сделать... Безмерно любящий мар-мозеток и тамаринов Джереми оказался в гуще
этих событий. Первым делом надлежало добиться, чтобы бельгийский перекупщик
отдал попавших к нему животных. Естественно, он не был расположен
соглашаться, ведь он изрядно потратился, а возвращать тамаринов бразильским
властям значило отказаться от наживы. К этому времени в борьбу за спасение
несчастных тамаринов включились, кроме нас, МСОП, Международный фонд
любителей диких животных, правительства Бразилии и Бельгии, а также
Национальный зоопарк в Вашингтоне. Все мы настроились ни в коем случае не
выкупать животных (хотя это было вполне возможно), ибо это могло выглядеть
так, будто мы смотрим сквозь пальцы, даже поощряем незаконную торговлю
тамаринами.
бельгийские власти добиться по своим каналам, чтобы тамаринов вернули на
родину; герцог Эдинбургский -- председатель Международного фонда охраны
диких животных -- также обратился к властям Бельгии. В конце концов, к
великому нашему облегчению, давление общественности возымело эффект и
перекупщик согласился отправить всех тамаринов, кроме восьми особей, обратно
в Бразилию. Глядя на него, вернули на родину и особи, содержавшиеся в
Японии; за Бразилией было также признано право собственности на некоторые
экземпляры, находящиеся в других странах. Однако тут возникла новая
проблема: бразильские власти, не очень разбирающиеся в проблемах охраны
животных, не могли взять в толк -- почему бы нам попросту не выпустить в
ближайшем перелеске возвращенных в страну тамаринов. Но поступить так с
животными, привыкшими к неволе, было бы равносильно их убийству. Нам удалось
все же договориться с бразильцами, что тамаринов примет Центр приматов в
Рио-де-Жанейро, где они составят основу группы для размножения в неволе. Что
и было сделано, а затем были созданы еще две такие колонии -- одна в
Вашингтоне, другая на Джерси. Эти колонии благополучно развиваются, а мы тем
временем изо всех сил пытаемся при содействии бразильских властей спасти
хоть что-то из тамошних лесов, чтобы, когда число особей в неволе достигнет
подходящей величины, можно было разработать схему реинтродукции вида, как
это удалось сделать для золотистого львиного тамарина, о чем я рассказываю в
пятой главе.
невозможно сделать двадцать пять лет назад; тем не менее торговля дикими
животными, как легальная, так и нелегальная, достигает астрономических
размеров. За пять лет после появления этой Конвенции так называемый
легальный импорт диких животных и связанной с ними продукции только в США
возрос с четырех миллионов до ста восьмидесяти семи миллионов "штук". Всего
три года спустя общая стоимость этого импорта равнялась одному миллиарду
долларов! Ежегодно с Тайваня вывозится более двадцати миллионов бабочек,
чтобы в итоге "украсить" в высушенном виде стены жилищ во всех концах света,
и сотни тысяч морских животных убивают каждый год, чтобы их раковины могли
пылиться на каминных полках.
африканского слона, а поскольку рога носорога ценятся на вес золота,
численность этого дивного древнейшего животного сократилась до каких-нибудь
нескольких тысяч. Как в торговле наркотиками, так и здесь большие деньги
манят алчных торговцев. Если шубка из шкуры оцелота стоит сорок тысяч
долларов, то почему не убить красивого зверя? Девять ловчих птиц, недавно
ввезенных контрабандой в Саудовскую Аравию, были там проданы за двести тысяч
долларов. Перед лицом таких сумм, легально или нелегально выручаемых от
продажи диких животных, деньги, вкладываемые в их охрану, выглядят жалкими
крохами, у защитников дикой фауны екает сердце. Учитывая размах упомянутой
торговли и экономические проблемы, испытываемые некоторыми странами, не
приходится удивляться тому, какие просторные лазейки открываются желающим
обойти КМТУВ.
обязана соблюдать законы, предложенные другими странами, никто не помешает
настоять на исключениях, служащих ее интересам. Добавим к этому, что
запаренные таможенники не обязаны быть зоологами и определять, не входит ли
ввозимое животное в список, составленный КМТУВ. Не говоря уже о том, что
есть чрезвычайно редкие виды, настолько похожие на широко распространенные
родственные, что только эксперт сумеет их различить. А что делать с
конфискованными таможней животными? Их нельзя попросту отослать на родину,
чтобы там выпустить на волю, тем более что в странах, откуда они происходят,
как правило, нет специалистов, способных о них позаботиться. Как же
поступает в таком случае таможня? Ей остается только передать животное в
зоопарк или сходное с ним учреждение. Несколько лет назад к нам обратились
за помощью такого рода.
все охраняются -- во всяком случае на бумаге. Одна из самых крупных и
красивых -- лучистая черепаха, достигающая полуметровой длины при весе около
пятнадцати килограммов. Черный панцирь ее украшен ярко-желтыми лучами. У нас
на Джерси уже было несколько этих красивых рептилий, и они благополучно
размножались в неволе в разных учреждениях Европы и США, однако дикие
популяции находились под угрозой. Во-первых, некоторые мадагаскарские
племена употребляют в пищу их мясо, несмотря на охранное законодательство,
во-вторых, для таких медлительных животных смертельную угрозу представляет
наступление человека, выжигающего немногие уцелевшие на острове леса.
департамента охраны окружающей среды застал нас врасплох и поставил в тупик.
Что мы знаем о лучистой черепахе? Мы ответили, что этот вид обитает на
Мадагаскаре, что мы содержим этих черепах и размножаем их. Это замечательно
-- не могли бы мы помочь с решением одной маленькой проблемы? Дело в том,
что в департамент обратились таможенники из Гонконга, они предотвратили
попытку контрабандного ввоза лучистых черепах в колонию и конфисковали
незаконный груз. Теперь они не знают, что с ними делать. Может быть, мы
что-нибудь посоветуем? Слегка озадаченные, мы ответили, что конечно же
постараемся помочь. А сколько там черепах? Шестьдесят пять, радостно сообщил
чиновник. Их вывезли тайком с Мадагаскара, чтобы в китайских кухнях
превратить в сочные мясные блюда, начинку для пирогов и прочие лакомые
яства. Вызвавшись помочь, мы, естественно, уже не могли идти на попятную, а
потому освободили одно помещение в Доме рептилий. Спустя некоторое время
прибыли шестьдесят пять лучистых черепах -- одни величиной с тарелку, другие
размером со скамеечку для ног. Большинство -- в хорошем состоянии, однако
несколько особей пострадали от плохого содержания. Четыре черепахи вскоре
умерли, остальные прекрасно освоились на новом месте. Захватывающее зрелище
ожидало всякого, кто, открыв двери их помещения, видел сплошной ковер из
панцирей красивых рептилий.
мы известили тамошние власти, с которыми сотрудничали по другим
природоохранным вопросам, и нас попросили как-нибудь решить эту проблему.
Как только наши гости окончательно освоились, мы договорились о финансовой
поддержке с правительством Мадагаскара и разослали самцов и самок в другие
зоопарки, уже располагавшие плодовитыми колониями, где был желателен приток
свежих кровных линий. Вспоминая теперь этот случай, говорю себе, что нам еще
повезло: вдруг вместо шестидесяти пяти черепах нам предложили бы полсотни
комодоских варанов или семейку слонов...
насилие над дикой флорой и фауной. Люди должны усвоить, что все природные
ресурсы долговечны, возобновимы -- если пользоваться ими мудро, без
расточительства. Если все будут знать, что нам надлежит гордиться природным
наследством, хранить его и не расточать ради кратковременной выгоды,
разумное использование пойдет всем на благо. Назову для примера наше участие
в судьбе красавца попугая с острова Сент-Люсия в Карибском море, одетого в
роскошное зелено-красно-желто-синее оперение. Когда лет пятнадцать назад о
нависшей над этой птицей угрозе узнал заведующий нашим птичником Дэвид
Джегго, от многочисленной некогда популяции сент-люсийского пестрого попугая
оставалось немногим больше ста особей, да еще несколько птиц содержались в
неволе, в маленьких клетках, неспособные размножаться. Причин такого
бедствия было много: вырубка составляющей естественную среду попугая лесов,
отлов и отстрел, поскольку островитяне охотно едят мясо этой птицы, особенно
на Рождество, а молодых птиц нелегально сбывают любителям в Европе и США.
молодых пестрых попугаев (единственный местный вид, легально разрешенный к
вывозу) и привезти на Джерси, чтобы попытаться создать плодовитую колонию.
Как это принято для всех наших редких животных, попугаи оставались
собственностью страны происхождения. Они благополучно освоились, и мы
рассчитывали на успех, хотя и не ожидали быстрых результатов, потому что
большинство попугаев подолгу не размножаются в невале. Тем временем Гейбриел
Чарльз, возглавляющий сент-люсийское лесничество, и министерство сельского
хозяйства прилагали героические усилия для сохранения уцелевших лесов на
острове, служащих не только последним оплотом попугаев, но и важным
водосбором для жителей Сент-Люсии. Еще одним важным шагом стал запрет на
всякую охоту и полный учет попугаев, содержащихся в неволе. Сверх того,
местные власти наняли для участия в кампании по спасению попугая молодого
англичанина Пола Батлера, который отлично понимал, сколь важно для успеха
просвещение.
расклеивал их в школах, государственных учреждениях, даже в магазинах и
барах. Ему удалось побудить прозорливое местное правительство объявить
пестрого попугая национальным символом Сент-Люсии, и он издавал для школ
брошюры о приключениях жако (сент-люсийское прозвище этого вида) и о важной
роли его лесной обители. Три года спустя вы не нашли бы на острове ни одного
человека, не знающего про эту птицу, про национальный символ, нуждающийся в
защите. Естественно, защита птицы подразумевала защиту ее среды обитания и
водосбора.
площади. Мы опасались за судьбы пестрых попугаев; огромные стволы лежали
Каменистый Артем
Никитин Юрий
Каменистый Артем
Скальци Джон
Афанасьев Роман
Курылев Олег