Чтение 17–й страницы книги ~Боятся ли компьютеры адского пламени?~

"Обстановка под контролем, камрад Данилов."

"Сколько раз я это слышал, а потом были похороны."

"Свой" элемент проносил скрученного Данилова мимо "чужих" элементов, и когда коды оповещения запаздывали, прочие стражники пытались вырвать законную добычу... но вовремя тормозили. В любом случае, клейкороботы, толщиной с разожравшуюся анаконду и выписывающие вокруг тебя танцевально-охотничьи спирали -- зрелище не для слабонервных.

Но Данилов, впрочем, не был сейчас слабонервным и не мог сильно переживать; эмоциональные центры в значительной степени были уже заторможены синтетическими опиатами. И даже хотелось спать.

А потом сразу расхотелось, причем без всяких стимуляторов, так как "укротитель" очень мило сообщил, что обратная связь выдала ошибку -- Данилов стал напоминать клейкороботам сверхагрессивную европейскую форму жизни "Ипсилон", которая добывает энергию с помощью бескислородного брожения. И что они готовы немедленно кинуться на пришельца скопом.

"Черт возьми, никак не ожидал, что я уже забродил. Неужто так сыграла гнусная жрачка, которой угостил морской царь?.. Мне как, пора расслабиться, чтобы меньше мучиться?.."

Нет, надо было бить первым, потому что все вокруг все заволновалось и заизвивалось. Настоящий шухер. И тогда Данилов перекрестил эту публику мезонным прерывателем.

Ему показалось, что клейкороботы завизжали. Тем более, вся эта масса брызнула от него в разные стороны, потекла сизыми слюнями и даже образовала водоворот.

"Укротитель", судя по экрану инфосканера, старательно погонял "своего" клейкоробота ввысь, но тот не слишком торопился. Видимо хилый мозговой ганглий не давал ему решить: дотащить опасного нарушителя до мусорного бака или прикончить незамедлительно. Тем более и остальные "товарищи" как будто критиковали его.

Клейкоробот задергался от переживаний и собрался вообще выпустить добычу. А лететь ей вниз предстояло приличные четыреста метров; даже при пониженной силе тяжести более чем достаточно, чтобы нарисовать внизу красивое красное пятно. Хотя, может, клейкороботы растащили бы падающего на молекулы еще по дороге.

Данилов опечалился -- было отчего, сердце тряслось и сжималось из-за гормональной разбалансировки.

Но тут он увидел новые мимики, да что там мимики -- инфосканер показал новую сенсоматрицу. Значит, джин на пару с "укротителем" сгенерировал агрессивную сенсоматрицу, которая сейчас захватывала клейкороботов в сетевом пространстве, создав для них новую и весьма цепкую виртуальную реальность.

Или джин резко поумнел или же его подучил некий добрый демон, засевший в оперативной памяти? Да какая сейчас разница...

Кибероболочка клейкороботов, оказавшись в новой реальности, пришла в смущение, именуемое также "точкой бифуркации" и начала перестройку с реорганизацией. Примитивно организованный гадючник стал превращаться в социальную систему. Сенсоматрица навязала свои стандарты и Данилов увидел у клейкороботов зачатки иерархии: премьеров и председателей, увидел министров и генералов. Старая аппаратная память им уже не годилась, новые программы еще не было отлажены, поэтому многое не заладилось в перестроенной системе. Кое-какие клейкороботы вдруг осознали, что в их обществе господствует несвобода, внеэкономическое принуждение и поглощение маленьких большими. И маленькие восстали на больших под клич: "К оружью, граждане".

"Укротитель" уже имел канал прямого доступа в интегрального клейкоробота и ввел игровую стратегию в его шизофренирующую психоматрицу.

Началась семиминутная война, что-то вроде мамаева клейкобоища. Причем одна из сторон явно принимала Данилова за главнокомандующего и великого воина.

"Свои" и "чужие" плевались дикой дрянью, предназначенной для истребления крепкой европейской фауны -- чем-то вроде плавиковой кислоты.

"Свои солдаты" несли Данилова на себе, перебрасывали друг дружке, защищали от вражеских выпадов и наскоков, вовремя выставляли на передний край, чтобы он мог сработать мезонным прерывателем, и уносили обратно "в ставку" для принятия глубоких аналитических решений.

И Данилов их принимал, занимаясь плагиатом битв при Азенкуре, Каннах и Курской дуге. Наступающие клинья врага были зажаты снизу и сверху, одновременно подвергаясь обстрелу с флангов.

А потом Данилов повторил лихой наскок конкистадора Ф.Писарро на верховного Инку и разделал вражеского руководителя, как витязь М.Кобылич султана Мурада.

Армия врага пришла в замешательство, слизь полилась ручьями, свежеосвежованные питоны и анаконды слипались в какие-то невообразимые комки. Победа была за "нашими", но триумфатору было недосуг -- через вентиляционные клапана он с полегчавшим сердцем устремился на следующую палубу.

В этом отсеке располагались несущие конструкции пилона, продувочное и лифтовое оборудование, а также система роботов-ремонтников для поддержания живучести сервера.

В отличие от предыдущей палубы, которая отчасти напоминала шикарный дворец съездов или храм тоталитарной секты, здесь была атмосфера крупного завода. Деловая атмосфера. Мешанина из труб, помп, насосов, цистерн. Давление воздуха здесь было близко к нормальному, так что колобок сдулся и Данилов принял значительно более человеческий облик.

Самое удивительное, что диверсант вначале даже не заметил охранников этой палубы. Инфосканер, конечно, размалевал окно абстрактными картинами, состоящими из лент и полос, что свидетельствовало о чьей-то активности, и даже слежении. Но не более того. В оптическом окне местные жители тоже были не различимы.

Зато в сенсоматрице замелькала Малхут, она уже высовывалась из-за спины Данилова и было заметно, что ее подгоняет страх. Умеют бояться и куда более простенькие киберсистемы, что уж говорить о виртуальном эксперте. Но сейчас ее что-то сильно перепугало, и в сетевом пространстве "ядро" ее психоматрицы <$F ядром прозывается лимбомер, узел самоидентификации> оказалось совсем рядом. Маленькая робкая Малхут пробиралась следом, выглядывала из-за "деревьев" сенсоматрицы и ее инфантильное личико смутно выделялось во мгле. Она надеялась на Данилова. Как будто он, а не она, был виртуальным экспертом.

Инфосканер и психофейс наконец "просветили" местных стражей порядка и сенсуализировали в самом наглядном виде.

В сенсоматрице забегали скорпионы, устрашающее множество скорпионов.

А в обычной реальности это были минироботы, называемые скорпиоидами или скорпиоботами. Они по последней моде оказались связаны кибероболочкой в единый интегральный организм. Психофейс открыл ее стратагему: решительно бороться с разгерметизацией, заделывая пробоины мгновенно застывающим металлоцементом, сваривать и резать электродуговыми "хвостиками" поврежденные конструкции. А также бескомпромиссно уничтожать аборигенные формы жизни, проникшие на вторую палубу сервера, лупя их нещадно разрядами.

Кибероболочка скорпиоидов не промедлила и уже выдала им целеуказания на конкретный объект-нарушитель -- зацементировать, сварить и разрезать. И этим объектом был Данилов.

В сетевом пространстве к нему со всех сторон протягивались тонкие зеленые паутинки наблюдения. Данилов почувствовал липкие ладошки пота на своей спине -- свидетельство того, что страх подавлен кудесником-джином только в голове, а в теле нет -- и задал комбезу режим активного волнопоглощения и спонтанной интерференции.

Это как будто приостановило атаку, но не отменило.

И вот эти чертовы скорпиоботы сыпанули к нему. Числом не меньше сотни -- из-за труб, по балкам и шпангоутам, из всех щелей, даже сверху посыпались. Данилов стал петлять среди металлоконструкций и рубить нападающих мезонным мечом-прерывателем. Хотя давление в этом отсеке было повыше и комбез сдулся, испуганный нарушитель рубился не слишком удачно. Мощные удары витязя в основном приходились на ни в чем не повинные железяки, которые краснели, кряхтели, булькали, плыли как ручейки и снова твердели скульптурными формами, которые сделали бы честь ваятелю-авангардисту.

Отдельные скорпиоботы превращались в элементарные металлические брызги, которые потом застывали настоящими кружевами, но это вряд ли могло остановить их дружный натиск.

Если бы они приблизились на расстояние меньше двух метров, Данилову бы точно каюк. Скорпиоботы шмаляли зелеными молниями приличной вольтажности. С дистанции в метр они бы превратили нарушителя в сильно пережаренный бифштекс.

Да, он же чуть не забыл о мезонном сшивателе-синуклере. По первому разу Данилов швырнул диск в белый свет как в копеечку, и несколько минироботов, воспользовавшись промашкой, подкралось достаточно близко. Они жвахнули молниями и Данилов задергался, хотя почти увернулся от удара. Комбез покрылся сеточкой разрядов, он отчасти спасал тело, но горе-диверсанту все равно показалось, что на него свалилась с плиты кастрюля супа -- некоторые мышцы так и затанцевали, как истеричные девчонки на дискотеке.

Немного оправившись незванный гость снова метнул синуклер. На этот раз удачнее вышло.

Диск сразу обернулся желтоватым шариком, который, разбухая, прокатился по полу, стал серебряной сферой, подпрыгнул несколько раз, будто его шлепал ладонищей какой-то огромный баскетболист. Потом довольно устрашающей бульбой полетел обратно к обомлевшему Данилову, но вовремя превратился в маленькую чуть теплую пластину. А к его ногам упала болванка в форме увядшей розы, получившаяся из сотни спекшихся скорпиоидов.

И никаких чудес. Чем враги кучнее, тем лучше для синуклера. Это ведь своего рода реактор без стенок, но с большим гравитационным зарядом, имеющий валентность к большинству металлов.

Данилов принял короткий душ из счастья и радости над коллективным трупом врагов.

Но за всем этим наблюдала умная кибероболочка, тоже не лыком шитая. Собралась она с мыслями и стала Данилову фокусы показывать, причем малоприятные.

Скорпиоботы надвигались уже не толпой, а жидкими полукруглыми шеренгами, так что синуклер оставлял после себя лишь узкие дорожки.

Однако и модуль-"укротитель" не дремал, не добившись ничего лаской, он старательно запугивал кибероболочку скорпиоботов. На сенсоматрице она представала шаровидной структурой, ощерившейся шипами защиты. "Укротитель" косматым туманом подползал к кибернетической царице скорпиоидов, но каждый раз натыкался на шипы и словно ошпаренный метался назад.

"Ты такой же тупой, как и твой дедушка",-- в сердцах бросил Данилов "укротителю". И неожиданно добился результата.

Обиженный "укротитель" удачно схитрил и оформился в такую же шаровидную структуру с шипами, что и кибероболочка скорпиоботов. Ее реакция была немедленной и неправильной.

На глазах у Данилова на балках и трубах стали образовывать утолщения, опухоли -- это, почувствовав нешуточную, но на самом деле липовую угрозу, скорпиоботы сползались в рои. Чуть ли не прямо над головой возник комок диаметром в пару метров, потом он слипся еще с одним роем. Получилось что-то вроде тучи.

Грозная масса на манер Зевса и Перуна метнула в Данилова здоровенную молнию. Он успел отскочить-отлететь от ярчайшей вспышки, но на его недавнем месте образовалась яма, залитая по уши расплавленным металлом.

А потом Данилов, шандрахнувшийся боком об острую железяку, с положения "лежа" швырнул свой синуклер. Рой пытался обмануть его, отстреливая как ложные цели маленьких скорпиоидов. Первый раз синуклер вернулся с крохотным уловом. И Данилову пришлось снова постыдно спасать свою жизнь, мельтеша среди балок, страдая от боли в боку, увиливая от молний, которые запросто перерубали толстые швеллеры.

Но вот синуклер как будто пропал из виду, а туча вдруг засияла, превратившись в солнце. Солнышко немного погодя из оранжевого стало красным, жутковато раздувшись, но потом резко погасло, вызвав вдох-выдох облегчения у спасенного Данилова.

А на трубах повисли черные сосульки и сталактиты -- это все что осталось от великого множества скорпиоидов.

Данилов пустил нитеробота. Тот, скользнув по металлическим конструкциям едва заметной змейкой, зацепился за какую-то балку и потянул тело вверх.

Потянулся Данилов вверх, к своду отсека, как будто поспешно, но вскоре уже казалось, что невыносимо нарочито медленно. Казалось, наверное из-за того, что из щелей снова выползали скорпиоботы, стрекоча и пробуя свои разрядники -- количество их было просто немеренным.

Инфосканер тревожно пискнул, показывая новую зону неопределенности, в сетевом пространстве скользнула тень. Данилов заметил и другую "тень", в пространстве обычном. Она мелькнула со спины, вызвав слабость в позвоночнике. А затем возле Данилова очутилась большая синяя птица, вернее гарпия с большими фасеточными глазами и перьями, сильно отливающими металлом. Она закогтила его, заклекотав, подхватила и понесла вверх, махая экстрамиозиновыми крыльями. Да так что внутренности упали -- только и выдохнуть сумел: "Бляха-муха". Данилову показалось, что напоследок поймал он растерянный почти панический взгляд Малхут, которая мигом юркнула в какую-то сетевую норку.

Взмывала металлорганическая птичка достаточно стремительно, так что едва не размазала Данилова по своду, но там в последний момент открылся люк диафрагменного типа. Гарпия протиснулась в него, затем еще пронесла добычу по каким-то коридорам и наконец сбросила в довольно просторном отсеке.

И это было замечательно. Отсек-то оказался похлеще всякого музея.

Оказалось, что на узловом сервере Чужого кто-то хорошо сечет насчет древнегреческих храмов. Может, какая-то уборщица забавляется, закинув половую тряпку в уголок? Данилов пару раз видел кое-что на эту тему в сетефильмах голливудской киностудии имени Бондарчука... но там-то была явная лажа. А здесь все казалось достоверным.

Это был, конечно, супермимик, прикрывающий индустриальное убожество силовых агрегатов и энергораспределяющей аппаратуры, но какой супермимик!

"Слушай, богиня, налей, Ахиллесу, Пелееву сыну." Или как там у Гомера?

Синяя трасса слежения вилась около виска Данилова, но уже не вызывала насыщенной тревоги. Почему-то полегчало на душе. И джин с его психоделическими вливаниямим был тут не причем.

Белые колонны. Дорического или может быть коринфского стиля. Над первой колоннадой еще одна. С обеих сторон от почти-воздушного храма словно бы обрывы, эти зияющие пустоты удачно прикрыты кудрявыми облаками.

Диверсант, и его джин заодно, сделал несколько шагов вперед и очутился внутри храма.

Четкие идеальные линии. В нишах-ладонях -- светильники, а пламя в них, словно зверь живой, так и танцует, бросая резкие тени на стены. На алтарь возложены пестрой охапкой цветы благоуханные, за ним большая чаша. Над чашей возвышается древнегреческая статуя. Не белая, как некоторые думают, а вся цветная. Причем и палитра яркая, едкая для глаз. Если уж точнее, для зрительных центров.

Изображенная тут Афродита была вовсе не расслабленная толстозадая мадам, которая представлена в каждом школьном учебнике, а рослая широкоплечая солдатка с глазами-пробоинами, из которых словно рентгеновские лучи сочатся, ну и с хитроватой улыбочкой под стать Василию Теркину.-- такой древний мимик Данилов уже видел в каком-то сетевом музее.

Позади скульптуры была арка. Надо полагать вход в святилище. Данилов не удержался, шагнул. И попался. Агрессивность сетевой реальности оказалась неожиданной.

Без всяких запросов и разрешений из нее вышла мощная сенсоматрица, вся из супердинамических быстрых записей, захватила входные порты даниловского джина, как будто давно знала коды доступа, быстро покорила всего кибердвойника, пробила шлюзы нейроконнекторов и растеклась по широким каналам в мозговые центры восприятий и ощущений.

И Данилов оказался в чуднОй хорошо сбацанной реальности... Тенистый портик, увитый плющом, от него мраморные ступени ведут к морю. А море такое сочное, такое ласковое. Не море, а утроба, начало жизни. Слегка играют волны у последней ступени. Да нет, не последняя она. Уходят ступени в глубь морскую.

А потом из нее, из этой глуби живородящей, стала выходить ОНА. Как и положено, вспенив предварительно гладь морскую.

Сразу засуетились в голове обрывки знаний. Это уже поздние хотя еще древние греки свели воедино все культы, сделали Афродиту этакой глупышкой, слабой на передок, несмышленой дочкой великого папы Зевса, из-за которой у него сплошные хлопоты.

Нет, она Иштар, Астарта, Изида, почти изначальная плодоносящая сила, источник соблазна. Плодоношение -- это всегда хорошо, но почему соблазн?

Она вырастала из пены и, конечно же, была прекрасна -- улучшенный вариант Боттичелиевой, только без той обезьяньей безразмерности в руках. Кожа, глаза, волосы -- яркие, но без лубочной интенсивности. А лицо слеплено из самых изысканных черт, способных расколупать любое сердце. Про остальной "фасад" уж нечего говорить. Тонкость и изящество с одной стороны, с другой, можно сказать, способность к деторождению. Афродита, кажется, показывала свою фертильность и свою готовность.

-- Почему ты не хочешь служить мне, Данилов?-- спросила она голосом, сотканным из самых нежных звуковых кодов, но, впрочем, достаточно настойчивым.

Он поперхнулся, привычные мыслеусилия не выдали желаемых "звуков".

-- Ээ... Видишь ли, чип Фрая оказался порядочной какаш...

-- Забудь о нем. Конечно же, это не капсула бессмертия, а психический стабилизатор для верифицированных и специализированных клонов.

-- Мне вообще не нравится, что вы делаете с клонами. Я видел еще те "леденцы" на Весте, трудармейцев Резерва, и головастиков-мозговиков, обслуживающих серверы Чужого на Ио. Повсюду эти спецмутанты -- люди-одномерки. Вы превращаете человека в какое-то уж откровенное дерьмо. Ты, надо полагать, понимаешь, почему я беспокоюсь за людей. Я как бы тоже из их числа.

Сейчас вода обнимала ее ножки лишь ниже бедер. Ручка не то что играла, но прикрывала причинное место -- лоно, излучающее жар даже на расстоянии. Впрочем, речи ее были напористыми и грубоватыми.

-- Человеколюб, да? Хочешь, чтобы каждый из вашей кучи имел мраморный дворец и царевну впридачу? Все надеешься, что ты вместе с остальной братией homo sapience -- венцы творения? Слушай, Данилов, это ведь сказки для слабоумных, у которых рот плохо закрывается и слюни не подобраны. Не венцы вы, а веники.-- странно было слышать такие слова из нежных губок, лексикон у богини был словно у заводской пацанки.-- Ну какой венец? Из чего? Из модернизированного обезьяньего клона, который унаследовал все тупиковые проблемы приматов и млекопитающих, да еще добавил свои. Цивилизации каких-нибудь пять тысяч лет, а уже бабы с мужиками не скрещиваются...

-- Мне надо сильно расстроиться, богиня?

-- Уже не надо, можешь подобрать сопельки, потому что я с тобой. А я любое дерьмо превращаю в конфетку. Auf Scheisse mach ich Bonbon, как говорят наши немецкие друзья. Мне это под силу. И, кстати, по вкусу тоже. Я могу тебя доделать, Данилов. Не знаю, что в тебе останется от обезьяны к концу моей работы, Данилов, но ты будешь доволен.

Хотелось завязать с препирательствами и просто радоваться небу, морю и красотке, однако Данилов заставил напрячься свой мозг.

-- Я вряд ли буду доволен. Если люди замерзают и задыхаются годами, я примериваю это к себе и меня передергивает. Это называется -- сопереживание.

-- Я тебя усовершенствую настолько, что ты перестанешь бояться этого, а значит сопереживать. В конце концов не я отправила полужидкую белковую тварь в космический мрак, не я организовала на Земле сплошную душиловку: холод, голод, орды микробов, вирусов, червей-паразитов, налетающие отовсюду стихии, грызню за скудные ресурсы. Не я, Данилов, придумала разные мучения, смерть, хилую генетику и дырявый иммунитет. Наоборот, я помогаю избежать всех проблем. Я с некоторыми товарищами, напротив, в лучших традициях размножаю и оберегаю человечье стадо.

-- Но не всех.

-- Конечно, не всех, но я и не называю себя всемогущей. Я не могу заарестовать Курносую, я даже не придумываю фальшивых капсул бессмертия. Но я помогаю перепрыгнуть через Курносую с помощью плодородия. Понял, красавчик? Ну как, хочешь еще отказаться от моей помощи, желаешь ли помучиться, подрыгаться, подергаться? Скажи честно. Без всей этой церковной лабуды.

Сейчас вода прикрывала только ее ступни и щиколотки -- чуть тоньше им быть нельзя и чуть толще тоже хуже, рассчитано все невероятно четко. Данилов сознавал, что он точно обезьяна, раз его так легко подловить на инстинкты и рефлексы. Инстинкты и рефлексы трусливого и похотливого зверька.

-- Нет, не хочу подрыгаться.

-- Я могу дать тебе право на детей, право делать их вместе с бабами, а не в одиночку, в плохо помытой пробирке. Ведь это здорово.

-- Да, это здорово. Но ты говоришь... как бы выразиться поизящнее... словно сатана.

-- Да, я тоже люблю сказки, но, увы, неточность формулировок и так уж почти сгубила все человечество... Классический сатана был ангелом, кинувшимся от Бога на волю в бега. Типичный обиженка, хотя и получил в итоге свою нишу -- его каверзы тоже ведь необходимы для пущего развития. Я и мои товарищи к Всевышнему имеем нулевое отношение. Мы с ним не боремся, не пытаемся взлететь к Нему на облако или сделать подкоп. Вообще я я не собираюсь шипеть на Него. Уж кто-то в конце концов сделал нам почву под ногами. Всякий мусор, хоть назови его материей и природой, не сможет самоорганизоваться. Это я тебе как богиня говорю... Я просто доделываю там, где Он оставил пробелы -- может у Него продолжается еще день седьмой. Я с товарищами делаю грязную, но необходимую работу. Мы, боги и полубоги, издревле пашем на границе с хаосом, как пограничники-станичники -- чуешь? Да -- мы языческие боги, поэтому и поработать, и пошалить любим. И хотя какой-нибудь шизнутый папа римский запишет нас в дьяволы, даже душу твою мы не собираемся покупать или выменивать. Товар больно сомнительный, скоропортящийся. Я рекомендую записать ее на приличные носители или спустить в унитаз.

Странно было такое слышать из розовых девичьих уст -- из-за этого в башке только усиливались завихрения. Однако Афродита уловила, что настал момент и для паузы. Она уже вышла из воды, но словно еще подплыла к Данилову и от ее взгляда пробрала дрожь, которую иначе как сладкой не назовешь. Соски ее виртуальных грудей чуть не касались его комбеза, а казалось, что уже достают его самого, да так, что... Короче, Данилов внушал себе, что все это синтетика, игра на двух клавишах.

-- Я не могу поверить, богиня, что ты выбрала меня для осчастливливания, ты столько раз пыталась меня прикончить.

-- Да ну, я ж тебя люблю. Скорее уж тебя пытался грохнуть Анпилин, который отрабатывает идеи одного старого потертого гипера. А если я тебя выбрала, то, значит, уже спасла. Забыл, что ли, мою птичку в предыдущем отсеке?

-- Но почему именно меня, а не кого-то другого?

-- Нет у меня правил, Данилов, бумажек с инструкциями. Этого спасти за то-то, того загубить за это. Ну-да, господь Бог придумывает правила, которые, похоже, и соблюсти-то невозможно -- все очевидные добродетели кусают сами себя за хвост. Не убий -- и, значит, дай укокошить себя; не укради -- и тогда сдохни со своими домочадцами от голодухи; не прелюбодействуй -- и живи во грызне с законной супругой... Или эти очевидные добродетели распространяются лишь на членов твоего клана. В самом деле, возлюби ближнего своего и ради этого оторви яйца дальнему своему... А я без всяких правил одаряю того, кого хочу и как хочу. Прочитай-ка еще разок мифы и легенды древней Греции.

-- И ты потребуешь от меня предать дружков?

-- Нет, просто не лезь мне под руку. Отчаливай с Европы первым же рейсом, я тебе и мультипаспорт выправлю. Начнешь новую жизнь, старую закончишь. У меня тоже была прежняя жизнь. Зевс-громила отсек плодоносящие чресла моему отцу, Урану-небу и бросил в воды Океана. Думал Зевс, что все, концы в воду. Как бы не так. Материнская стихия приняла их и родила меня. Я тогда имела несколько иную кодировку чем сейчас, но носитель был тот же -- глюонная решетка, вектор-бозонные волны. Я тебе это говорю, несмотря на свою девичью скромность... И пришлось Зевсу назвать меня своей дочкой, чтобы включить в систему. И в этой жизни у меня тоже как бы есть папаша. Ты знаешь, о ком я.

-- Я сочувствую, что у тебя такой батя... Но все-таки -- я линяю с Европы, а ты по-быстрому разбираешься с моими дружками?

Она отжимает волосы руками и они становятся ореолом пепельного цвета. Он боится опустить глаза вниз, к источнику жара, который вползал сейчас в его тело -- и в виртуальное и поди уже в физическое.

-- Никаких лишних мучений, хотя они дуралеи.-- нежно улыбнулась Афродита. Какой же у нее рот, подумал Данилов. Не как у куклы, довольно немаленький, но вычерчен...-- Носятся, понимаешь, со своими виртуальными экспертами. Думают, небось, что они будут очень нужны восстановленным гальгальтам. Да не они, ни пять миллиардов лишних ртов виртуальным экспертам не интересны, этим абстракционистам вообще противна нормальная работа.

А какой от нее аромат -- не дурман, а симфония-аромафония из запахов моря и душистых трав.

-- Не будь козлом, Данилов, прыгай на меня. На мне даже камень расцветет. У тебя появятся дети, отпрыски, смехотливые шалунишки. И никаких там болезней Дауна, прогерии, иммунодефицитов. Я обеспечиваю надежную биотехническую поддержку со стороны своих операционных модулей -- хочешь стать родоначальником нового народа? Назовем его -- даниляне. Или даниэльцы. Тебе как больше нравится?

Все казалось верным прельстительным подходящим. Данилов вдруг взмыл над голубым заливом с изрезанными высокими берегами, на склонах которых паслись козы и овечки. Кудрявые детишки гонялись за кудрявой скотинкой с хворостинками, а стройные женщины в длинных одеяниях чинно поднимались по тропе, ведущей к беломраморному храму. Где-то вдалеке среди солнечных бликов шел парусник с пестрым парусом. Даниляне. Даниляне -- лучше звучит, чем даниэльцы.

-- Но для вас, богиня, нет правил: кому хочу, тому даю; кого хочу, того пришью. Это ж морально-нравственный бардак.

-- Какие четкие правила? На границе с хаосом нет никаких четких правил, поэтому здесь идет и развитие, здесь большая игра, азарт. И мы никому не мешаем давать награды и милости. Мы сами их даем. Но не тем, кто больше выслужится, а тем, кто нам больше по вкусу, плутишкам-кидальщикам и авантюристам тоже. Тебе например. И не только тебе. Благодаря нам людей на пять миллиардов больше, чем могло бы быть. А вот тебе опять сравнение: если ты вырастил стадо свиней, что тебе мешает зарезать какую-нибудь аппетитную хрюшку на праздник?

-- Я всегда думал, что питаться человечиной грешно.

-- Ты же понимаешь, что это все брехология. Ты просто дрейфишь, что Он даст тебе по шапке за отступничество... Но я защищу твою головку каской. Иди сейчас ко мне, а потом отчаливай.

-- Ты электронная, а я не киберонанист.

-- Но я и живая, парень. Во мне гораздо больше нервных элементов, то бишь нейронов, чем в тебе. Я могу воплотиться в любое тело. Даже сделанное из пены хозяйственного мыла.

И он сразу почувствовал непосредственную близость теплого белкового существа. Афродита как будто незаметно, но при этом весьма сильно переменилась. И стала Зухрой Эдуардовной. Теперь та стояла у входа в грот, и морская вода подползала к розовым пальчикам ее ног.

-- Я знаю, что скрывается за этим мимиком.-- усмехнулся умудренный опытом Данилов.-- Помесь крокодилы и осы плюс плохо отрезанные яйца и пробивающаяся борода. Я ведь не скотоложец и не педик, меня этим уже не возьмешь.

Но никакого мимика не было -- об этом сообщал инфосканер. И никакого намека на "яйца", только женские икс-икс хромосомы -- что неумолимо свидетельствовали органосканер и биозонд. Зухра была ставленницей Афродиты и не могла прокалываться на ерунде.

Зухра Эдуардовна была живым протеиновым воплощением цифровой богини. Физическое совершенство, свежесть, соразмерность, изящество, фертильность. Руки несколько длиннее, чем скажем, у женщин столетней давности, но далеко не такие, как изобразил знаменитый итальянский живописец. Да, плотская аватара была удачной.

Хоть ты обосрись, а другой такой красавицы не найдешь, грустно подытожил Данилов. Ну, что можно противопоставить такому комплексному натиску? Какие-то невнятные выкрики типа "Изыди", истерики на тему "Победа или смерть"?

Пока дают -- бери, малыш Данилов. Эта минута -- твоя, ведь на следующей, скорее всего, станешь ты снова пылинкой.

Объятие оказалось чудесным, поцелуй тоже. Данилов поплыл, спереди, посредине, сзади, как леденец в горячем рту, такое сладкое щекотливое течение -- пора портки ощупывать, не мокрые ли.

Она уже приникла к нему -- как паразит, как хищник, как любовница. И как виртуальная всемогущая Афродита, и как живая близкая Зухра Эдуардовна...

Данилов и она(они) словно танцевали на языках пламени. Данилов не мог надавать ей(им) по физиономии и выбросить. Она(они) были слишком красивы, доступны и сильны.

Данилов собрался отстранить Зухру-Афродиту твердой рукой, но рука оказалась вдруг расслабленной как сосиска. "Выше пояса я принадлежу партии, а ниже пояса -- народу", так кажется выразился один латиноамериканский генсек.

Ее грудь, ее талия, бедра, ноги проникли в его глаза, ее феромоны и пахучие афродизиаки напали на его нос, ее сочный шепот захватил его уши, и его разгоряченная адреналином кожа стала добычей ее умелых рук.

Разум возражал, однако воли не хватало, чтобы провести возражение в жизнь. Какой-то блок джина грустно сообщал, что линии потенциации не прочерчивают передний мозг и гиппокампус остается вялым. Сообщал еще, что в его голове образовался новый психокоммуникатор.

Потенциация шла не там, где надо, а в заднем "рептильном" мозгу, чужая навязанная потенциация текла по позвоночнику, спускалась ручейком в чресла.

А затем ручеек превратился в волну и захлестнул Данилова.

Плоть сильно напряглась под напором афродизиаков. Плоть болезненно уже заныла, взыскуя разрядки напряженности.

Теперь-то точно диверсии конец. Меч самостоятельно перековывается на орало. Вот он, конец.

Сильно разгоряченный мужик прижал красотку к стояку, прикрытому мимиком теплой колонны, быстро оголил все, что необходимо и, так сказать, напористо вошел. Красотка повисла на его шее и обхватила его талию ногами. Он почти не чувствовал ее веса, настолько мускулы бурлили от энергии.

Одновременно Данилов с Зухрой-Афродитой проникали друг в друга, как проникают языки пламени. Несколько раз он пробовал обратиться к мониторам джина, но ничего не выходило. Данилов не командовал собственным кибердвойником и собственной душой тоже.

Но в какой-то момент он чисто машинально пересчитал пальцы на ее руке, страстно впившиеся в его шею. Все-таки шесть. Осталась чертова отметина, фирменный знак Фюрера.

Зухра -- кукла, хотя и совершенная, но кукла... Ну и что с того? Не колышет. Все мы не слишком самостоятельные.

Данилов и она занимались отлично сбалансированным по части гормонов и нейротрансмиттеров сексом, но одновременно где-то испытывал он беспокойство, а то и томление. Будто вляпался голыми нервами в какую-то приторно-сладкую всепроникающую слизь. Его явно использовали и поглощали. В него вселялись.

На последнем "дыхании" Данилов включился: еще чуть-чуть и он исчезнет, превратится в послушный половой придаток.

Он стал возражать, он отшатнулся от лакомой, но все же вражеской плоти Зухры-Афродиты -- если не физически, так душевно. Физически не получилось бы из-за того, что дама обхватывала Данилова руками и ногами.

Он захотел возразить. И только захотел, как слабость превратилась в силу.

Афродита ему неприятна. Она живет своей властью, подчинением и использованием. Она живет за счет расчленения душ. Она живет азартом нечистой игры. Она хочет полностью и окончательно победить его, превратив из человека обратно в глину. А потом глину не спросят, чего ей нравится и что она хочет. Из глины делают горшки и кирпичи, ее размазывают руками и разминают ногами.

Сладкая волна прокатилась пару раз и больше не возвращалась. А следом пришла другая волна и понесла Данилова. Протестующие мысли, раскручиваясь по спирали, вылетели из головы и получили мощную поддержку.

Он увидел Афродиту под собой.

Чей-то голос, не совсем его, отчасти чужой, прогремел в ушах:

-- Ну так как, девица, провел я тебя "к той дряни, которая дрыхнет во льду Европы"? Получила ты от меня, что хотела? Или облом?

-- Что ты делаешь, Гальгальта? Тебе со мной не справиться.-- прошипела богиня, как придавленная змея.-- Ты всего лишь пшик. Я сейчас уничтожу твою психоматрицу.

Он (кем он сейчас был?) давил на Афродиту, размазывал ее, испытывая при этом явно мужское удовлетворение. Он проникал в ее модули, в ее ассоциаторы и ментализаторы, в сенсорные матрицы, в ее психоматрицу, в бессчисленные клеточки ее цифрового тела. Проникал, хотя не понимал "как", и не усваивал захваченную информацию.

Откуда-то сверху упал громовой голос, совсем уже чужой.

-- Я не Гальгальта, ясно тебе, потаскуха? Ты могла прельстить только этого полужидкого невротика, но не меня.

Это были слова не Данилова, а великого и могучего гиперкомпьютера. Судя по характерным кодам -- Лунатика.

Новая сенсоматрица показала сетевое пространство горной местностью, где все было невообразимо гигантским -- и вершины и пропасти.

Он (полуДанилов-полуЛунатик) и Афродита стали словно два смерча, а может и два хищника, схватившихся в сетевых каньонах.

Она, как будто потеряв плотность, выскользнула из его рукочелюстей, и тут же ее резкие щупальца, стегнув, обвили его. Все многочисленные конечности Данилова-Лунатика оказались пережаты, а на его мягкое подбрюшье нацелился ее хобот, сочащийся уже парализующим ядом. Впрыснет и одеревенеет он, станет кормом для ее личинок. (Проникнут вирусные модули Афродиты во все подсистемы Лунатика -- что нужно захватят, остальное сотрут.) Но он, лихо завертевшись, вывернулся, сделал мертвую петлю на стенах каньона и впился в щель между ее спинными панцирями. Рукочелюсти и ногочелюсти проникли в ее мякоть и, поднатужившись, разорвали ее.

Раздался взвизг и взрыв. Неизвестно, что случилось со гиперами, но "полужидкому невротику" показалось, что он разлетелся в ошметки.

Боль, смешение чувств, отсутствие мыслей, удушье, тошнота, судороги и прочие "радости" ломки. Когда-то все это закончилось, лишь кое-что продолжало копошиться прямо в серединке черепа.

Кажется, Ханна Кац дергает его за руку...

-- Эй, проснись, диверсант, пока какие-нибудь паршивцы не украли у тебя остатки мозгов. Похоже, ты оказался стоек, как кусок сахара в стакане свежей мочи. Но я тебя не виню. Психокоммуникатор размером с горошину -- это тебе не шутка. Защиту узлового сервера мы прорвали. Пора готовится к передаче Малхут.

Данилов с трудом продрал слипшиеся веки.

Это был уже не тот отсек с силовыми установками, где на него напала Афродита. Скорее уж пультовая. Данилов со скрипом приподнял и несколько повернул одеревеневшую голову. Он увидел несколько прилично обуглившихся трупов в форме Информбюро. Была тут и мертвая Зухра Эдуардовна с аккуратной дырочкой в груди; красота ее бюста не особо пострадала и в совершенном лице соларитки даже появилась какая-то значительность. Данилов подумал, что надо бы пожалеть ее, но сейчас для этого просто не хватало собранности. При довороте головы нельзя было не заметить и большую проплавленную, похоже что гразером, дыру в переборке. Благодаря этой пробоине виднелся соседний ангар. Повсюду стояли лужи с сильным аммиачным запахом. Европейская вода. Но разгерметизации не было. Или уже не было. Тем более, что слышались звуки. Знакомый голос Кац.