Чтение 17–й страницы книги ~На восток от Эдема~

- Может быть, эти деньги были у него с самого начала, а мы просто не
знали.

- Нет. Когда он начинал, у него не было ничего.

- Тогда что нам мешает написать в СВР и спросить? Там кто-нибудь да
знает.

- Я бы не стал рисковать.

- Погоди! Не пори горячку. В конце концов он мог играть на бирже. Так
очень многие богатеют. У него были большие связи. Может быть, ему повезло.
Вспомни, как было во время золотой лихорадки - тогда многие вернулись из
Калифорнии богачами.

На лице у Карла была скорбь. Он перешел почти на шепот, и Адаму
пришлось перегнуться через стол. Без всякого выражения, словно читая сводку.
Карл говорил:

- В армию отец ушел в июне 1862 года. Три месяца проходил подготовку,
здесь же, в нашем штате. Это, считай, сентябрь. Потом его часть послали на
юг. Двенадцатого октября он был ранен в ногу и отправлен в госпиталь. Домой
вернулся в январе. - Не понимаю, при чем здесь это?

- Он не сражался в Чанселорвилле,- падали с губ Карла вялые, тусклые
слова.- И не воевал он ни в Геттисберге, ни в Уилдернессе, ни в Ричмонде, ни
в Аппоматоксе.

- Откуда ты знаешь?

- Из его послужного списка. Мне его переслали вместе с остальными
документами.

Адам глубоко вздохнул. Сердце его колотилось от радости, бушевавшей в
груди, как море. Он покачал головой, будто не мог поверить.

- Как ему удалось всех обмануть? Как, черт возьми, ему это удалось? -
говорил Карл.- И ведь все верили, никто не сомневался. Ты разве сомневался?
Или я? Или моя мать? Нет, все верили. И даже в Вашингтоне. Адам встал из-за
стола.

- Поесть в доме найдется? Я разогрею.

- Вчера я зарезал курицу. Если подождешь, я зажарю.

- А чего попроще, чтоб по-быстрому?

- Есть окорок, есть яйца.

- Годится,- сказал Адам.

Оставшийся без ответа вопрос мешал им, они обходили его стороной, они
через него перешагивали. Их слова безучастно скользили мимо него, но их
мысли были прикованы к нему неотрывно. Братьям хотелось поговорить о том,
что их мучило, но они не могли. Карл, поставив разогреваться кастрюлю с
бобами, жарил свинину и яичницу.

- Я распахал луг,- сказал он.- Занял его под рожь. - Как там земля?

- Теперь неплохая, когда от камней очистил. Эту пакость,- он провел
пальцем по лбу,- как раз тогда и заработал: никак не мог один камень
сдвинуть.

- Да, ты мне писал,- сказал Адам.- Я не помню, говорил ли тебе, но твои
письма мне очень помогали.

- Ты почему-то мало писал мне про свою службу, заметил Карл.

- Да как-то не хотелось обо всем этом думать. Уж больно паскудно было,
почти все время.

- Я читал в газетах про те кампании. Ты ведь тоще там воевал?

- Да. Мне тогда не хотелось про это думать. И сейчас не хочется. -
Индейцев-то убивал?

- Да, мы убивали индейцев.

- Вот уж, наверно, дрянной народ.

- Наверно.

- Не хочешь - можешь не рассказывать.

- Да, я не хочу об этом говорить.

Они ужинали под свисавшей с потолка керосиновой лампой.

- Никак руки не дойдут колпак на лампе вымыть, а то было бы светлее.

- Я вымою,- сказал Адам.- Все ведь в голове не удержишь, понятно.

- Ты вот вернулся, вдвоем теперь полегче будет. Хочешь, сходим после
ужина в салун? - Посмотрим. Пока, думаю, немного дома посижу. - Я тебе в
письмах-то не писал, но в салу не у нас... там женщины. Не знаю, как ты
насчет этого, а то могли бы с тобой сходить. Их там каждые две недели
меняют. Я не знаю, как ты вообще... но, может, тебе охота? - Женщины?

- Да, наверху, в номерах. Очень даже удобно. Я вот думаю, ты вроде как
давно дома не был, так что если...

- Сегодня нет. Может, в другой раз. А сколько они за это берут?

- Один доллар. И вроде все хорошенькие.

- Может, в другой раз, повторил Адам.- Как же их туда пускают?
Удивительно.

- Я тоже поначалу удивлялся. Но у них там все продумано. - Сам-то часто
ходишь?

- Раза два в месяц. А то скучно. Когда мужик один живет - тоска.

- Помню, ты писал, что подумываешь жениться. - Да, собирался.
Подходящей невесты не нашел. И так, и сяк крутились братья вокруг главной
темы. Только, казалось, подойдут к ней вплотную, как тут же поспешно
отступят и опять примутся толковать об урожаях, о местных новостях, о
политике, о здоровье. Они понимали, что рано или поздно вернутся к самому
важному. Карлу больше, чем Адаму, не терпелось взять быка за рога, но и
времени подумать у Карла было больше, а Адам еще не успел все осознать и
прочувствовать. Он предпочел бы отложить этот разговор на завтра, но
понимал, что брат не допустит. Он даже позволил себе открыто сказать:

- Давай насчет того, другого, поговорим утром.

- Пожалуйста,- ответил Карл. Как хочешь. Постепенно разговор себя
исчерпал. Уже обсудили всех общих знакомых, все события в городке и на
ферме. Беседа топталась на месте, а время шло.

- Пойдем спать? - спросил Адам.

- Посидим еще немного.

Они молчали, а ночь расползалась по дому и все понукала их, все
подзуживала.

- Эх, жалко, не увидел я, как его хоронили! - сказал Карл.

- Небось богатые были похороны.

- Хочешь, покажу вырезки из газет? Они у меня все в одном конверте, в
моей комнате лежат.

- Нет. Сегодня не стоит.

Карл круто повернулся вместе со стулом и поставил локти на стол,

- Мы должны разобраться,- сказал он, волнуясь. Можем тянуть сколько
угодно, но надо же что-то решать.

- Понимаю,- кивнул Адам.- Просто у меня еще не было времени как следует
подумать.

- А что толку думать? У меня вот время было, полно было времени, и ни
до чего я не додумался. Я даже старался вообще про это забыть, и все равно
возвращался к одному и тому же. Думаешь, время тебе поможет?

- Наверно, нет. Ты прав. Уж если так, давай поговорим. С чего ты хочешь
начать разговор? Мы ведь и правда ни о чем другом сейчас думать не можем.

- Начнем с денег,-сказал Карл.- Их больше ста тысяч, это не пустяки. -
А что деньги-то? - Откуда они взялись?

- Почем я знаю? Может, он на бирже играл, я ведь уже говорил. Может,
кто-нибудь в Вашингтоне навел его на стоящее дело.

- Ты и вправду так считаешь?

- Я никак не считаю. Что я могу считать, если я ничего не знаю?

- Это огромные деньги. У нас целое состояние. Можем хоть всю жизнь на
них жить и ничего не делать, а можем добавить к нашей земле еще кусок и
окупить их с лихвой. До тебя, наверно, еще не дошло, но мы теперь богаты. В
наших краях мы богаче всех. Адам засмеялся.

- Ты это так сказал, будто приговор зачитал.

- Откуда они взялись, эти деньги?

- Какая тебе разница? Может, лучше не ломать голову и жить в свое
удовольствие.

- Но он не сражался при Геттисберге. Он за всю войну не побывал ни в
одном бою. Его ранило в обычной перестрелке. Все, что он рассказывал,
вранье.

- К чему ты ведешь? - спросил Адам.

- Я думаю, он эти деньги украл,- подавленно прошептал Карл.- Ты
спрашиваешь, что я думаю, вот я тебе и сказал.

- А где, у кого он их украл, ты знаешь?

- Нет.

- Почему же ты думаешь, что он украл?

- Но он же врал про войну.

- При чем здесь это?

- При том. Если он мог врать про войну... он и украсть мог.

- Но каким образом?

- Он занимал в СВР разные посты... крупные посты. Может быть, сумел
влезть в казну, подделал какие-нибудь счета... Адам вздохнул.

- Если ты так думаешь, чего же ты им не напишешь, не объяснишь? Пусть
проверят всю отчетность. Если окажется, что ты прав, мы вернем им эти
деньги.

Лицо у Карла страдальчески перекосилось, шрам, на лбу потемнел еще
больше.

- На его похороны приезжал вице-президент. Президент прислал венок. За
гробом ехал хвост карет чуть не в полмили, шли сотни людей. А в почетном
карауле кто стоял, знаешь?

- Ну и что с того?

- К примеру, мы с тобой докажем, что он вор. А потом всплывет, что он
не сражался при Геттисберге и вообще нигде не воевал. И все тогда узнают,
что он не только вор, но и обманщик и что про свою жизнь он все наврал. А
раз так, никто уже не поверит, что он хотя бы изредка говорил правду.

Адам сидел не шевелясь. Глаза его смотрели безмятежно, но он был
начеку.

- Я думал, ты его любишь,- спокойно сказал он. На душе у него было