ногу. Даша прикрыла мальчику глаза, а отец Серафим спросил:
-- Почему нет с нами отца Серафима?
-- Он уже этого дерьма нахлебался в молодости, -- пояснил неизвестно откуда
появившийся доктор Михаил Антонович.
После слов доктора они сразу очутились, на веранде перед садом камней,
причем уже босиком. Больше всех переживал Воропаев:
-- Братцы, я с этой работой, носки два дня не менял, могут быть осложнения.
-- Так не снимали бы своих сапог, -- посоветовал Петька.
-- Как же можно-с...
-- Тсс, -- Даша приложила пальчик к губкам и села рядышком с ним.
-- Ты сколько камней видишь, Петька? -- спросил Воропаев
-- Все вижу, двенадцать.
-- А как же идея непостижимости? -- заволновался доктор.
-- Так они ж узкоглазые, и поле зрения соответственно... не рассчитано на
нас.
-- Татаро-монголы недоработали, -- быстро схватывал Михаил Антонович
-- Я в прошлой жизни тут рядышком был, на Сахалине.
-- Понесла нелегкая... -- возмутился Воропаев
-- Точно, потом локти кусал, -- согласился Доктор.
-- А мне кажется, еще кого-то не хватает. -- Снова он услышал свой голос,
но на него никто не обратил внимания.
-- Смотрите, какие бороздки ровные, -- показала Даша на приглаженное
пространство, крытое гравием.
-- Аккуратисты, -- прокомментировал Воропаев
-- А я знаю, отчего у них место медитации так устроено, -- догадался Андрей
-- Почему, -- спросили все хором, кроме Петьки.
-- Понятно, если бы они в пустынях жили, то поклонялись бы каждому
саксаулу. У них же тут от этой растительности места живого нет.
-- Не понимаю, зачем мы такую даль пехали, -- вдруг сказал Петька,
философски глядя на бесконечные серые полосы.
Все насторожились.
-- Мы сами сад камней, -- многозначительно изрек мальчик.
-- Как эта? -- возмутился Воропаев.
-- Мы всегда одного камня не видим -- себя.
-- А я вся взмокла, -- сказала Катерина и, сбросив платье, выбежала в сад.
-- Ну а это как называется! -- возмутился доктор.
-- Ничего, -- успокоил Петька -- Это для японцев как роза Будды: просто
есть все.
-- Не удобно как-то, -- сказал Воропаев.
Она грациозно кружилась меж камней, не замечая молчаливого укора служителей
храма. Ему вдруг стало действительно неудобно за эту выходку, и он
проснулся.
-- Русскому человеку всегда неудобно... -- донеслось из улетающего сна.
Он громко расхохотался, сначала весело, потом, по мере просыпания, уже
как-то с надрывом, а после даже всхлипывая. Пес вылез из-под стола и
беспокойно залаял. Сзади, скрипя велосипедными колесами, въехал дряхлый
старик в инвалидной коляске.
-- Вадим, зачем нужно было притаскивать эту дворнягу? Я совершенно не могу
уснуть.
-- А я сплю хорошо, -- возразил Вадим, -- Сон даже видел, смешной.
-- Про меня? -- насторожился старик.
-- Нет, тебя почему-то там и не было. -- Вадим сам удивился. -- Были всякие
люди и даже не знакомые, а тебя не было.
-- Потому что я для тебя -- пустое место, -- горько сказал старик.
-- Начинается, -- в сердцах сказал Вадим и попытался выйти из комнаты.
-- Постой Вадим, поговори со мной, -- старик ухватил его за руку, -- мне
как-то не по себе в последнее время. Наверное, умру скоро.
Старик подрулил поближе.
-- Разве я для тебя пустое место?
Вадим взмахнул руками.
-- Пустое место, пустое место, да что ты знаешь о пустоте? Вот ты говоришь
пустое место, что это значит? Пустое место где? В квартире? В Москве? В
галактике? Где оно твое место?
Старик поморщился от крика:
-- В твоей душе.
Вадим едко усмехнулся.
-- В моей душе? Ты помнишь дедовский чулан на даче? Когда дед умер из него
все вынесли и поделили, не оставили там ничего. Вот так же и в моей душе,
как в том чулане -- пустота, следовательно, ты претендуешь на весь чулан.
Не слишком ли ты много хочешь? Разве тебе не хватает своего пустого чулана?
-- Побойся Бога, ведь я тебе отец.
Вадим будто обрадовался:
-- Про бога вспомнил, то есть про БОГА, -- Вадим пытался голосом изобразить
величие Бога, прислушиваясь к своему голосу и по привычке стал
расшифровывать, -- Бэ-О-Гэ, без отца говнеца, занятная получается
аббревиатура и со смыслом! Надо запомнить, так о чем это мы, ах, ну да, о
БОГЕ, которого вы целый век травили огнем и мечом, ну хорошо, что же
атеисту и положено шарахнуться. Так вот, ваш как вы изволили выразиться,
БОГ, сам-то от родителей отрекся, да прямо на площади перед всем честным
народом, перед общественностью, как выражались при вашей власти, и говорить
с ними не стал, а пошел к ученикам. Так что извини, мне некогда.
-- Да он же сын Божий, Бого-человек! -- отец попытался восстать из кресла.
-- А я просто бог.
-- Ты с ума сошел!
-- Вот именно сошел, спрыгнул, как с подножки трамвая, а если бы остался в
вашем уме, то есть в вашем проржавевшем трамвайчике, ползущем вдоль давно
изъезженных маршрутов, то точно спятил бы. А я спрыгнул, господа.
Вадим накинул куртку и скомандовал:
-- Умка, за мной.
16
-- Спи, сынок, -- ласково говорила Мать, поглаживая Андрея за ушком, --