом, с грузом мешков, полных золота,
он был доставлен домой на носилках в сопровождении целой ватаги
сгоравших от любопытства мальчишек.
перебудоражили своим криком соседей; они думали, что несчастный окончил
все счеты с жизнью, пав жертвой очередного припадка безумия. Обнаружив,
однако, что он еще жив, они мигом уложили его в постель, и у его
изголовья собрался синклит престарелых кумушек всей округи, дабы прийти
к окончательному решению, каким способом его должно лечить.
кладоискателями. Многие побывали на месте ночных событий, но, хотя они и
нашли вырытую черным рыбаком яму, все же не обнаружили ничего стоящего,
что могло бы вознаградить их за затраченный труд. Некоторые из них,
впрочем, утверждали, будто видели там обломок дубового сундука, а также
железную крышку кубышки, причем от нее здорово несло золотом; они
говорили еще, что в старинном склепе наткнулись на следы тюков и ящиков,
но все это было чрезвычайно сомнительно и не внушало доверия.
тут зарыт клад, и если был, то унесли ли его той самой ночью те же люди,
что зарыли его, или он и до сих пор продолжает таиться в земле под
охраной гномов и духов и пребудет там до тех пор, пока кто-нибудь
по-настоящему не возьмется за его поиски, - обо всем этом можно лишь
строить догадки. Что касается меня, то я склонен придерживаться
последнего мнения, ибо я не сомневаюсь, что и здесь и во многих других
местах острова и поблизости от него, еще в пору буканьеров и первых
голландских поселенцев, были закопаны клады неисчислимой ценности; я
искренно рекомендовал бы тем из моих сограждан, которые не поглощены
другими делами, всерьез взяться за поиски этих кладов. Было высказано
множество предположении о том, кем же был в конце концов странный моряк,
некоторое время тиранивший маленькое братство на Корлпровом мысе; моряк,
который столь загадочно сгинул и при столь страшных обстоятельствах
вынырнул снова.
дабы помогать товарищам выгружать контрабанду в скалистых бухточках
острова; другие, - что он был буканьером, соратником Кидда или Бредиша,
прибывшим сюда с намерением извлечь из земли таящиеся в ней сокровища.
Единственное обстоятельство, которое проливает, правда тусклый, но все
же хоть некоторый свет на эту загадку, - это известие о странном,
иноземного вида шлюпе, похожем на пиратскую шхуну, который, как передают
очевидцы, несколько дней слонялся по Саунду, не спуская никого на берег
и не представив доклада властям, тогда как от него и к нему по ночам
беспрерывно сновали лодки; заметили, что он стоял близ входа в гавань,
едва забрезжило утро, после той ночи, когда приключилась катастрофа с
нашими кладоискателями.
к разряду апокрифических, а именно, будто буканьера, которого считали
утопленником, видели на рассвете - в руке он держал фонарь - верхом на
объемистом морском сундуке. Он плыл через Врата Дьявола, и пода там
бурлила и ревела с удвоенной яростью.
пересудами, бедный Вольферт, больной и удрученный, лежал у себя в
постели с избитым телом и не менее пришибленною душой. Жена и дочь
делали что могли, дабы уврачевать его раны - как телесные, так и
душевные. Славная старая женщина не отходила от его изголовья, где
вязала с утра и до ночи, в то время как его дочь ходила за ним с
нежнейшей заботливостью. Они не испытывали также недостатка в участии
добрых соседей. Все, что говорится обычно о друзьях, покидающих нас в
несчастье, к ним ни в какой мере не относилось. Вебберы отнюдь не могли
пожаловаться на одиночество; не было поблизости ни одной хозяюшки,
которая не бросала б своей работы и не присоединялась к кучке женщин,
неизменно собиравшихся возле жилища Вольферта Веббера, дабы осведомиться
о его здоровье и еще раз обсудить некоторые подробности приключившейся с
ним истории.
или какой-нибудь мази, или настоя из трав, и каждая рада была показать
всему городу и свое лекарское искусство и свою доброту.
Было больно видеть, как он тает изо дня в день, худеет, становится все
бледней и бледней, как горестно смотрит из-под старого лоскутного
одеяла, окруженный кучкою женщин, собравшихся, чтобы сочувственно охать,
вздыхать и бросать на него сокрушенные взгляды.
казалось, луч солнца в этот дом уныния и печали. Он переступал его порог
с веселым видом и бодрым духом и старался вдохнуть жизнь в угасающее
сердце бедного кладоискателя; все было, однако, тщетно. Вольферт был,
очевидно, окончательно сломлен. Если еще и недоставало чего-нибудь,
чтобы довести до предела его отчаяние, то этим оказалось известие,
дошедшее до него в самые горестные его минуты: ему сообщили, что
городская община собирается проложить новую улицу, которая пройдет
посередине его капустного поля. Он видел теперь впереди лишь разорение и