времени.
побегушках.
проявил деликатность. Он вслух подсчитал, сколько получает мальчик на
побегушках. Оказалось, меньше.
меня долги, которые я обязан выплачивать.
притворился, будто отсутствие документов бросает на меня тень и будто он
должен вновь обдумать, стоит ли со мной связываться. Наконец-то хищник
показал когти.
улыбкой пояснил, что, поскольку я работаю нелегально, мне не придется
платить налогов. Кроме того, я недостаточно свободно говорю по-английски.
Тут я его, положим, поймал.
важнее.
работой, мы еще вернемся к этому разговору.
старомодном холле горели все лампы, даже те, которые бережливая
администрация неукоснительно выключала. Посередине стоял стол, вокруг
которого собралась весьма занятная, разношерстная компания. Председательское
место занимал Рауль. Он сидел у торца стола в бежевом костюме гигантских
размеров, похожий на гигантскую потную жабу; стол, [83] к моему удивлению,
был накрыт белой скатертью, и гостей обслуживал официант. Рядом с Раулем
восседал Меликов; кроме них за столом сидели: Лахман и его пуэрториканка;
мексиканец в розовом галстуке, с каменным лицом и беспокойными глазами;
белокурый молодой человек, говоривший басом, хотя можно было предположить,
что у него высокое сопрано, и две жгучие брюнетки неопределенного возраста -
от тридцати до сорока, - востроглазые, темпераментные и привлекательные. По
другую руку от Меликова сидела Наташа Петрова.
кто-нибудь выиграл крупную сумму?
Один из моих спасителей, - пояснил он белокурому молодому человеку,
говорившему басом. - Пожмите друг другу руки! Это - Джон Болтон.
человека со столь низким голосом я невольно ждал крепкого рукопожатия.
угодно: кока-кола, лимонад, американское виски, шотландское виски. И даже
шампанское. Я помню, что вы сказали в тот раз, когда мое сердце исходило
печалью... Все течет, сказали вы. Цитата из какого-то древнего грека.
Правда? Из Гераклита, или Демокрита, или Демократа. Знаете, что говорят в
таких случаях на Седьмой авеню: "Ничто не вечно под луной, и красотка станет
сатаной". Очень справедливо. А на смену приходит другая молодежь. Итак, что
вы будете пить? Альфонс! - Он подозвал официанта жестом, достойным римского
императора.
[84]
пленник.
взаимности.
хотелось вырваться из стерильной и однообразной атмосферы унылых приемов. Но
такого я не ожидала.
Петрова. - Salut!
этом он попытался даже встать, но плюхнулся на кресло в виде трона, которое
затрещало под ним. Эта старая гостиница в довершение всего была обставлена
топорной псевдоготической мебелью.
я пью, как и он, текилу. У нее тот же цвет, то есть она бесцветная.
ничего против. Не хочет сама дама.
-----------------------------------------(1) Любовь с первого взгляда
(франц.). [85]
придумаешь что-нибудь такое, до чего бы трезвый не додумался. Бывают пьяные,
перед которыми трудно устоять.
ничего и не было.
как будто и не было.
- Надо вести честную игру.
было горячее и влажное, хоть он и пил одну воду. - Я узнал, что у Инее вовсе
не ампутирована нога, она у нее просто не сгибается. Металлическую пластинку
она носит из тщеславия.
отказывает мне? Чтобы я не дознался.
ночи заблуждений, тщеславия в глубочайшей безнадежности, чудо белой и черной
магии. Будь же благословенна, любовь. Я торжественно поклонился.
сказать: как хорошо, что мы еще живем. Стоит мне подумать, что совсем
недавно я хотел лишить себя жизни, и я готов влепить себе пощечину. Какими
же мы бываем идиотами, когда мним себя особенно благородными.
мексиканская песня. Голос -----------------------------------------(1)
Любовь (исп. и франц.). [86] у нее был великолепный, низкий и сильный. Она
пела, не сводя глаз с мексиканца. Это была песня, исполненная печали и в то
же время ничем не прикрытого сладострастия. Почти жалобная песня, далекая от
всяких раздумий и прикрас цивилизации. Песня эта возникла в те стародавние
времена, когда человечество еще не обладало самым своим человечным свойством
- юмором; она была прямая до бесстыдства и ангельски чистая. Ни один мускул
не дрогнул на лице мексиканца. Да и женщина была недвижима - говорили только
ее губы и взгляд. И оба они смотрели друг на друга немигающими глазами, а
песня все лилась и лилась. То было слияние без единого прикосновения. Но они
оба знали, что это так. Я оглянулся - все молчали. Я оглядывал их всех по
очереди, а песня продолжала литься: я видел Рауля и Джона, Лахмана, Меликова
и Наташу Петрову - они молча слушали, эта женщина подняла их над
обыденностью, но сама она никого не видела, кроме мексиканца, кроме его
помятого лица сутенера, в котором сосредоточилась вся ее жизнь. И это не
было ни странно, ни смешно.
отпуск. В первый день я прошел всю Третью авеню в самый свой любимый час
перед наступлением сумерек, когда в антикварных лавках время, казалось,
замирает, тени становятся синими, а зеркала оживают. В этот час из
ресторанов тянет запахом жареного лука и картофеля, официанты накрывают на
стол, и омары, выставленные в огромных витринах "Морского царя" на ложе
пыток изо льда, пытаются уползти на своих клешнях, изуродованных острыми
деревянными колышками. Я не мог без содрогания смотреть на их круглые
выгнутые тела, - они напоминали мне камеры пыток в концлагерях, на родине
поэтов и мыслителей.
сказал Кан, который тоже подошел к витрине с огромными крабами. [87]