Чтение 17–й страницы книги ~Болтик~

зал он.

И тут же перепугался! Вдруг Таня видела утром передачу и сейчас
поймет, какой он хвастун! Хотя нет: если бы видела, то не спросила
бы. Она смотрела удивленно и в то же время с уважением.

- Как это "школа космонавтов"? Такой кружок, да? Сказать бы, по-
ка не поздно, "я пошутил". Но она так смотрела... И Максим произнес:

- Не кружок. Школа. У взрослых-училище, а у нас школа-для подго-
товки. Таня села на дощатый ящик из-под мыла, взяла Максима за ру-
кав.

- Садись. Расскажи.

Максим вздохнул и сел рядом. Совесть уже сверлила его, как бор-
машина, но язык словно работал сам по себе. Да и некуда было отсту-
пать.

- Это для подготовки полетов, - сказал Максим с самым серьезным
видом.- Пока летают взрослые, но когда-то придется и детям. Когда
другие планеты будем заселять. Это же скоро. Вот и готовят... Это не
очень известная школа. Не совсем секретная, но все-таки... Ведь с
космонавтикой связано.

Теперь Таня смотрела недоверчиво, с полуулыбкой. И, помолчав,
снисходительно сказала:

- Космонавты не бывают в коротких штанишках.

Можно было смутиться или обидеться. Можно было сказать: "Не хо-
чешь - не верь!" Максим чуть-чуть это не сделал. Но получилось бы,
что он не прав. А он почти поверил в свою космическую школу. И ска-
зал спокойно и убедительно:

- Мы же еще не взрослые. Мы вообще самая младшая группа и только
готовимся. Но все равно когда-нибудь придется лететь.

- Честное пионерское?- спросила Таня. Но не требовательно, а
скорее жалобно. Максим грустно качнул головой.

- Ты же видишь, я еще не пионер. Нас в пионеры знаешь когда при-
нимают? Только после... - Он чуть-чуть не сказал "после первого по-
лета", но это было бы уже явное вранье. И он объяснил: - После цикла
тренировок. А мне еще два захода на невесомость...

Таня смотрела не отрываясь. Но не в лицо Максиму, а чуть опустив
глаза. Кажется, звездочку на жилете разглядывала.

"Сейчас скажет: "Дай честное октябрятское" - и тогда капут",-
понял Максим.

Она не сказала. Сняла пилотку и стала разглядывать серебряные
крылышки.

Максим не знал, конечно, о чем она думает. А Таня думала: "Может
быть, он и не хвастает. Может быть, и правда есть такая школа... А
если хвастает... ну и что? Он же мальчишка. Это же простительно. Все
равно он храбрый и симпатичный. Просто он этого не понимает и хочет
показаться лучше. Ну и пусть. Зато он сразу понял, какое хорошее
здесь гнездо. И в оружии разбирается, как настоящий Принц, который
всю жизнь носит шпагу..."

- Эта пещера знаешь как называется? "Гнездо ласточки", - сказала
она.

- Это потому что на высоком берегу, - понимающе откликнулся Мак-
сим.

- Они всегда на обрывах гнезда делают.

- Тебе здесь нравится?

- Конечно, - искренне сказал Максим.

- Ты только никому про "Гнездо" не говори.

- Никому. Я же обещал.

- А сам... если захочешь, хоть когда приходи. Если даже меня не
будет...

- Ладно,-тихо сказал Максим.- Только я... лучше, когда ты...

И тут он окончательно понял, какой же он свинья и хвастун. Нап-
лел какую-то чушь про школу космонавтов. Как теперь разговаривать и
смеяться с легким сердцем? К тому же все равно она узнает. Разве
тогда придешь в "Гнездо ласточки"?

Забывшись, он стукнул себя кулаком с болтиком по колену. По за-
бинтованному! Боль круглыми толчками раскатилась по всем жилкам.
Тогда Максим сжал зубы, встал, снял индейское оперенье и повесил на
гвоздь. Зажмурился. И так, зажмурившись, тихо сказал:

- Таня, я наврал... про космическую школу.

И украдкой посмотрел на нее.

Таня, кажется, не удивилась. И главное, не обиделась. Вроде бы
даже обрадовалась чуточку. И только спросила:

- А форма?

- Да чепуха, - с облегчением сказал Максим.-Это просто ансамбль
во Дворце культуры. Хор "Крылышки". Мы сегодня по телевидению высту-
пали.

Вот теперь она удивилась:

- Правда?!

Максим тоже удивился: чего она так?

Он не понимал ее. А ведь Таня была девочкой. Для девочек артисты
почти такие же знаменитые люди, как космонавты.

Конечно, не каждый мальчишка, поющий в хоре,- артист, но если по
телевидению...

И потому она сперва обрадовалась, а потом недоверчиво сдвинула
брови.

- А если ты опять... Ну, опять просто так придумал?

- Да что ты! - он торопливо взялся за звездочку.-Вот честное ок-
тябрятское! Да хоть кого спроси, что утром была наша передача! Ятам
песню про летчиков пел. Не веришь?

Он совсем не думал теперь хвастаться. Просто хотел, чтобы она
поверила. Изо всех сил хотел! И если получилось немного хвастливо,
то это уже совсем случайно. Таня поверила. И попросила как в первый
раз:

- Сядь. Расскажи.

- А ты не злишься?

- Из-за чего?

- Ну... что наврал.

- Ты же сразу сказал, что пошутил... А выступать страшно?

- Нет... то есть чуть-чуть, пока не начал. А когда поешь, то уже
не страшно... Мне болтик помогал,- улыбнулся Максим и опять разжал
ладошку. - Я вместе с ним выступал.

Таня серьезно кивнула и пальцем покатала болтик на Максимкиной
ладони.

- Конечно, с таким легче... А песня хорошая?

- Еще бы!

- А можешь сейчас спеть?

- Сейчас?

- А что? Ну, пожалуйста,- попросила Таня. - Ты не стесняйся, ты
забудь, что я тут сижу. Будто ты один.

Но Максим, конечно, застеснялся. И глупо спросил:

- А зачем петь?

- Ну вот... - тихо сказала она. - Я же не видела передачу. Мне
же тоже... хочется ведь послушать...

- Здесь акустики нет.

- Чего нет?

- Тесно. Звучать совсем не будет. И музыкального сопровождения
нет. И хора. Эту песню с хором поют.

- А ты попробуй без всего. Может быть, хоть немножко получится!
Хоть чуть-чуть! Сначала как будто хор, а потом сам.

Она говорила жалобно и в то же время настойчиво. И не отводила
глаз от его лица. И Максим вдруг понял, что опять может оказаться
обманщиком: наговорил про выступление, а петь не хочет. Значит, нав-
рал? Но не это было главное. Главное, что Таня могла обидеться. Но и
это не все.

Дело в том еще, что Максиму захотелось петь. Неловко было, но
все равно хотелось... И, подавляя в себе смущение, он сбивчиво сог-
ласился:

- Ладно. Только я не знаю... Как уж получится.

- Конечно! - торопливо сказала Таня. Вскочила и поспешно отодви-
нулась к стенке.

Максим глубоко вздохнул, развернул плечи, уперся позади себя ку-
лаками в ящик. Посмотрел на солнечные облака в светлой щели выхода.
Они были прошиты белой реактивной ниткой.

Максим запел:

Над травами,

которые

Качает ветер ласковый,

Над кашкой и ромашками

Растет веселый гром...

Он пел вместо хора и, по правде говоря, не очень старался. Ведь
это было только вступление. А когда слова хора кончились. Максим по-
молчал, мысленно слушая музыкальные такты. И начал свое. Без боязни,
чисто, по-настоящему:

Товарищ летчик!

Ну что вам стоит?..

И отчаянное желание полета, надежда на чудо и тоска по высокому
небу опять пришли к Максиму.