read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com


- Самоубийство... - вымолвил отец Клэй. - Это такой ужас! Человек
теряет право на милосердие божие. Я всю ночь только об этом и думал.
- Он ведь не был католиком. Может быть, это меняет дело? Согрешил по
неведению, а?
- Я и сам стараюсь так думать.
На полдороге между олеографией и статуэткой он неожиданно вздрогнул и
сделал шажок в сторону, словно повстречал кого-то на своем коротком пути.
Потом быстро, украдкой взглянул, заметил ли это Скоби.
- Вы часто бываете у нас в городе? - спросил Скоби.
- Девять месяцев назад я провел там сутки. Почему вы спрашиваете?
- Перемена обстановки всякому нужна. У вас много новообращенных?
- Пятнадцать. Я стараюсь убедить себя, что молодой Пембертон, пока
умирал, имел время... понимаете, имел время осознать...
- Трудно рассуждать, когда тебя душит петля, отец мой. - Скоби глотнул
лекарство, и едкие кристаллы застряли у него в горле. - Вот если бы это
было убийство, смертный грех совершил бы тогда не Пембертон, а кто-то
другой, - сделал он слабую попытку сострить, но она тут же увяла, словно
испугавшись божественного лика на олеографии.
- Убийце легче, у него еще есть время... - сказал отец Клэй. - Когда-то
я был тюремным священником в Ливерпуле, - грустно добавил он, и в словах
его послышалась тоска по родине.
- Вы не знаете, почему Пембертон это сделал?
- Я не был с ним близок. Мы друг с другом не ладили.
- Единственные белые люди здесь. Жаль.
- Он предлагал мне книги, но это были совсем не те книги, какие мне по
душе, - любовные истории, романы...
- Что вы читаете, отец мой?
- Жития разных святых, майор Скоби. Особенно я преклоняюсь перед святой
Терезой.
- Вы говорите, он много пил? Где он доставал виски?
- Наверно, в лавке Юсефа.
- Так. Может, он запутался в долгах?
- Не знаю. Какой ужас, какой ужас!
Скоби допил лекарство.
- Пожалуй, я пойду.
На дворе уже рассвело, и пока не взошло солнце, свет был удивительно
чистый, мягкий, прозрачный и трепетный.
- Я пойду с вами, майор Скоби.
Перед домом окружного комиссара в шезлонге сидел сержант полиции. Он
вскочил, неуклюже козырнул и тут же принялся рапортовать глухим ломким
голосом:
- Вчера днем, в три тридцать, меня разбудил слуга окружного комиссара,
который сообщил, что окружной комиссар Пембертон...
- Хорошо, сержант, я зайду в дом и погляжу.
За дверью его ожидал писарь. Гостиная - когда-то, во времена
Баттеруорта, вероятно, гордость хозяина, - была обставлена изящно и со
вкусом. Казенной мебели здесь не было. На стенах висели гравюры XVIII
века, изображавшие колонию тех времен, а в книжном шкафу стояли книги,
оставленные Баттеруортом. Скоби заметил там "Историю государственного
устройства" Мэтленда, труды сэра Генри Мейна, "Священную Римскую империю"
Брайса, стихотворения Гарди и старую хронику XI века. Но над всем этим
витала тень Пембертона; кричащий пуф из цветной кожи - подделка под
кустарную работу; прожженные сигаретами метки на ручках кресел; груда
книг, которые не пришлись по душе отцу Клэю, - Сомерсет Моэм, роман Эдгара
Уоллеса, два романа Хорлера и раскрытый на тахте детектив "Смерть смеется
над любыми запорами". Повсюду лежала пыль, а книги Баттеруорта
заплесневели от сырости.
- Тело в спальне, - сказал сержант.
Скоби отворил дверь и вошел в спальню, за ним двинулся отец Клэй. Тело
лежало на кровати, с головой покрытое простыней. Когда Скоби откинул край
простыни, ему почудилось, будто он смотрит на мирно спящего ребенка; прыщи
были данью переходному возрасту, а на мертвом лице не было и намека на
жизненный опыт, помимо того, что дают классная комната да футбольное поле.
- Бедный мальчик, - произнес он вслух. Его раздражали благочестивые
сетования отца Клэя. Он был уверен, что такое юное, незрелое существо
имеет право на милосердие.
- Как он это сделал? - отрывисто спросил Скоби.
Сержант показал на деревянную планку для подвески картин, которую
аккуратно приладил под потолком Баттеруорт - ни один казенный подрядчик до
этого бы не додумался. Картина стояла внизу у стены - какой-то африканский
царек стародавних времен принимает под церемониальным зонтом первых
миссионеров, - а с медного крюка наверху все еще свисала веревка.
Непонятно, как эта непрочная планка выдержала. Наверно, он мало весил,
подумал Скоби и представил себе детские кости, легкие и хрупкие, как у
птиц. Когда Пембертон повис на этой веревке, ноги его находились в
каких-нибудь пятнадцати дюймах от пола.
- Он оставил записку? - спросил Скоби писаря. - Такие, как он, обычно
оставляют. - Люди, собираясь умереть, любят напоследок выговориться.
- Да, начальник, она в канцелярии.
Одного взгляда на канцелярию было достаточно, чтобы понять, как плохо
велись здесь дела. Шкаф с папками был открыт настежь; бумаги на столе
покрылись пылью. Чернокожий писарь, как видно, во всем подражал своему
начальнику.
- Вот, сэр, в блокноте.
Скоби прочел записку, нацарапанную крупным почерком, таким же детским,
как и лицо покойного, - так, наверно, пишут во всем мире сотни его
сверстников.
"Дорогой папа! Прости, что я причиняю тебе столько неприятностей. Но,
кажется, другого выхода нет. Жаль, что я не в армии, тогда меня могли бы
убить. Только не вздумай платить деньги, которые я задолжал, - мерзавец
этого не заслужил! С тебя попробуют их получить. Иначе я не стал бы об
этом писать. Обидно, что я впутал тебя в эту историю, но теперь уж ничего
не поделаешь.
Твой любящий сын - Дикки".
Записка была похожа на письмо школьника, который просит прощения за
плохие отметки в четверти.
Скоби передал записку отцу Клэю.
- Вы не сможете убедить меня, отец, что он совершил непростительный
грех. Другое дело, если бы так поступили вы или я, - это был бы акт
отчаяния. Разумеется, мы были бы осуждены на вечные муки, ведь мы ведаем,
что творим, а он-то ведь ничего не понимал!
- Церковь учит...
- Даже церковь не может меня научить, что господь лишен жалости к
детям. Сержант, - оборвал разговор Скоби, - проследите, чтобы побыстрее
вырыли могилу, пока еще не припекает солнце. И поищите, нет ли
неоплаченных счетов. Мне очень хочется сказать кое-кому пару слов по этому
поводу - Он повернулся к окну, и его ослепил свет. Закрыв глаза рукой, он
произнес: - Только бы голова у меня не... - и вдруг задрожал от озноба. -
Видно, мне приступа не миновать. Если позволите, отец, Али поставит мне
раскладушку у вас в доме, и я попробую как следует пропотеть.
Он принял большую дозу хинина, разделся догола и накрылся одеялом. Пока
поднималось солнце, ему попеременно казалось, будто каменные стены
маленькой, похожей на келью комнатки то покрываются инеем от холода, то
накаляются добела от жары. Дверь оставалась открытой, и Али сидел на
ступеньке за порогом, строгая какую-то чурку. По временам он прогонял
жителей деревни, которые осмеливались нарушить эту больничную тишину.
Peine forte et dure [боль жестокая и злая (фр.) - название пытки,
применявшейся в Англии в средние века] тисками сжимала лоб Скоби, то и
дело ввергая его в забытье.
Но на этот раз он не видел приятных снов. Пембертон непонятно почему
отождествлялся с Луизой. Скоби снова и снова перечитывал письмо,
состоявшее из одних комбинаций двойки и двух нолей; подпись под письмом
была не то "Дикки", не то "Тикки"; он ощущал, что время мчится, а он
неподвижно лежит в постели, нужно куда-то спешить, кого-то спасать - не то
Луизу, не то Дикки или Тикки, но он прикован к кровати и тяжелый камень
лег ему на лоб, словно пресс-папье на кипу бумаг. Раз в дверях появился
сержант, но Али его прогнал, раз вошел на цыпочках отец Клэй и взял с
полки брошюру, а раз - но это, наверно, тоже был сон - в дверях показался
Юсеф.
Скоби проснулся в пять часов дня, чувствуя, что ему не жарко, он не
потеет, а только ослаб, и позвал Али.
- Мне снилось, что я вижу Юсефа.
- Юсеф ходил сюда к вам, хозяин.
- Скажи ему, чтобы он пришел сейчас же.
Тело ныло, точно от побоев; он повернулся лицом к каменной стене и тут
же уснул опять. Во сне рядом с ним тихонько плакала Луиза; он протянул к
ней руку и дотронулся до каменной стены: "Все устроится. Все. Тикки тебе
обещает..." Когда он проснулся, рядом стоял Юсеф.
- У вас лихорадка, майор Скоби. Мне очень жаль, что я вижу вас в таком
дурном состоянии.
- А мне жаль, что я вообще вас вижу, Юсеф.
- Ах, вы всегда надо мной смеетесь.
- Садитесь, Юсеф. Какие дела у вас были с Пембертоном?
Юсеф поудобней пристроил на жестком стуле свои необъятные ягодицы и,
заметив, что у него расстегнута ширинка, опустил большую волосатую руку,
чтобы ее прикрыть.
- Никаких, майор Скоби.
- Странное совпадение - вы оказались здесь как раз тогда, когда он



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 [ 17 ] 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.