образцы эпох, носящих имя французских королей или английских Эдуардов). Куда
ни пойди, всюду двери с надписью "Тюдоровские покои", или "Пальмовый
уголок", или еще что-нибудь в этом роде, а откроешь - и в самом деле и
"Тюдоровские покои" или "Пальмовый уголок"! Стоило сесть на этот корабль
хотя бы ради того, чтобы увидеть мозаичные колонны в столовой, подкупавшие
своей откровенной вульгарностью. На этом судне, которое словно привиделось в
кошмаре специалисту по интерьерам, мы и познакомились с Гертой.
кофе в некое подобие Шекспировской библиотеки - кругом сплошные дубовые
балки и подшивки "Панча" в пожелтевших переплетах - и наметанным взглядом
принялись изучать наших спутников по плаванию. После нескольких лет морских
путешествий у вас вырабатывается своего рода шестое чувство, вы легко
определяете, кто из пассажиров будет на всех нагонять тоску, кто возьмет на
себя роль затейника и так далее. После долгого, внимательного изучения
сидящих за столиками я повернулся к Джеки.
можно было понять, потому что на первый взгляд она смахивала на одетого во
все розовое гиппопотама средних размеров с волосами цвета переспелой ржи.
Унизанные кольцами короткие толстые пальцы держали рюмку с жидкостью,
которая, на мой взгляд, смахивала на джин, а устремленные в пространство
круглые голубые глаза были густо так подведены, что придавало всему лицу
что-то кукольное.
комплекции,- объяснила Джеки.
я видела, как вы прикуривали вашу паршивую сигарету от зажигалки.
обработкой голосовых связок джином. Я понял, что недооценил бдительность
моей новой приятельницы.
вами.
только,- игриво сказала она.
столиком, моя жена.
получше рассмотреть наш столик, закрытый от нее широкими листьями на
редкость непривлекательной аспидистры.
милой улыбкой.- Я выпью с вами... Вы хоть на живых людей похожи... А то
здесь на корабле кругом одни паршивые дохляки...
впереди меня. После церемонии взаимных представлений она с трудом втиснулась
в кресло, добродушно улыбаясь. Как только принесли напитки, она схватила
свою рюмку и подняла ее вверх.
вытерла рот лоскутком, который некогда был кружевным платочком, и села
поудобнее; я понял, что теперь только динамит сдвинет ее с места.
вполне могли разобрать за соседним столиком.- Я уже думала, что тут
собрались одни ублюдки тупоголовые, как вы ко мне подошли.
Герта превзошла все мои ожидания. Трижды замужем, ныне вдова, она за те
годы, что жила в Австралии, перепробовала все мыслимые профессии, и среди
них такие контрастные, как медицинская сестра и буфетчица.
баром в одном из глухих уголков Австралии. Но больше всего нас потрясли ее
медицинские познания. Мне кажется, что несчастный врач, который нанял Герту,
вскоре очутился на грани нервного расстройства, ибо она твердо считала, что
он никудышный диагност и что все его предписания основывались на
неквалифицированных диагнозах и поверхностном представлении о том, как
функционирует человеческий организм. Зато ее речь обогатилась великолепным
набором нелепиц, в которых угадывались термины, услышанные ею от своего
незадачливого хозяина.
она нам.- Чертовски славный малый, но тюфяк тюфяком. Я ему всегда говорила:
у вас, говорю, шеф, никакой уверенности в себе, всегда паршивую овцу к
другим посылаете. Вот приходит женщина, которая не сумела уберечься.
Обыкновенное дело, скажете вы, так нет же, он ее посылает к геологу.
воображают, будто им все известно про женские внутренности... помнет ваши
овалоиды, и пять гиней кошке под хвост...
уподобилось путешествию Алисы в Стране чудес и протекало весьма приятно,
завершившись в гавани Сиднея, куда "Ванганелла" вошла с большой помпой.
Напоследок Герта порадовала нас еще одной выходкой. Одна пассажирка
неопределенного возраста всю дорогу гордо выставляла напоказ всем мужчинам
свой единственный капитал, чем заслужила крайнее неодобрение Герты.
Случилось так, что мы спускались по трапу как раз за этой женщиной, у
которой, как говорится, все было впереди. В эту минуту наверху показалось
розовое луноподобное лицо провожавшей нас Герты. Она сразу заметила
выступавшую перед нами пассажирку, столь щедро одаренную природой (если
только это была природа), и брезгливо поджала губы при виде сего зрелища.
Потом поглядела на нас и подмигнула.
она.
дай Бог!) когда-нибудь придется навсегда осесть в каком-то одном месте, из
всех виденных мною стран я, вероятно, выберу Австралию.
расписанным невесомыми облачками. Кругом простиралась выцветшая на солнце
волнистая степь с просвечивающей то тут, то там ржаво-красной землей. Словно
побелевшие кости, светились в рощах причудливо изогнутые стволы и ветви
эвкалиптов. Казалось, будто эти на редкость изящные, красивые деревья
исполняют некий фантастический танец. На деревьях постарше кора шелушилась и
свисала широкими, напоминающими бороды гирляндами, а свежая кора вблизи
отливала розоватым оттенком, словно стволы были вылеплены из живой плоти.
Под вечер второго дня мы остановились выпить чаю. Среди необозримой
золотистой степи стояла группа мертвых эвкалиптов с ослепительно белыми,
точно коралловыми, стволами и ветвями, а между ними извивалась разбитая
красная дорога, по которой мы приехали на нашем лендровере. Заходящее солнце
наполнило воздух нежной золотистой дымкой, и вдруг, неведомо откуда, явилась
стая розовых какаду - шесть птиц упали с неба и сели на сухие ветки над
нами. В этом свете, на фоне белых стволов они были невыразимо хороши - белые
хохолки, пепельно-серые крылья и дымчато-розовые грудки и головы. Семеня
вдоль ветвей мелкими шажками, немного по-ящеричьи (как все представители
отряда попугаев), они сверху поглядывали на нас, что-то неразборчиво
бормотали и топорщили свои хохолки. А мы сидели неподвижно, словно
завороженные, любуясь ими; тогда они решили, что нас можно не опасаться, и
слетели на землю этакими облачками розовых лепестков. Медленно прошествовали
по красной земле к глубокой автомобильной колее, где поблескивала лужица
дождевой воды, и принялись жадно пить. Потом один из них обнаружил в траве
какой-то соблазнительный кусочек, и завязалась постыдная драка. Какаду
набрасывались друг на друга с раскрытыми клювами, кружили, хлопали
пепельными крыльями. Кончилось тем, что вся шестерка стремглав улетела,
только белые спинки сверкнули на фоне голубого неба.
мелким, но зато и самым красивым австралийским какаду, и, провожая взглядом
птиц, я удивился, как у людей поднимается рука убивать их. А ведь в
некоторых районах гала считают вредителями и каждый год отстреливают в
огромном количестве.
было холодно, как в промозглый ноябрьский день в Манчестере. К моему стыду,
такая погода застала меня врасплох. Почему-то я представлял себе Австралию
страной вечного солнца, хотя достаточно было взглянуть на карту и сделать
простейшие подсчеты, чтобы убедиться, что это не так. Хорошо еще, что в
расчете на суровый климат Новой Зеландии мы захватили вдоволь одежды, теперь
она нас выручила.
лирохвостов и сумчатых белок. Лирохвосты, на мой взгляд,- одна из
великолепнейших австралийских птиц, и я знал, что мельбурнское Управление
природных ресурсов создало для них заповедник в Шервудском Лесу. Но ведь
если для какого-нибудь животного создан заповедник, это еще не значит, что
Панов Вадим
Лукьяненко Сергей
Корнев Павел
Жюль Верн
Контровский Владимир
Орлов Алекс