Чтение 17–й страницы книги ~Следы на снегу~

- О! Это да, - заметил хозяин.

- На руднике ждут, из себя, видно, выходят, беспокоятся, а мы
застряли и не знаем, как быть, - продолжал Оросутцев.

- Далеко оставили груз?

- Километров десять отсюда.

- Давайте кушать, - вмешалась в разговор хозяйка, - а потом
разговаривать будем.

На столе уже стоял котел, от которого распространялся по комнате
приятный запах рыбного отвара.

У Шараборина трепетала каждая жилка от голода, и он первый ответил на
приглашение, пододвинул чурбак и сел к столу. Его примеру последовали и
остальные.

Ели молча. Хозяева спокойно, а гости быстро и жадно, не в силах
утолить голод. После того как похлебали рыбного отвара, поели рыбы, пили
крепкий чай, забеленный ломтиками замороженного молока.

Когда с едой было покончено, Оросутцев угостил хозяина папиросой и
спросил:

- А у тебя олени есть?

- Понятно, есть, - ответил хозяин. Привыкший курить трубку, он держал
папиросу в руках осторожно, точно хрупкую вещь. - Шесть голов есть, два
быка и четыре важенки. Хорошие олени. Второй раз запрягли за зиму. Очень
хорошие.

- Вот я выручи нас. Ты же колхозник и должен понимать, что значит для
нашего рудника взрывчатка. Тебя хорошо отблагодарят, деньги на руднике
есть. Дай нам на сегодняшнюю ночь своих оленей, мы дотянем груз до твоей
избы, оставим здесь, а сами пойдем на рудник.

- А у тебя документы есть? - спросил вдруг хозяин.

Оросутцев ничего не сказал и полез в карман пиджака. Если до этого он
досадовал на Шараборина, что тот сразу сказал, что оба они с рудника, то
теперь мысленно благодарил его. Документ так или иначе выдал бы его
сейчас, а соври Шараборин тогда, вышло бы, конечно, хуже.

Он извлек из кармана удостоверение коменданта рудничного поселка
Белолюбского и подал его хозяину. Тот внимательно ознакомился с ним,
вернул владельцу, а затем, переведя глаза на Шараборина, спросил:

- А у тебя?

- Есть. Обязательно есть, - и Шараборин тоже полез в карман,

- Это мой попутчик, учитель. На рудник к нам едет. Теперь у нас два
учителя будут: один русский, другой якут.

Диплом, поданный Шарабориным, не вызвал у хозяина дома никаких
подозрений,

- Учитель - это хорошо, - заметил хозяин. - Но отдать вам оленей я не
могу. Прав таких не имею. Олени колхозные, и я отвечаю за них. Я бригадир.
А помочь вам надо. Рудник - большое дело. Я был на руднике раз - рыбу
возил...

- Как же ты думаешь помочь нам? - спросил Оросутцев, начиная
раздражаться оттого, что возникло препятствие.

Хозяин закивал головой.

- Помогу, помогу. Сам с вами поеду. Привезем груз ко мне. Олени
обвыклись со мной, хорошо бежать будут. Быстро привезем.

Положение осложнялось, надо было мгновенно находить выход.

Оросутцев встал:

- Ну вот и хорошо, дружище! С тобой еще лучше. Собирай оленей и
поедем. Чем скорее, тем лучше.

Но хозяин, к немалому удивлению Оросутцева, даже не встал с места.

- Утром поедем, - сказал он. - Пусть олени отдыхают. Они три дня сюда
бежали. Да здесь мы полдня дрова на них таскали. Пусть отдыхают.

Оросутцев почесал затылок.

- Жалко, к утру были бы здесь. - Ему, правда, хотелось сказать
хозяину нечто совсем другое, но он понимал, что тут он навязывать своих
желаний не может.

- Рано поедем, рано поедем, - успокоил хозяин. - С грузом ничего не
случится. В тайге он, как на складе.

- Это верно, - поддакнул Шараборин и обратил внимание на тот факт,
что теперь уже Оросутцев не прячет фотоаппарата и он болтается у всех на
виду.

- И отдохнете в тепле, - вмешалась в разговор хозяйка. - Утром чаю
попьете и поедите, я успею мяса отварить, - она говорила тихо, мягко,
растягивая слова, как бы нараспев и одновременно, отодвинув стол,
расстилала на его месте оленьи шкуры.

Оросутцев видел, что возражать бесполезно. Он предложил выкурить еще
по папироске, прежде чем ложиться спать. Ему нужно было переброситься
наедине несколькими словами с Шарабориным, но тот, как нарочно, первым
разулся, улегся на постланные шкуры, и не успел Оросутцев выкурить и
полпапиросы, как услышал храп своего проводника.

* ї *

Все складывалось вопреки желаниям Оросутцева и Шараборина. Оленей им
не удалось похитить. Хозяина не удалось уговорить отдать оленей или
поехать самому с ними еще ночью. А проснувшись утром, они увидели горевший
камелек и хлопотавшую около него хозяйку. В ее присутствии неудобно было
разговаривать.

Оросутцев выругался про себя и, поднявшись с полу, сделал знак
Шараборину, чтобы он вышел из избы.

Шараборин понял его, быстро оделся, вышел и сейчас же наткнулся на
хозяина. Тот уже запряг оленей и ожидал гостей.

- Все готово, - объявил хозяин. - Вас поднимать хотел.

- Мы сейчас, сейчас, - заторопился Шараборин и быстро вернулся в
избу, не дождавшись Оросутцева...

Туда же вошел и хозяин.

Кушали и пили чай так же, как и вчера, в молчании.

Хозяин сам торопил гостей. Он был заинтересован в том, чтобы скорее
доставить груз и приняться за свои дела. Поэтому сборы были быстры, и
Оросутцев так и не успел передать Шараборину своих планов.

Хозяин сел на первые нарты, как погонщик. За его спиной пристроился
Оросутцев. Шараборин сел на вторые нарты один. К его нартам были привязаны
двое свободных заводных оленей.

Олени бегом тронули с места, взметывая снежные брызги.

Оросутцев сидел, глубоко задумавшись, и соображал, как поступать
далее. Он отлично знал, что попал в затруднительное положение. Он
рассуждал так: как только хозяин наткнется на след их лыж, подходящий к
нартовой дороге справа, со стороны рудника, он сразу заподозрит что-нибудь
недоброе и возьмет под сомнение все, что рассказали Оросутцев и Шараборин
вчера. А если и не обратит на это внимание и погонит оленей по проложенной
ими лыжне, то Оросутцев и Шараборин, вместо того, чтобы отдаляться от
рудника, будут к нему приближаться. Это совсем неинтересно, нежелательно и
небезопасно.

"Значит, надо от него избавиться как можно быстрее, и до того места,
где мы вышли на нартовую дорогу", - решил Оросутцев.

Но как это лучше сделать? Сидя позади хозяина оленей, он мог бы без
труда сбросить его с нарт в снег. Но что это давало. Ровным счетом ничего.
Это значило иметь живого свидетеля, человека, для которого ничего не
составляло вернуться домой, схватить ружье, встать на лыжи и поднять
панику кругом. Это значило допустить непростительную глупость, на которую
Оросутцев не считал себя способным.

"Его нельзя оставлять живым, - пришла новая мысль в голову
Оросутцева. - Если бы он не видел моих документов, тогда бы плевать на
все, можно было столкнуть и удрать. Пусть ищет ветра в поле. Но документы
он видел и, наверное, запомнил".

Оросутцев оглянулся и посмотрел на Шараборина. Тот сидел, как-то
странно согнувшись. Он был очень рад, что главный вопрос, вопрос об
оленях, пришлось решать не ему, а Оросутцеву.

Олени бежали быстро, нарты подбрасывало, и Оросутцеву ничего другого
не оставалось, как держаться или за хозяина, или за нарты.

- Куда торопишься? - крикнул Оросутцев на ухо хозяину. - Успеем...

- Чем скорее, тем лучше, - ответил хозяин, но сдержал бег оленей и
перевел их почти на шаг.

Теперь можно было действовать руками. Оросутцев еще раз оглянулся на
Шараборина и полез рукой под кухлянку.

Еще мгновение, и Оросутцев вытащил из ножен свой длинный охотничий
нож, осторожно выпростал руку из-под кухлянки и резко взмахнул ею, чтобы
нанести безошибочный удар.

Хозяин нарт ничего не заметил, но чуткие, мало ходившие в упряжи
олени приняли взмах руки за сигнал и сильно рванули. Оросутцев, не ожидая
этого, откинулся корпусом назад и, чтобы не свалиться с нарт, свободной
рукой ухватился за рукав дохи хозяина нарт. В то же время правой рукой, в
которой был нож, он успел нанести удар. Но уже не с такой силой, как
замышлял, и не в то место, в которое метил. Он хотел всадить нож под левую
лопатку, но всадил его в мышцу левой руки.

Обожженный внезапной болью, еще не успевший сообразить, что
происходит и чего испугались олени, хозяин быстро обернулся и, очевидно,
понял все. Он увидел страшные, налитые кровью глаза Оросутцева и
занесенный для вторичного удара нож. Хозяин нарт, охотник и таежник, тоже
умел действовать быстро. Упершись ногами в полозья нарт, он сжался в комок
и, выпрямившись, нанес удар головой в грудь Оросутцева и свалил его с
нарт. Свалил и сам, не удержавшись, оказался в снегу.

Перепуганные олени пронесли нарты мимо двух людей, оставшихся на
дороге.