я решил попытаться разузнать, что происходит.
лать глупостей, которые, возможно, будут иметь самые неприятные послед-
ствия, просто потому, что не знаю какой-то мелочи.
вроде улыбки.
крыть тайну, которая оставалась таковой для homo sapiens с первого дня тво-
рения.
она ее выразила. Старушка же, словно почувствовав мое изумление, сухо заме-
тила:
ком, может случиться, что он и к старости не поумнеет. Но если вы в моло-
дости были умны, отчего бы уму вдруг пропасть?
смотрюсь в зеркало. И вижу старческое лицо. Морщины. Желтая кожа. А общес-
тво нынче устроено так, что, увидев такое лицо, вам немедленно наклеивают
соответствующий ярлык. Старуха - стало быть, глупа, назойлива, и ею можно
помыкать как угодно.
словно я и рта не открывал. - Былые достижения - радость стариков.
ного ума толку мало. Сдерживать ярость он не помогает. Извините, что наха-
мила вам в саду.
тельно, что вы были в ярости.
душки почти не прогнулись под ее весом.
Моисеем через Красное море, тем лучше. Знать, чего не стоит делать...
лошадьми. В Ирландии, когда мы были детьми. Потом здесь. Ньюмаркет, Эпсом,
Челтенхэм. Потом вернулись сюда, в Ньюмаркет. Лошади, лошади, лошади...
меня. - Я имею в виду - профессиональный игрок. Он этим жил. Я до сих пор
живу на его сбережения.
она была права, говоря о ярлыках. Старухам не полагается разговаривать о
скачках. Но она о них говорила.
сятки людей только этим и кормились. Даже при прибыли в десять процентов
играть было выгодно, а этого добиться было нетрудно, если ты хоть чуть-чуть
разбираешься в лошадях. Но потом ввели этот налог на выигрыши. Он откусыва-
ет жирный ломоть от любого выигрыша и сводит доходы почти к нулю. Короче,
играть стало невыгодно. Все ваши десять процентов уходили в казну, понима-
ете?
дился. Он говорил, что выигрывает каждую третью скачку. В смысле, в среднем
каждая третья ставка выигрывала. Это очень много. Особенно если играть каж-
дый день, год за годом. Он окупал налоги. Он пробовал новые пути, вносил
новые факторы в расчеты. Ни один букмекер не соглашался брать у него став-
ки.
мекеры не принимают ставок от людей, которые все время выигрывают.
принимать ставки.
дей, которые выигрывают от случая к случаю, но в конце концов всегда проиг-
рываются. Но если ты выигрываешь постоянно, почти любой букмекер рано или
поздно откажется иметь с тобой дело.
были знакомы, то хотя бы знали в лицо. Они разрешали ему делать только на-
чальную ставку, а стоило ему выиграть, они тут же - шу-шу-шу по всему кру-
гу и снижали ставки на эту лошадь до минимума, так что и сам Лайэм не мог
выиграть много, и другим игрокам ставить на нее было невыгодно, и они ста-
вили деньги на других лошадей.
тализаторе обычно выигрываешь меньше, чем у букмекеров. Нет, Лайэм любил
делать ставки у букмекеров. Это было что-то вроде войны. И Лайэм всегда по-
беждал в ней, хотя они об этом и не знали.
друг. Он жил здесь, у нас. Вот в том коридоре, которым мы шли, как раз были
его комнаты. Он любил ездить по стране. Поэтому он просто брал деньги Лай-
эма, ехал в какой-нибудь город, где проходят скачки, ставил там по малень-
кой во всех букмекерских конторах, и, если лошадь выигрывала - а она, как
правило, выигрывала, - он обходил конторы, собирал деньги и уезжал домой.
И они с Лайэмом их делили. Столько-то Дэну - это его так звали, нашего
друга, - столько-то на ставки, остальное нам. Ну и, разумеется, никаких
налогов. Мы так жили много лет. Много лет. И все было так хорошо, знаете...
прошлое.
поболел и умер. Так быстро... - Пауза. - Мы с Лайэмом только тогда поня-
ли... Пока Дэн был жив, мы даже не подозревали, насколько мы зависим от не-
го. Он был такой сильный... Он мог таскать тяжести... работать в саду...
Понимаете, Лайэму было восемьдесят шесть, мне восемьдесят восемь, а Дэн был
помоложе, лет семидесяти. В юности он был кузнецом в Вексфорде. И веселый
такой... Нам его ужасно не хватало.
ки сменились оттенками серого в наступающих сумерках. Я слушал старуху с
молодым голосом, рассказывавшую о темных днях своей жизни, и разгонял ту-
ман, окутывавший мою собственную.
продолжала она. - Но кому мы могли довериться? Где-то в прошлом году Лайэм
попытался сделать это сам. Он обходил букмекерские конторы в таких городах,
как Ипсвич и Колчестер, где его не знали. Но он был слишком стар, он так
ужасно уставал... Ему пришлось бросить это дело, это было слишком тяжело. У
нас были довольно приличные сбережения, и мы решили жить на них. А в этом
году к нам пришел человек, о котором мы только слышали, но знакомы не были,
и предложил продать методику Лайэма. Он попросил Лайэма записать все свои
разработки, благодаря которым он выигрывает, и сказал, что купит эти запи-
си.
ды записывать свою методику. Он ее записал много лет назад. Все было осно-
вано на статистических расчетах, довольно сложных. При необходимости он об-
новлял сведения. Ну и, конечно, добавлял новые скачки. Под конец, после
многих лет работы, он мог делать ставки почти в тысяче скачек каждый год, с
тридцатитрехпроцентной вероятностью выигрыша.
рожных спазмов. Хрупкая рука протянулась к стакану, стоявшему на столе, и
старушка отхлебнула несколько глотков желтоватой жидкости.
торожно поставила стакан на место и сказала:
поговорить. Мне ведь почти не с кем разговаривать. Иногда целыми днями так
и сидишь одна. Мне очень не хватает Лайэма, знаете ли. Мы ведь все время
болтали. Это был ужасный человек, жить с ним было сплошное мучение. Одержи-
мый, понимаете? Если уж ему что запало в голову, то он на полпути нипочем
не остановится. Вот, все эти морские пейзажи - когда он ими увлекся, я
чуть с ума не сошла. Он все покупал и покупал их... Но сейчас, когда его
нет, посмотришь на них, и кажется, что он рядом. И теперь я бы с ними ни за
что не рассталась.
ря.
Лайэм сидел вон там, - она указала на одно из синих кресел, единственное,
у которого были потерты подлокотники и на высокой спинке виднелся след от