презирает меня. Он, кажется, считает меня дураком",- кипел
директор. И в исходе дня, когда отец Бабичева пил на балконе
чай, вдруг где-то очень далеко, над самым задним, тающим,
стекловидным, мелко и желто поблескивающим в лучах заходящего
солнца планом его поля зрения появился большой оранжевый шар.
Он медленно плыл, пересекая план по косой линии.
Директор шмыгнул в комнату и тотчас же, сквозь пролет дверей,
увидел в соседней комнате Ивана на подоконнике. Гимназист,
весь устремившись в окно, громко бил в ладоши.
- Я получил в тот день полное удовлетворение,- вспоминал Иван
Петрович.- Отец был напуган. Долго затем искал его взгляда, но
он прятал глаза. И мне стало жалко его. Он почернел,- я
думал, что он умрет. И великодушно я сбросил мантию. Он сухой
был человек, мой папа, мелочный, но невнимательный. Он не
знал, что в тот день над городом пролетел аэронавт Эрнест
Витолло. Прекрасные афиши извещали об этом. Я сознался в
невольном мошенничестве. Надо вам сказать, что опыты мои над
мыльными пузырями не привели к тем результатам, о которых я
мечтал.
(Факты говорят о том, что в те времена, когда Иван Бабичев был
двенадцатилетним гимназистом, воздухоплавание не достигло еще
широкого развития, и вряд ли над провинциальным городом
устраивались в те времена полеты. Но если это и выдумка - то
что же! Выдумка - это возлюбленная разума.)
Друзья с наслаждением внимали импровизации Ивана Бабичева.
- И мне кажется, что ночью, после того огорчительного дня,
папа мой видел во сне фарсальскую битву. Он не ушел утром в
гимназию. Мама понесла ему в кабинет боржом. По всей
вероятности, его потрясли подробности битвы. Быть может, он не
мог примириться с тем издевательством над историей, которым
побаловалось сновидение... Возможно, приснилось ему, что исход
битвы решили балеарские пращники, прилетевшие на воздушных
шарах...
Такой концовкой заключил Иван Бабичев новеллу мыльных пузырях.
В другой раз поделился он с друзьями таким случаем из эпохи
своего отрочества:
- Студент, по фамилии Шемиот, ухаживал за барышней... а вот
хуже - барышниной фамилии не помню... Позвольте...
позвольте... скажем, Лиля Капитанаки звали барышню, по-козьи
стучавшую каблуками. Нам, мальчишкам, все было известно, что
происходило во дворе. Студент маялся под Лилиным балконом,
готовый и боящийся вызвать из золотистых недр балконной двери
эту девушку, которой, должно быть, исполнилось лет шестнадцать
и которая казалась нам, мальчикам, старухой.
Синела студентова фуражка, алели студентовы щеки. На
велосипеде приезжал студент. И неописуемой была студентова
тоска, когда в воскресенье, в мае, в одно из тех воскресений,
коих не больше десятка числится на памяти метеорологической
науки, в воскресенье, когда ветерок был так мил и ласков, что
хотелось повязать ему голубую ленточку, студент, разлетевшись к
балкону, увидел облокотившуюся на перила Лилину тетку, пеструю
и цветастую, как чехол на кресле в местечковой гостиной,- всю в
крендельках, рогульках и оборочках и с прической, смахивающей
на улитку. И тетка явно обрадовалась явлению студента
Шемиота,- она с высоты раскрыла, можно сказать, студенту
объятия и возвестила картофельным голосом, таким смоченным
слюной и полным языка голосом, точно говорила, пережевывая
горячее:
"А Лилечка уезжает в Херсон. Сегодня уезжает. В семь сорок,
Надолго уезжает. На все лето уезжает. Велела передать вам
привет, Сергей Сергеевич! Привет! "
Но студент чутьем влюбленного понял все. Он знал, что в
золотистой глубине комнаты рыдала Лилечка и что Лилечка рвется
к балкону и видит, не видя, студента, чей китель, будучи белым,
впитал в себя, по законам физики, наибольшее количество лучей и
блистает ослепительной альпийской белизной, - но вырваться
нельзя,но тетка всесильна...
"Подарите мне велосипед, и я отомщу за вас,- сказал я
студенту.- Я знаю, Лилька не хотела никуда ехать. Ее
выпроваживают со скандалом. Подарите велосипед".
"Как же ты отомстишь?" - спросил студент, пугаясь меня. И
через несколько дней я с невинным видом принес Лилиной тетке,
будто от моей мамы, средство от бородавок. У тетки возле
нижней губы, в извилине, была большая бородавка. Стареющая эта
дама расцеловала меня, причем поцелуи ее произвели на меня
такое впечатление, как если бы в меня в упор стреляли из новой
рогатки... Друзья мои, студент был отомщен. Из теткиной
бородавки вырос цветок, скромный полевой колокольчик. Он нежно
подрагивал от теткиного дыхания. Позор упал на ее голову. С
воздетыми к небесам руками пронеслась тетка по двору, ввергая
всех в панику...
Моя радость была двойной. Во-первых, блестяще разрешился
эксперимент выращивания цветов из бородавок, а во-вторых -
студент подарил мне велосипед.
А в ту эпоху, друзья мои, велосипед являлся редкостью. Тогда
рисовали еще на велосипедистов карикатуры.
- А что стало с теткой?
- О мой друг! Она так и жила с цветком до осени. С упованием
ждала дна ветреных дней и, дождавшись, отправлялась задами,
минуя оживленные части города, куда-нибудь в зеленеющие
местности... Моральные муки терзали ее. Она прятала лицо в
шарф, цветок любовно щекотал ей губы, и щекотанье это звучало,
как шепот уныло прожитой молодости, как призрак какого-то
единственного, чуть ли не топотом ног выгнанного поцелуя...
Она останавливалась на холме, опускала шарф.
"Ну, разнеси, разнеси его на все четыре стороны! Ну,. сдуй
же, сдуй его проклятые лепестки",- молила она. Ветер, как
назло, прекращался. Но зато прилетела с ближайшей дачи
очумелая пчела и, прицеливаясь к цветку, начинала оплетать
бедную женщину гудящими восьмерками. Тетка обращалась в
бегство и дома, велев прислуге никого не впускать, сидела перед
зеркалом, озирая мифическое свое, украшенное цветком лицо,
распухшее у нее на глазах от укуса и превращавшееся в некий
тропический корнеплод. Ужас! А просто отрезать цветок - это
было бы слишком рискованно: все-таки бородавка! А вдруг
заражение крови!
Ваня Бабичев был мастер на все руки. Сочинял он стихи и
музыкальные пьески, отлично рисовал, множество вещей умел он
делать, даже придумал некий танец, рассчитанный на
использование внешних своих особенностей: полноты, лености,-
был он увалень (как многие замечательные
люди а отроческие годы). Назывался танец "Кувшинчик. Он
торговал бумажными змеями, свистульками, фонариками; мальчики
завидовали смелости его и славе. Во дворе получил, он прозвище
"механика".
Затем в Петербурге Иван Бабичев окончил Политехнический
институт по механическому отделению как раз в том году, когда
казнен был брат Роман. Инженером работал Иван в городе
Николаеве, близ Одессы, на заводе Наваль, вплоть до начала
европейской войны. Тут...
Да был ли он когда-либо инженером?
В тот год, когда строился "Четвертак", Иван занимался
промыслом малопочтенным, а для инженера - просто позорным.
Представьте, в пивных рисовал он портреты с желающих, сочинял
Василенко Иван
Лукьяненко Сергей
Акунин Борис
Андреев Николай
Володихин Дмитрий