Гарольдом я в безпасности, не так ли, Гарольд?
Он уже отметил наличие губной пмады и то, как она не могла оторвать от
меня своей руки, вполне очевидно его единственным желанием было иметь
взможность прыгать обеими ногами на моем поверженном теле прошлым вечером.
Это явно читалось в нем; то ли потому, что он был страшно ревнив, то ли
потому, что я был занят планами ничего общего не имевшими с любовью.
ожидать великих новостей, пока они не окажутся не едине. Она не имела
никаких сомнений относительно природы его чувств и она отдаляла от него
удар, объявив ему ближайшем ее замужестве и сказать ему, что ему не
удалось ее уязвить. Совсем наоборот, он помог ей, как гадкому утенку
познать себя, как лебедя в замужестве на таком изящном человеке - мужчине,
как я.
Возможно, она даже стремилась насладится каждым моментом ее заявления. Но
это также являлось чем-то вроде откровения и я думаю не кривя душой, что
Оливия Мариасси не стала другой, во многом отличающейся от той холодной,
замкнутой, ученой леди, с которой я начинал работать.
довести до конца что-либо начатое не позволяло: ни побриться, ни
позавтракать - по причине проклятого прибора, изобретенного Алексом Джи
Беллом. Я едва успел отпить два глотка, когда в углу зазвонил телефон.
Девушка, поднявшая трубку, оглядела зал, заметила меня, сидящего одиноко и
подошла ко мне.
понять, как я был неправ. Наступивший день и длительное отсутствие Кроче
не встревожило меня. Я позволил Оливии пойти наверх без защиты, если не
считать Муни, который мог оказаться кем угодно.
капризным и насмешливым тоном, когда мы в последний раз с ней беседовали.
- Поль, срочно поднимись в мой номер, пожайлуста!
руке был зажат нож, когда я приблизился к двери. Нож не был снабжен
кнопкой, но имелся один способ открыть его быстро, одной рукой, -
несомненное удобство. Я тяжело постучал в дверью и поспешно вошел в номер,
едва дверь отворилась.
- Оливия и Муни. Именно она отворила мне дверь. На ее руках я заметил
кровь. Он лежал на кровати, пиджак был снят и рукав на рубашке был
закатан. Бледное лицо. Гостиничное полотенце лежало под рукой Гарольда, на
которое капала кровь из пулевого ранения в бицепсе.
я всегда носил в чемоданчике по ночам. Даже если предположить, что она
могла воспользоваться им из мести или по другой причине, один выстрел из
этой пушки переполошил бы весь отель. Выстрел почти напрочь бы оторвал
руку Муни. В него видимо стреляли из мелкого калибра, значительно
отличающегося от "38 Спешиал". Я вспомнил, что поблизости находился
человек, который специализировался на мелких калибрах, согласно рапорту,
полученному утром.
мне убрать ее. - Она повернулась ко мне. - Пожайлуста, помоги мне снять
платье. Будь осторожен, мои руки запачканы. Мне хотелось бы запачкать
платье. - Она ждала, когда я отстегну пояс, расстегну молнию, сниму платье
с плеч и опущу мимо ее рук. Затем, она перешагнула его, когда я достаточно
низко его опустил. - Повесь его на этот стул и подай мне сумочку из
шкафчика, коричневую кожаную сумочку, - сказала она.
на ней не было того соблазнительного белья, только белые трусики без
всяких кружев. Хотя выше всего было оголено, закрывалось это белым
медицинским халатом. Между тем, я подал ей сумочку, Оливия сидела на
краешке кровати, осматривая рану. Муни болезно задышал и она рассерженно
покачала головой.
шагнул к ней. - Положи ее сюда и открой. Затем осторожно выполняй мои
приказы....
я должен изображать законопослушного мужчину - по крайней мере в таких
серьезных делах, как пистолетная рана. - Подожди секунду. Я не знаю, что
сдесь произошло, но не лучше ли нам обратиться в полицию?
соттопыренными ушами. Я бы узнал его везде. Он прятался в ванной.... Я
выразил протест....
чтобы посмотреть, не пропало ли чего, да у меня и нет ничего, что стоило
бы украсть. Понятия не имею, что он делал здесь, может просто бродил из
номера в номер.
сознаться. Можеет вчера вечером она чувствовала неловкость, но она быстро
менялась.
полицейских? Они любят, когда им сообщают о подобных вещах. Они знают свое
дело.
прочитают в газетах, что в него стреляли в моем номере, в отеле Нового
Орлеана, не важно, как невинно ему удалось ко мне забрести.
сумочку, Поль, достань пузырек с перрекисью водоррода и тампоны. А теперь,
приложите ко рту Гарольда полотенце, чтобы он мог зажать его зубами и не
кричать. Мы сделаем все без анестезии, Гарольд чувствителен к боли, не так
ли, Гарольд? Я пологаю, конечно, к своей собственной боли.
соприкасаясь с окровавленными краями раны. Вообще-то, перекись не так
болезненна, как йод или марганцовка, но смотреть на нее, как ее принимают
другие, неволно думаешь, что тебя сжигают живьем. Вначале, Муни
мужественно смотрел на эту процедуру, но потом он внезапно отвернул свое
побледневшее лицо.
спокойно. - А теперь рану надо прочистить внутри. К счастью, пуля прошла
на сквозь, но она могла оставить при движении грязь, кусочки одежды.... Вы
готовы, Поль?
полотенце обеими руками наподибие петли. Я сунул ему полотенце в рот, как
только он его открыл, чтобы закричать и крепко его держал. Не в первый раз
мне приходилось вставлять кляп парню, когда необходимо было его заставить
молчать. К счастью, Муни потерял сознание, что облегчило работу всем
присутствующим.
входное и выходное отверстия раны. Она скорчила гримасу. - У меня такое
чувство, будто я заколола свинью, что скажешь? - Голос ее был спокоен.
Мне не нравится работать с жестокими людьми, док. Не позволяй своей мести
повеливать твоими руками.
что-нибудь, что можно было ему впрыснуть, чтобы облегчить ему боль.
спросила она. - Я привела его сюда, чтобы заставить его убраться. Он сам
врач и, я пологаю, сам хорошо знает методику лечения. Я надеюсь,
благопристойность ему не чужда и я поэтому прошу тебя сказать ему, чтобы
он больше не пытался встретиться со мной снова. Слово "благопристойность"
- я никогда с ним не ассоциировала!
она оставила следы и связал в кучу все запачканные плотенца. Проблемы они