у мыса Горн и потом от лихорадки многие из них умерли и те же бедствия
унесли у него всех его помощников и большую часть матросов.
Бабо, обманывал капитана Делано, а также приводятся все дружественные
предложения помощи, сделанные американским капитаном, и многое другое, но мы
это опускаем. После описания обмана свидетель продолжает.)
оставил его лишь после того, как привел на якорную стоянку около шести часов
вечера, и все это время свидетель поддерживал его в заблуждении, говоря о
своих вымышленных бедах и не имея возможности ни единым словом, ни намеком
открыть ему истинное положение вещей, ибо негр Бабо, исполнявший при нем
роль заботливого слуги и якобы смиренного, покорного раба, ни на минуту не
отходил от свидетеля и следил за каждым его жестом и словом, так как он
хорошо понимает по-испански; а кроме того, поблизости постоянно находились
на страже и другие, столь же свободно владеющие испанским языком... Один
раз, когда свидетель стоял на палубе и беседовал с Амазой Делано, негр Бабо
тайным знаком отозвал его в сторону, придав этому действию такой вид, будто
распоряжение исходило от свидетеля, после чего потребовал, чтобы тот добыл у
Амазы Делано подробные сведения о его шхуне, экипаже и вооружении; свидетель
спросил: "Для чего?" - и негр Бабо ответил, что он сам может догадаться;
услышав о том, какая беда угрожает великодушному Амазе Делано, свидетель
сначала отказался задавать ему требуемые вопросы и пытался, как мог,
отговорить негра Бабо от его нового намерения; но негр Бабо показал ему
кончик своего ножа; когда же сведения были получены, негр Бабо опять отозвал
его и сообщил, что той же ночью он (свидетель) станет капитаном не одного, а
двух кораблей, так как большая часть американской команды ушла на рыбную
ловлю и его шестеро дикарей легко завладеют шхуной без чьей-либо помощи;
свидетель опять пытался возражать, но все его доводы и просьбы остались
безуспешны; хотя до появления Амазы Делано у них на борту никаких разговоров
о том, чтобы захватить американский корабль, не было, теперь свидетель был
бессилен помешать их намерению... Здесь память его несколько слабеет и
путается, кое-что он не может вспомнить с достаточной отчетливостью... Но
как только в шесть часов вечера они бросили якорь, о чем уже упоминалось
выше, американский капитан с ним простился и собрался возвратиться на свой
корабль; и тогда, повинуясь внезапному побуждению, которое, по мнению
свидетеля, было внушено ему богом и его ангелами, он, уже обменявшись с
великодушным капитаном Делано словами прощания, вышел вслед за ним и довел
его до самого борта, где и оставался, якобы провожая гостя, до тех пор, пока
Амаза Делано не уселся на кормовую банку своей шлюпки, и в последнее
мгновение, когда гребцы уже отпихнулись веслами от борта, свидетель спрыгнул
сверху и, сам не зная как, упал в шлюпку, хранимый господом...
обстоятельствах был осуществлен побег, и как был потом отбит у негров
"Сан-Доминик", и как протекало дальнейшее плавание, попутно приводятся
многократные выражения "вечной благодарности" "великодушному капитану Амазе
Делано", после чего в заключение свидетель, в соответствии с требованием
суда, перечисляет поименно кое-кого из негров, дабы определить степень
личного участия каждого из них в описанных событиях и дать суду основание
для вынесения приговоров. Из этого раздела приводится нижеследующий
отрывок.)
когда бунт произошел, отнеслись к нему одобрительно... Негр Хосе,
восемнадцати лет, бывший в личном услужении у дона Алехандро, еще до бунта
передавал негру Бабо сведения обо всем, что происходило внизу, он по
нескольку раз в ночь покидал свою койку, находившуюся в каюте
непосредственно под койкой его хозяина, и выходил на палубу к главарю негров
и его сподвижникам и вел с ними тайные переговоры, и были случаи, когда он
попадался на глаза вахтенному помощнику капитана; так, в одну ночь помощник
капитана дважды прогонял его с палубы... этот же самый негр Хосе, не получив
на то специального распоряжения от негра Бабо, как Лекбе и Мартинки, тем не
менее лично дорезал своего господина дона Алехандро, когда того полумертвым
выволокли на палубу... Стюард-мулат Франческо был у бунтовщиков из главарей,
он душой и телом был предан негру Бабо, выполняя все его замыслы; и даже,
ища его благосклонности, предложил во время обеда в капитанской каюте
отравить пищу великодушного капитана Амазы Делано, об этом известно по
рассказам самих негров; однако Бабо, имея другие намерения, запретил
Франческо это делать... Дикарь Лекбе был из самых злостных, в тот день,
когда отбили "Сан-Доминик", он принимал участие в обороне, держа по топору в
обеих руках, и одним топором ранил в грудь помощника американского капитана,
лишь только тот ступил на палубу, об этом знают все; кроме того, на глазах у
свидетеля негр Лекбе ударил топором дона Франсиско Масу, когда по приказу
негра Бабо тащил его, чтобы выбросить живьем за борт; не говоря о его
участии в убийстве дона Алехандро Аранды и остальных каютных пассажиров; все
шестеро дикарей в абордажном бою дрались с особой яростью, в результате чего
в живых остались только Лекбе и Ян; этот Ян был ничуть не лучше Лекбе; это
он вызвался по приказу Бабо приготовить скелет дона Алехандро, что и
исполнил способом, который негры потом описали свидетелю, но о котором он,
пока остается в здравом уме, говорить не может; это он вдвоем с Лекбе темной
безветренной ночью установил скелет на носу фрегата, так говорили свидетелю
негры; надпись же у подножия скелета сделал негр Бабо; негр Бабо с самого
начала возглавил заговор, был его душой и руководящей волей, убийства
совершались только по его приказанию, и весь бунт держался на нем; Атуфал во
всем был его верным помощником, но своей рукой убийств не совершал, и негр
Бабо тоже... Атуфал был убит мушкетной пулей из американской шлюпки...
Известно также, что все взрослые негритянки были посвящены в заговор и
выражали удовлетворение в связи со смертью своего хозяина дона Алехандро;
более того; будь на то их воля, они бы каждого обреченного приказами Бабо
испанца не просто убивали, а готовы были своими руками истязать до смерти;
они же всячески добивались и смерти свидетеля; и каждый раз при совершении
убийства пели и плясали - не весело, а торжественно; так, перед началом
абордажного боя и в течение его они пели неграм заунывные песни, и это
заунывное пение распаляло негров больше, чем какое-либо другое, именно для
этого оно и предназначалось; все вышесказанное известно со слов самих
негров.
которые, насколько свидетелю известно, все убиты, - в живых осталось только
шесть, в том числе четверо юнг... одному юнге негры сломали руку и нанесли
удары топорами.
происходившего. Некоторые из них здесь приводятся.)
попыток открыть ему глаза на истинное положение вещей; однако попытки эти
остались безуспешными из-за страха немедленной смерти, за них угрожавшей, и
из-за многих хитростей, рассчитанных на то, чтобы производить обратное
впечатление, но также и из-за великодушия и благочестия достойного Амазы
Делано, который был не способен представить себе столь низкого злодейства.
Так, среди тех, кто пытался привлечь внимание капитана Делано, был Луис
Гальего, матрос лет шестидесяти, прежде служивший в королевском военном
флоте; действия его, хотя и не разоблаченные, вызвали у негров подозрение, и
они, под каким-то предлогом уведя его с палубы, затащили его в трюм и там
убили; это стало потом известно от самих же негров... Один юнга не сумел или
не догадался скрыть надежд на избавление, которые у него возродились с
появлением на судне капитана Амазы Делано, и даже позволил себе об этом
какое-то замечание, которое было услышано и понято молодым рабом, сидевшим с
ним вместе за едой, тот в ярости ударил юнгу ножом по голове и нанес ему
серьезную рану, но теперь юнга уже почти оправился; подобным же образом
другой моряк подверг себя опасности, позволив неграм заметить проблеск
надежды в выражении его лица, этому человеку благодаря проявленной им
крайней осмотрительности удалось, однако, спастись... Перечисленные случаи
приводятся здесь для того, чтобы суд мог видеть, что с самого начала бунта у
свидетеля и всех остальных не было ни малейшей возможности вести себя иначе,
чем они себя вели... третьего приказчика Эрменегильдо Гандиса поселили в
кубрике с матросами и заставили носить матросскую одежду, так что и с виду
его ничем нельзя было от них отличить; его убили по недоразумению двумя
выстрелами из мушкета, когда американские шлюпки подходили к фрегату, так
как в страхе он вскарабкался высоко по бизань-вантам и кричал оттуда
американцам: "Не причаливайте!"- опасаясь, что, если они пойдут на абордаж,
негры его убьют; американцы же подумали, что он на стороне негров, и
подстрелили его, и он, упав в море, утонул... Юный дон Хоакин, маркиз де
Арамбаоласа, так же как и третий приказчик Эрменегильдо Гандис, был низведен
в положение простого матроса; один раз, когда он побрезговал какой-то
работой, негр Бабо приказал дикарю Лекбе разогреть деготь и вылить дону
Хоакину на руки... дон Хоакин тоже был убит американцами по ошибке, избежать
которую, однако, не было возможности: когда шлюпки подошли к фрегату, негры
вывели дона Хоакина и поставили у борта; к обеим его рукам были привязаны
острые топоры, так что, видя его в такой позиции, американцы, естественно,
приняли его за переметнувшего матроса и застрелили... На теле убитого дона
Хоакина был обнаружен потом спрятанный бриллиант, предназначавшийся, как
явствовало из найденных бумаг, для алтаря Богоматери-Заступницы в Лиме, -
заранее приготовленный и тщательно оберегаемый дар, который он, согласно
обету, должен был принести в благодарность за счастливое завершение плавания
из Испании в Перу... Бриллиант этот вместе с остальным имуществом покойного
дона Хоакина находится в настоящее время на хранении у святых братьев и ждет
решения высокого суда... Из-за болезненного состояния, в котором находился
свидетель, а также по причине спешки, с какой уходили на "Сан-Доминик"
шлюпки, американцы остались не предупреждены о том, что среди команды
фрегата есть переодетые негром Бабо пассажир и один из приказчиков... Помимо
тех негров, которые погибли в схватке, еще несколько было убито ночью уже
после того, как отбитый фрегат был поставлен на якорь, когда их стали
выводить и по одному приковывать к палубным рымам; сделали это матросы,
Акунин Борис
Корнев Павел
Корнев Павел
Доставалов Александр
Пехов Алексей
Никитин Юрий