Косме словно бы заколебался, а затем подошел ко мне ближе и тихо сказал: ¬
Дело в том, сеньор капитан, что я был бы очень рад, если б взяли у меня
мулов без моего согласия. Я несколько замешан в здешние политические дела;
Санта-Анна ¬ мой враг, и, если я войду с вами в соглашение, он погубит меня.
мулов насильно, а вас самих приведем в американский лагерь пленником. Так
мы, грубые янки, расплачиваемся за гостеприимство!
капитан, ¬ продолжал он. ¬ Окажите мне честь принять вот эту.
и с мексиканским гербом на рукоятке.
Гвадалупе Викториа.
Благодарю вас, сеньор, благодарю вас!.. Ну, майор, можно отправляться?
пастухов. Пожалуйста, заставьте их насильно поймать мулов. Прощайте,
сеньоры!
девушке. Она схватила ее и, как ребенок, прижала к сердцу. Гвадалупе же была
спокойна и даже сурова. Чем была вызвана разница в их поведении?
пожалуй, согласился искупаться...
Ля-Люс...
ли? Ведь каждый человек на собственном опыте познал ее могущество.
чарам красоты. Девушка была прекрасна. Но черты лица и весь ее облик
свидетельствовали не только о физической, но и нравственной красоте.
темный пушок над губой, нежный овал и тонкие губы? Внешность ее
свидетельствовала о незаурядном характере.
женственных, но в моменты опасности или отчаяния проявляющих высокое
мужество. Когда ее сестра поймала рыбку, она проявила жалостливость,
доброту, попытка же выручить меня, когда я остался один на один с кайманом,
служила доказательством смелости. Такие женщины, как Гвадалупе, готовы на
самопожертвование и не отступят перед опасностью. Чего бы я не дал, на что
бы я не пошел, чтобы завоевать ее!
окрылить меня надеждой.
движениях было меньше девичьей порывистости, но именно это-то и обнадеживало
меня!..
сердце нередко уживается любовь и враждебность к одному и тому же
человеку...
отчаяние, для меня была даже добрым знаком.
тяжелое предчувствие омрачило мои мысли.
Гвадалупе не соблазнишь одной красотой...
Ведь я успел узнать о нем только то, что он служил офицером на испанском
военном корабле и приходился сродни дону Косме.
она говорила о нем! Как вздрогнуло сердце... Проклятие! Ведь он ¬
родственник, кузен... Терпеть не могу кузенов!
шедший позади меня, приблизился и спросил:
Линкольн снова отстал, я услышал, как он шепнул соседу:
двигался, как во сне, и несколько раз натыкался на колючие кусты, так что
шаровары мои были в самом неприглядном состоянии.
и акациями песчаный холм, то сбегая в пересохшее русло, осененное пробковыми
дубами, чьи толстые узловатые стволы были увиты тысячами лиан. В двух милях
от ранчо мы вышли на берег речки. По нашему предположению, то был один из
притоков Хамэпы.
таинственно журчала в глубокой тени...
струях.
кустарников, водяные растения высоко поднимались над поверхностью вод; я
видел прекрасный ирис с высоким, прямым, как стрела, стеблем, который
кончался коричневым цилиндром, похожим на гренадерский султан...
взмыл на тяжелых крыльях и с резким криком скрылся в темном лесу. Кайман
мрачно погрузился в заросшую осокой воду. Обезьяны, свисая с сучьев на
цепких хвостах, раскачивались и оглашали воздух дикими, почти человеческими
криками...
брод. Еще сотня шагов ¬ и проводник, шедший впереди, закричал нам с холмика:
предстала перед нами. Ураган давно прошел, и тропическое солнце сияло над
покрытой цветами землей. До захода оставалось еще несколько часов, но
сверкающий диск уже начинал спускаться к снежной вершине Орисавы и лучи его
приобретали тот золотисто-красный оттенок, который так характерен для
раннего вечера в тропиках. Стремительная буря как бы омыла небо, и на
голубом своде не было ни облачка. Только на юго-востоке по горизонту еще шли
темные тучи, грозно нависшие над лесами Гондураса и Табаско...
окаймленный густой стеной леса. Несколько рощиц, рассыпанных по открытому
пространству, делали картину еще более привлекательной.
частоколом. Это и был тот самый кораль, о котором говорил нам дон Косме.
скота. По пегой масти и высоким прямым рогам нетрудно было узнать знаменитую
породу испанских быков. Некоторые животные, отделившись от стада, бродили по
холмам или валялись на траве в тени одиноких пальм. Бубенчики оглашали
воздух веселым, но однообразным звоном. Тут же, вперемежку с быками и
коровами, паслись сотни лошадей и мулов; оглядев равнину, мы увидели двух
вакеро, носившихся галопом на быстрых мустангах.
убежавшим из кораля.
быстротою ветра. Бык ревел от ярости и страха, а вакеро громко гикали,
раскручивая над головой длинные лассо. Развевающиеся по ветру черные прямые
волосы, смуглые лица арабского типа, высокие испанские шляпы, красные
кожаные штаны, застегнутые по внешним швам бубенчиками, огромные звенящие
шпоры, пышно украшенные глубокие седла ¬ все это, вместе с великолепными
конями, безукоризненным искусством езды и диким возбуждением погони,
придавало зрелищу необычайный интерес. Мы задержались на момент, чтобы
посмотреть, чем кончится дело.
дальше, как на пятьдесят шагов; пастухи преследовали его по пятам. В этот
момент один из них раскрутил и бросил лассо, которое, описав в воздухе
кривую, упало быку на один рог. Видя это, вакеро не стал поворачивать коня,
но дал веревке замотаться. Вскоре она натянулась, однако соскользнула с
гладкого рога и, почти не задержав быка, высоко взвилась в воздух. Пастух
потерпел неудачу...
как стрела, и охватила тугой петлей оба рога. С быстротой мысли всадник
повернул коня назад, всадил ему в бока шпоры и, отчаянно сжимая седло
ногами, во весь опор помчался от быка. Тот, ничего не замечая, бежал вперед.
Через секунду веревка размоталась до конца и, натянувшись, рванула быка за
голову, зазвенев, как тетива. Бык свалился на траву. Мустанг тоже чуть не
упал.
и дико оглянулся вокруг себя. Он еще не смирился. Глаза его, горевшие
яростью, бессмысленно блуждали из стороны в сторону, пока он не разглядел
Прозоров Александр
Орловский Гай Юлий
Шилова Юлия
Прозоров Александр
Емилина Ника
Шилова Юлия