уверенность или неуверенность, с которой тот ведет разговор и тысячи
иных мелочей, в совокупности своей позволяющие чувствовать жизнь. А
чувствовать жизнь ему необходимо так же, как канатоходцу ощущать трос
под ногами. Иначе - вниз, и не на опилки манежа - на камни. Или даже -
на штыки.
конечно, поглядеть. Две сотни тысяч душ в одном месте - не фунт изюму.
Собрать их в одном месте, без давки - задачка. Съедят хотя бы по
пирожку, выпьют по кружке сбитня - сколько же это надо всего? Да, дело
нешуточное. И прибыльное, думаю. Опять же э... удобства. Двести тысяч
человек! Канализационная система должна работать в пиковом ритме,
иначе, знаете...
допустили просчеты. Не везде они, удобства, функционируют как
положено. Пришлось часть прикрыть, на переделку. Понимаете,
канализация в буквальном смысле начала выходить из себя, - Гагарин
коротко рассмеялся, хотя смешного было мало. Несколько человек были
под следствием, но начинать процесс по "сортирному делу" не решались.
Миру на потеху разве. - У вас куда билеты?
встречаемся с женой и свояченицей, у входа. А что, там... не того? -
расстроился попутчик. Нет, господа, это не пустяки. Непременно надо
будет поставить по столице достаточное количество заведений
общественного пользования. Ох, азиаты мы, азиаты... Гагарин постарался
запомнить эту мысль. Конечно, в ближайшее время не до того будет, но -
не мелочь это.
Остальные, повинуясь жезлам городовых, прижимались к обочине, но его
шофер наклеил на лобовое стекло генеральный пропуск, и городовые
начали вытягиваться стрункой, отдавая честь - 1 самому 0.
малочисленные правительственные лимузины. - Не обращайте внимания.
Останови, братец, - приказал он шоферу. - Вам отсюда направо, там и
будет вход на Южный сектор.
расплатиться.
содержите и экипаж, и шофера, и меня тоже. Позвольте предложить вам, -
он вырвал из книжечки листок, нацарапал вечным пером подпись. - Ложа
для почетных гостей. Обещаю, никаких проблем с... с удобствами и
прочим у вас не будет.
наверху, указывающими кто его дает. Промышленник оторопело уставился
на бумагу, потом перевел взгляд на Гагарина.
узнавания был, пожалуй, самым приятным в этих Гарун аль-Рашидовских
вылазках. Наверное, это его, Гагаринский способ попасть в Историю,
через сотни лет помнить будут именно его простоту, доступность,
1народность 0, то есть именно то, чего на самом деле нет. Или все-таки
есть?
Успеется.
просто последний час в голову шли паскудные мысли. Авось, рассеются от
питья. Все равно, никакого другого отвлечения не было.
можно было пить полулежа, и, пока он пил, сестра держала его за плечи.
Прислониться-то не к чему! Палатка. Потом сестра вытерла ему рот, и
пообещала позвать врача. Зачем врача? Но он не противился: положено,
значит, положено. Может, порядок такой - после питья врачу
показываться. Мало ли. Врач не спешил, и ефрейтор опять стал
задумываться. Вот приходил кто-то, расспрашивал, кажется? Зачем? Нечто
изменится жизнь, пуля из него выскочит и рана затянется? Он попытался
вспомнить точно, кто же это приходил, вроде недавно, совсем недавно,
но казалось - минули дни, месяцы. Лекарство. Очень сильное лекарство.
Хмельное.
ханжи искать не нужно.
поворачивался язык. Не "благородия" было жалко, но казалось - ни к
месту, благородиев кругом хватало, но до ефрейтора дела благородиям
было мало, а это вон возится, лечит. По службе, по обязанности, но...
чего-нибудь... хочешь?
милосердия. Катетер. Иностранное слово. За такие слова наказывали
нещадно, бац-бац по мордасам в учебной части. Матерное слово не то,
чтобы прощалось, тоже влетало, но - снисходительно, мол, ты смотри, не
со своим братом говоришь. А за иностранное могли отпуска лишить,
увольнительной - наверное.
руке прозрачный сосуд странной формы.
смотреть, то ничего и не чувствовалось. Краем глаза он видел, как
женщина взяла резиновую трубочку и... Нет, лучше о другом подумать.
Почему так - в синеме все сестры милосердия молодые и красивые,
красивые по-барски, тонкие, узкие в кости, а на деле - бабы хоть в
оглобли ставь да паши? И то, работа не легкая... Синему им показывали
часто, раз в месяц - точно, за время службы он пересмотрел картин
больше, чем за всю жизнь. Они, картины, ему нравились. Все было, как в
жизни, только лучше. Про войну бы поменьше. Конечно, была и смешная
синема, про дурачка-коминтерновца, что постоянно падал в длинной
шинели, плохонькой, дырявой, в дыры эти постоянно вываливался харч,
патроны, гранаты, секретный приказ, любовное письмо... Смешно. В
госпитале, говорят, синему еще чаще показывают.
полный янтарной жидкостью, другой набросила на него одеяло.
понял, застыдился.
по-прежнему молчал, и дышал тихо, едва слышно. Вот к тому доктор
почему-то не подходит. Даже странно.
споро. А его пугали ранением. Или нет? Прошлое было зыбким, нечетким,
особенно сегодняшнее, вчерашнее. Что раньше - помнилось лучше.
разжевывая. Начала представляться еда, въявь - жирный борщ, мясо,
сало, хлеб. Когда ж поесть дадут? Или раненым не положено?
доносились до него, переносились легко, спокойно.
говорил доктор. Ефрейтор смотрел в щель полога, но ничего не видел.
что недавно приходила. - Борщ у нас вкусный, наваристый. Доктор
разрешил, пусть, говорит, нашего борщу похлебает, - она села на
табурете рядом с ефрейтором, пристроила котелок и попыталась кормить
его с ложки.
недавно привиделся.
мамалыга. Тоже вкусная.
солдатское. Когда еще придется поесть.
второго..
него не переживай, он после наверстает. Кушай.
оставить кружку рядом, после выпьет.
в живот раненый. Чем ранение тяжелей, тем с едой строже. Получается,
Каменистый Артем
Самойлова Елена
Каргалов Вадим
Орлов Алекс
Посняков Андрей
Белогорский Евгений