Чтение 17–й страницы книги ~Люс-А-Гард~

- Очень просто - впервые слышу такой язык!

И тут Люс с ужасом сообразила, что произошло. Впопыхах, да еще в
условиях конспирации, они с Зульфией напрочь забыли отправить Свирель на
скоростную обработку к специалистке по гипнотическому внушению языков
Асият.

И Люс стало жутко...

6. ПЕРВАЯ НОЧЬ СВИРЕЛИ

Но недаром эту женщину звали Люс-А-Гард!

Она была всегда готова к бою.

И, естественно, Люс мгновенно сочинила увлекательную историю о том,
почему ее сестра не говорит по-человечески, а лепечет непонятно что. Было
тут и похищение очаровательного младенца Марианны, и служба юной фрейлиной
при дворе испанской знатной дамы, и преследование чуть ли не самого короля
Арагона, почему красавица и решила вернуться на родину. А дома она едва не
угодила в объятия местного лорда. Словом, полный джентльменский набор
дамского приключенческого романа, до которых Диана Кассион была великая
охотница...

Потрясающей истории хватило как раз до деревни, где корзину выстелили
холстом и набили серым хлебом грубого помола. Пока возвращались в лес, к
стоянке "зеленых плащей", Люс внушала Черному Джеку, что возиться со
скотиной ее сестрица не умеет, не хочет и не будет, даже если корову с
теленком Джек поставит в благоустроенном хлеву, а не в супружеской
спальне.

Джек ахал, чертыхался и верил всему безоговорочно. Правда, об
испанских лордах он имел темное понятие - на его взгляд, все они были, как
тот сарацин в чалме и с "бычьим глазом" на груди. И очень удивился, что
они веруют в Святую троицу.

- А кто же тогда сарацины? - спросил он и получил обстоятельный
ответ, усвоить который был совершенно не в состоянии - Люс перечислила ему
по порядку крестовые походы и с похвалой отозвалась о прогрессивном
султане Салах-ад-Дине.

Пока он изумлялся, Люс вкратце объяснила Свирели причину ее немоты.
Та, не будучи любительницей дамского чтива, удивилась легковерию стрелка.
Люс не стала ей рассказывать, с каким азартом читает подобные романы ее
родная бабка. Нужно было сохранить в душе Свирели хоть каплю уважения к
заговорщицам...

К счастью, недовольная Свирель при всем желании не могла объяснить
Черному Джеку, что Люс бессовестно врет.

Ватага встретила Марианну буйно - сперва молчанием, потом криком и
свистом.

Джек тут же оттеснил Люс на задний план - всучив ей корзину, он сам
принялся излагать историю красавицы. Тут уж пришла в негодование Люс,
потому что легенда обросла нормандскими пиратами, пытавшимися увезти
Свирель к своему герцогу, интересом к ней со стороны прогрессивного
сарацинского султана Салах-ад-Дина, участием ее в крестовом походе на
стороне арагонского короля и еще какой-то фантастической чушью совершенно
в кельтском духе - то ли противоестественной страстью королевы фей,
проживающей неподалеку в холме, то ли вполне объяснимой склонностью короля
эльфов, тут уж Люс не разобралась толком. Чересчур странными для слуха
оказались кельтские имена.

Джек всячески показывал, что он - первооткрыватель и собственник
этого сокровища. Свирель, если и не понимала его пылких речей, то
явственно ощущала заботу новоявленного собственника. Он сам подавал ей на
кончике ножа куски плохо прожаренного мяса, сдобренного какими-то сушеными
и стертыми в порошок травками, сам наливал в деревянный кубок эль.

Люс попробовала этот самый эль - и сразу поняла, с чем имеет дело.
Пился он легко и вроде бы нечувствительно, зато потом ударял и по ногам, и
по голове. Так что она и сама им не увлекалась, и Свирели отсоветовала.

Свирель сперва с тоской глядела на толстый ломоть хлеба, выданный ей
вместо тарелки, и здоровенный шмат жирного мяса на нем. Более калорийной
пищи она и вообразить себе не могла. Но ничего другого ей не дали. Пора
овощей и фруктов была еще впереди...

Кроме того, Джек довольно грубо отгонял от нее прочих претендентов на
благосклонность. Свирель, хотя и совершенно ошалевшая от собственного
успеха, видела все его маневры. Сперва она старалась обратить на Джековы
затеи внимание Люс - это было совершенно невинное хвастовство первым
настоящим успехом. Люс только вздохнула - стокилограммовая красавица
радовалась, как дитя.

Никогда еще мужчина, защищая ее от посягательств, не хватался за нож,
и никогда еще не растаскивали двух взъерошенных петухов, готовых из-за нее
подраться.

Свирель шепнула Люс, что все это изумительно, восхитительно, и что
она жалеет лишь об отсутствии дурака-концертмейстера.

Люс шепнула в ответ, что тут ему - самое место...

Но, вспомнив о концертмейстере, Серебряная Свирель, естественно,
вспомнила и о своем драгоценном голосе. Во-первых, ей захотелось блеснуть.
А во-вторых, самое время было пустить его в ход, потому что стрелки,
пировавшие уже третьи сутки, орали песни хриплыми еще с позавчерашнего
перепоя голосами. Слушать их было поучительно - многие музыковеды охотно
поменялись бы местами с Люс и Марианной.

Сама Люс тоже охотно поменялась бы с кем-нибудь местом. Эти дикие
вопли с постоянным припевом "Хэй! Хэй! Хэй-хо, хэй!" действовали ей на
нервы. Свирель тоже была не в восторге от такого вокала.

Но еще один человек ежился, когда буйные певцы пускали петуха. Это
был пленник.

Юноша сидел, так же завернувшись в плащ, и Люс время от времени
ловила его взгляд. Мальчишка был хорош собой, это она отметила, но не
столько человеческой, сколько ангельской красотой. Бледное, тонкое лицо с
коротким прямым носом и огромными глазами, в обрамлении платиновых прядей,
скорее всего, могло быть и прекрасным, и вдохновенным. Люс вспомнила, что
мальчика готовили в монахи, и решила, что это - вдохновение экстаза и
молитвы. Возможно, в силу природного любопытства она бы и проявила интерес
к юному лорду - когда-нибудь на досуге. А сейчас у нее был другой интерес
- Робин, Томас, или как там его звали на самом деле.

Этот герой ее сновидений пошел вместе с Рыжим Питером проверить посты
и отнести часовым поесть. Поскольку ватага расположилась в самой чащобе,
то и часовых поставили только в двух подозрительных местах, но не помирать
же им с голода и жажды! Очевидно, Робин-Томас и Питер решили разделить с
часовыми трапезу.

Люс трепетно готовилась к встрече.

Конечно, ей не надо было тогда удирать из Шервудского леса сломя
голову. Она могла отсидеться в кустах, сунуть голову в ледяной ручей и
прийти в чувство. И не пришлось бы потом изобретать дурацкие предлоги,
воровать Серебряную Свирель, вступать в конфликт с бабкой, который еще
неизвестно чем кончится... Но так уж вышло. И вот она ждала избранника,
внутренне готовая ко всяким неожиданностям.

Он не поддался на первую примитивную атаку - пусть! Он сообщил, что
Люс не в его вкусе - ладно! В конце концов, о вкусах не спорят. Но теперь
для нее дело чести - победить стрелка. И сделать это, не набирая лишних
килограммов. Победить тем оружием, которое у нее имеется, и доказать ему,
дураку, что не в килограммах дело!

И она уже ломала голову, с чего начать...

Этот человек стоил того, чтобы за него бороться. Конечно, синие глаза
- это замечательно, да только на этом острове куда ни ткни пальцем -
попадешь в синий глаз. Конечно, и стреляет он отлично - а как же иначе,
если он вожак ватаги? Это ему по должности полагается. Но он еще и
удивительно деликатен для этого дремучего века - не выдал тайну Люс
ватаге, более того - прикрыл ее отступление. А как бы веселилась ватага,
узнав про то ночное похождение!.. Он был достаточно честен... М-да... И
вообще...

Но все равно при появлении Робина-Томаса Люс растерялась. Он возник
внезапно - благодаря зеленому плащу. Он просто отделился от стены каких-то
колючих зарослей - из-за плеча торчал тисовый лук, по широкой груди
протянулись ремни перевязей для ножа, колчана со стрелами, кожаного
бурдючка, да еще висел на крепкой шее боевой рожок на тонком ремешке.
Наконец, рыжий пояс охватывал тонкую, как у самой Люс, талию. И темные
кудри почти ложились на плечи...

В правой руке он держал какую-то птицу - как оказалось, проверил
расставленные лесничим силки.

Стрелок смотрел на Люс с улыбкой - похоже, догадывался, что она
вернется.

И тут Свирель запела.

Очевидно, она не забиралась в музыку глубже восемнадцатого века, и
потому выбрала самое на ее взгляд, старинное - итальянскую ариэтту то ли
Чимарозы, то ли кого-то из его современников. Ариэтта была довольно
легкомысленная, но вполне пригодная, чтобы выразить переполнявшую певицу
радость. Разумеется, никто, и Люс в том числе, не понял ни слова, Но все
видели, как Свирель, пуская трели и рулады, глядит на Черного Джека, и
какими взглядами отвечает ей Джек, лаская притом ее руку и как бы
невзначай трогая колено.

Люс, слушая божественное пение, думала, естественно, о блохах. Судя
по всему, Свирель их не интересовала. А вот сама Люс уже согнала с себя
несколько диверсанток. Может быть, здешних блох можно было одолеть только
вокалом?

Когда Свирель завершила свою ариэтту, "зеленые плащи" завопили от
восторга. Такого они еще не слыхивали. Люс поразило только одно - они не