понять как made me mop (заставил меня мыть (пол в кухне) -- вспомните диалог
двух дзенских монахов) но mad (вместо made) значит "безумный".
значит примерно "Ядреный корень, в бога-душу-мать!" или что-то вроде этого,
большая свобода для творчества
* ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ОДИНОЧЕСТВО В МИРУ *
48
Пика Одиночества, я попытался принести их в лежащий внизу мир и разделить со
своими друзьями в Сан-Франциско, но они, имевшие дело с давлением времени и
жизненной суматохи, а не с вечностью и одиночеством заснеженных горных скал,
сами могли бы преподать мне урок - К тому же, видение свободы посреди
бесконечности которое открылось мне так же как открывалось ранее всем
пустынствующим в первозданности святым, мало подходит для городов и нашего
полного противоречий общества -- И что же это за мир в котором не только
дружба отменяет вражду, но и вражда дружбу, а могила и урна с прахом
отменяют все - Самое время умереть в неведении, но раз уж мы живем, чему нам
радоваться и что можем мы сказать? И что сделать? Мы, плоть сгрудившаяся[1]
в Бруклине и других подобных местах, больные желудки, подозрительные сердца,
жестокие улицы, борьба идей, все человеческое в огне ненависти и ах-ой -- И
первое что я заметил приехав в С.Ф. со своим рюкзаком и миссией сообщить
людям что они валяют дурака - тратят понапрасну время - потому что
несерьезны - нелепы своим соперничеством - робки перед лицом Господа - и
даже ангелы затянуты в борьбу -- я понял вот что: каждый в мире этом ангел,
мы с Чарли Чаплином видели их крылья, ангелу не обязательно быть
серафимоподобной маленькой девочкой с задумчивой печальной улыбкой, можно
быть Гулякой-Батчем в полосатом пиджаке скалящимся из своего подвала, из
этой клоаки своей, можно чудовищным чесоточным Вэллейсом Пивохлебом в
грязной майке, можно сумасшедшей индеанкой валяющейся в сточной канаве,
можно даже блистательным лощеным и шустрым Американским Чиновником со
смышлеными глазами, или даже желчным интеллектуалом европейских столиц, но я
вижу большие горестные невидимые крылья за всеми этими плечами и как же мне
жаль что они невидимы и бесполезны на этой земле и никогда не были полезны и
все чем мы заняты это бесконечная борьба до самой смерти -
признания в моем первом убийстве и продолжить свой рассказ, и тогда все вы,
с крыльями и всем прочим, решайте сами - Это Инферно[2] - здесь я сижу
болтаясь вниз головой с поверхности планеты Земля, удерживаемый гравитацией,
выводя каракули своей повести и знаю что в повести этой никакой нужды нет,
но все же я знаю и то что в молчании тоже нет нужды - но это мучительная
тайна -
ужасе и кошмаре этой жизни, Боже мой как же мы старимся, некоторые из нас
сходят с ума и все меняется так порочно - и эти порочные перемены ранят нас,
как только что-нибудь становится законченным прекрасным обалденным оно сразу
же начинает разваливаться и сгорать -
вам, не поможет и мне -
на меня умоляюще, она уже была непоправимо изувечена тычком моей палки в ее
убежище среди пачек липтоновского горохового супа, вся в зеленом порошке,
трясущаяся, я направил луч фонарика прямо на нее, разгреб пачки, и она
посмотрела на меня "человеческими" испуганными глазами ("Все живые существа
содрогаются в страхе наказания"), маленькие ангельские крылышки и прочее, и
я сделал это тогда, прямо в голову, резкий убивший ее удар , глаза внезапно
угасли засыпанные зеленой пылью - Убивая ее, я почти всхлипнул рыданием
"Бедная малышка!" как будто это сделал не я сам? - Потом вышел наружу и
опорожнил чан со склона, отобрав сперва неразорвавшиеся от удара упаковки
супа, съеденного потом мною с удовольствием супа - выбросив, поставил чан с
посудой (в котором складывал портящуюся еду и вешал потом под потолок, и все
же хитрая мышь как-то умудрилась запрыгнуть туда) поставил чан с посудой в
снег залив внутрь ведро воды и когда я посмотрел в него на следующее утро
там в воде плавала мертвая мышь - Я подошел к обрыву, поискал и нашел
мышиный трупик -- И я подумал "Ее спутник совершил самоубийство в ее
смертном чане, с горя!" - Происходило что-то зловещее. Я был наказуем
маленькими смиренными мучениками - И тогда я понял что это была та же самая
мышь, она прилипла ко дну чана (кровью?) когда я опрокидывал его в темноте,
а мертвая мышь в овраге была старая утонувшая в хитроумной водяной мышеловке
придуманной моим предшественником и которую я скрепя сердце тоже зарядил
(банка надетая на ось, с приманкой на крышке, мышь встает на нее чтобы
откусить кусочек и банка переворачивается скидывая мышь, я сидел и читал
днем когда услышал с чердака прямо над моей кроватью роковой маленький
всплеск и несколько первоначальных бьющихся попыток плыть, чтобы не слышать
эти звуки мне пришлось выйти во двор, почти плача, и когда я вернулся назад,
тишина) (и на следующий день, утонувшая мышь вытянувшая как привидение к
миру свою костлявую шею к смерти, волоски шерсти на хвосте колышутся по
воде) - Ах, убийство двух мышей и попытка убить третью, которая, когда в
конце концов я поймал ее за полкой с кружками, встала на маленькие задние
лапки глядя в ужасе вперед, и эта ее маленькая белая шейка, и я сказал себе
"Хватит", пошел спать и предоставил ей свободу жить и шебаршиться по комнате
сколько влезет - все равно позже она была убита крысой - Комочек мяса и
костей и ненавидящий бубонный хвост, и я уготовил себе временное пристанище
в аду убийц и все из-за ужаса перед крысами - я думал о кротком Будде не
испугавшемся бы крошечной крысы, и об Иисусе, и даже о Джоне Бэрриморе[3]
кормившем в детстве мышей в своей комнатке в Филадельфии - Выражения типа
"Ты мужчина или мышь?", "мудрость мышиная и мудрость человечья[4]" или "и
мыши не обидит " начали ранить меня и "он и мыши испугается" тоже -- И я
просил прощения, пытался раскаянно молиться, но меня не покидало чувство что
раз я отрекся от своего зарока быть святым ангелом с небес никогда не
убивающим, весь мир может теперь сгореть дотла - Так казалось мне - В
детстве я воевал с шайками мучителей белок, несмотря на риск для самого себя
- А теперь я сам - И я понял что все мы убийцы и мучители потому что в
прошлых жизнях убивали и должны были возвращаться чтобы отбывать свое
наказание, смертный приговор которым является жизнь сама, и поэтому в
нынешней жизни мы должны перестать убивать иначе мы будем вынуждены всегда
возвращаться из-за присущей нам Божественной природы и той магической силы
что делает очевидными наши истинные стремления - Я вспомнил как был опечален
мой отец утопив одним давешним утром мышонка, и как моя мать сказала "Бедные
малыши" - Но теперь я сам присоединился к шеренгам убийц и больше не имел
права быть таким праведным и самодовольным, ведь на какое-то время здесь (до
истории с мышью) я начал считать себя кем-то божественным и непогрешимым -
Теперь же я просто обычный человек-убийца как и все остальные и не найти мне
больше убежища на небесах и вот он я, мои ангельские крылья запятнаны кровью
жертв, малых и иных, и я пытаюсь говорить о том что нужно нам делать, но сам
знаю об этом не более вас -
мышь которой я позволил жить за полкой с кружками была по-настоящему
"по-человечески" испугана, она была загнана в угол большим чудовищем с
палкой и она не знала за что ей выпала участь умереть - она смотрела вверх,
вокруг, по сторонам, с поднятыми маленькими коготками, на крошечных ножках,
тяжело дыша - затравленно -
дворе застыл неподвижно я посмотрел на его бок как сквозь ружейный прицел -
и хотя я никогда не стал бы убивать оленя умирающего большой смертью -- все
же его бок для меня означал пулю, означал вонзающуюся стрелу, в сердце
человека всегда царит убийство - Святой Франциск должно быть знал об этом -
И представьте себе как кто-нибудь пришел бы в пещеру Святого Франциска и
рассказал бы ему кое-что из того, что говорится о нем сегодня злобными
интеллектуалами, коммунистами и экзистенциалистами по всему миру,
представьте: "Франциск, ты просто-напросто испуганный глупый болван,
прячущийся от трудностей жизни в миру, оттягивающийся на природе и
притворяющийся ужасно святым и любящим животных, и ты прячешься от реального
мира проявляя тем самым формальные херувимо-серафимские тенденции, в то
время как люди страдают и рыдающие старухи сидят на улицах и Ящерица Времени
вечно скорбит на горячем камне, ты, ты, считаешь себя таким святошей,
попердываешь тайком в своей пещерке, воняешь не менее других людей, ты что
хочешь сказать что ты лучше других?" Франциск мог бы его просто-напросто
убить - Кто знает? - Я люблю Франциска Ассизского не менее любого другого
человека в мире но откуда мне знать что он сделал бы? - мог бы и убить
своего мучителя - Загвоздка в том что, убьешь ты или нет, для сводящих с ума
пустоты и одиночества это не имеет никакого значения - Все что нам известно
наверняка - это то что все окружающее нас живо, а иначе его и не было бы
Сертаков Виталий
Маккарти Кормак
Корнев Павел
Гюго Виктор
Сапковский Анджей
Смит Кордвейнер