завтракать в полном одиночестве и молчании - они наблюдали за ее
трапезой.
ней? Неужели одного недостаточно?
махнул рукой, показывая, что она может идти, и радушно улыбнулся.
от того, что вся эта свора не будет висеть у нее на хвосте.
рассматривать их, позабыв о времени. Джоан взяла масляную лампу
необычной формы и подняла ее к солнцу, отчего та напомнила лампу
Аладдина. Вдруг она поняла, что охранники все-таки не оставили ее без
присмотра, положила лампу и пошла дальше.
Впереди она увидела мальчика лет двенадцати, который, разбрызгивая из
баллона желтую фосфоресцирующую краску, выводил что-то на глиняной
стене. Джоан не смогла прочитать надпись, поскольку никогда не была
сильна в арабской графике.
и увидел устрашающую форму и блестевшее оружие. Мальчик тут же уронил
баллон с краской и бросился бежать.
на одно колено, подняли свои автоматические винтовки, прицелились и
открыли огонь по исписанной стене.
разлетелась на куски. Джоан вздрогнула от неожиданности. Она хотела
закричать, но не смогла произнести ни звука и стояла, зажмурившись, пока
рядом трещало и грохотало оружие. Она слышала, как деревенские жители
пронзительно закричали от ужаса и бросились бежать, стараясь укрыться за
столами, коробками и повозками, запряженными волами.
негде. Она была уверена, что какая-нибудь пуля рикошетом обязательно
попадет в нее.
лицу. Джоан дотронулась до щеки и ощутила на пальцах кровь.
окутана огромным облаком дыма. Не спеша люди вышли из своих укрытий и
вновь занялись работой как ни в чем не бывало. Все происшедшее казалось
Джоан невероятным: ведь это их деревня, так почему же они позволяют
солдатам запугивать себя?
к лицу, она не испытала страха.
надпись?
проронив ни слова, он ушел.
притворившись, что не понимает. Но Джоан видела выражение ее лица, она
заметила страх в глазах старой женщины.
тридцати. Он производил впечатление человека семейного, ответственного и
основательного.
написал?
стыдом. Джоан чувствовала, что подбирается к истине. Может быть, он
скажет ей потом, когда не будет охраны?
эти слова, скрылась в толпе, и она не разглядела его.
никакого языкового барьера не существует.
понесли.
а другие двигались сзади, неся Джоан. Чем энергичнее она отбивалась, тем
сильнее ей сжимали руки: порой казалось, что еще немного - и у нее
захрустят кости. Джоан стала вырываться, требуя опустить ее на землю, но
они не ослабили железной хватки.
***
наблюдал за работой гримера, который осторожно наложил слой темной
тональной пудры под высокие скулы, а затем плоской кисточкой из
верблюжей шерсти покрыл все лицо бронзовым блеском. Омар придирчиво
осмотрел себя: кожа сверкала, но выглядела естественно. Очень важно,
чтобы макияж не был заметен. Его народ не поймет этого: они вообще не
допускают мысли, что мужчина может пользоваться косметикой. Но он хитрее
их. Омар улыбнулся, глядя на свое отражение, и остался доволен, решив,
что сегодня красив как никогда.
огромных круглых глаз, после чего кисточкой из верблюжей шерсти убрал
лишнее. Трудными в работе оказались густые черные ресницы.
защищала его форму - очень дорогую и искусно сшитую. Второй такой формы
не существовало во всем мире. Омар заказывал ее у Ива Сен-Лорана.
изумительной чистотой синего цвета и был изготовлен из смеси хлопка и
шелка. Необычайный цвет напоминал синеву темных ночей над Сахарой или
небо во время заката. В центре каждой пуговицы, сделанной из куска
золота, сверкал сапфир. На талии мундир перечеркивал огненно-красный
пояс, а плечи украшали золотые эполеты. Омар никогда не служил в армии,
но был уверен, что многочисленные войны, которые он вел в юные годы на
улицах родного города, дают ему право носить ордена и медали,
красовавшиеся на груди. По сей день он не уставал поражаться, что никто
так и не спросил его, откуда эти награды и за что они получены. Но если
бы такое произошло, он бы их - любопытствующих, а не ордена - убрал.
пробормотал: "Так, так", - повернулся и обмакнул тоненькую кисточку в
баночку с коричневыми тенями. Легкими движениями он нанес тени, отчего
глаза Омара стали казаться еще более проницательными. Омар снова
придирчиво осмотрел себя. Он был доволен своим видом, однако боялся, что
грим будет все же заметен.
поясом. У нее оказалась очень тонкая талия, и Омару понравилось, как
красиво лежит ткань на ее бедрах. Белокурые волосы были распущены и
рассыпались по плечам. Ему импонировала манера западных женщин
одеваться, но, в то же время, он усматривал угрозу в развитии своей
страны по западному образцу, желая одного: чтобы его народ - и мужчины,
и женщины - оставался тем, чем был - его собственностью.
Омару. Тот почувствовал недоброе.
выступлением по телевидению. Мой народ желает знать о моих делах и
мыслях. Как вам кажется, у меня не очень затемнены глаза?
в голову, что он пользуется косметикой. - Они прекрасны.
сверкающие глаза смотрели с заботливым участием, давая понять, что она
должна чувствовать себя как дома и что все ее желания будут исполнены.
не Божий избранник. Нехорошо если он заметит ее огорчение. В жизни она
наделала немало ошибок, но никогда не была столь глупа. Поддавшись
очарованию Омара, она позволила заманить себя в ловушку и теперь
подвергалась огромной опасности.. Он сыграл на ее чувствах, как на
музыкальном инструменте, воспользовавшись замешательством из-за книги, и
заманил сюда. Все это было так не похоже на нее: Джоан никогда не
принимала скоропалительных решений. Все знали, что она несколько дней
обдумывала, какой фильм посмотреть во время уик-энда, а тут меньше чем
за два часа приняла предложение Омара.
Может быть, Шана Александер и могла бы получить удовольствие от такой
работы, но для Джоан лучше убраться с этой земли притворства и обмана.
вдруг вспомнила, что в четверг вечером должна быть в Нью-Йорке. Вы
понимаете, что, путешествуя и встречаясь со множеством людей, и все
такое.., в общем, я перепутала все назначенные встречи, и двадцать
третьего должна присутствовать на книжной ярмарке. Она проводится всего
Буркатовский Сергей
Свержин Владимир
Шилова Юлия
Акунин Борис
Прозоров Александр
Гуль Роман Борисович