Богомолов с минуту напряженно раздумывал. Савелий с интересом ждал, какое решение примет генерал.
— Ну, что же, Савелий. Все завязки на Орден мы отдадим Воронову, он уже с ними не раз сталкивался — ему и карты в руки. А тебе придется заниматься этой темной лошадкой — Джанашвили. Нашей службе это не с руки: пока у него депутатский мандат в кармане, нам столько разрешений придется получать, чтобы только слежку за ним выстроить, что лучше уж это делать неофициально. Никому, кроме тебя, это не поручишь, так что… тебе дерзать, дорогой крестник!
— Понял, Константин Иванович! Не впервой! Я могу себе помощника взять? Одному как-то…
— Если найдешь такого, за кого головой сможешь поручиться, почему бы и нет?
— Ладно, разберемся. — Почему-то в голове Савелия промелькнуло имя Кости Рокотова. — Ну что, я пошел?
— Давай. Только отдохни, Бешеный. А то я тебя знаю: с места в карьер рванешь, так и надорваться недолго.
— Обязательно отдохну… — с хитрой улыбочкой пообещал Савелий и добавил с намеком: — Когда смогу.
— А вот этого я тебе обещать не могу, — прямо ответил Константин Иванович.
— Я знаю…
Савелий отправился к себе в холостяцкую квартирку на Фрунзенскую. Пока он добирался до дому, в голове его крутились, как на экране монитора, лица знакомых ему людей: Савелий искал подходящего напарника для предстоящей работы. И мысли вновь вернулись к Косте Рокотову: коль скоро первая мысль и последняя были об одном и том же человеке, тем более и об Ордене его спросил генерал, то это не просто так…
И вообще, о чем тут говорить: совсем недавно Константин проявил себя с лучшей стороны — и когда они искали в Питере нарколабораторию, и после, когда выслеживали Велихова и его присных по «Совету пятерых»…
Войдя в квартиру, Савелий тут же позвонил Косте.
— Константина нет дома… — Савелий узнал голос отца Кости, Михаила Никифоровича.
Савелию довольно часто приходилось общаться с ним, и не только во время визитов на Лубянку к Богомолову.
— Михаил Никифорович, это Мануйлов, — откликнулся Савелий. — Если не трудно, передайте Константину, что я его ищу по срочному делу…
— Опять куда-нибудь моего сына утащишь? — ревниво спросил Рокотов.
— Не волнуйтесь, дальше Москвы не пошлю, — отшутился Савелий.
— Ладно, я ему записку напишу, — пообещал Рокотов, — вряд ли он раньше утра заявится.
— И часто Костик так загуливает?
— Да почти каждый Божий день. Мать сначала все волновалась, а теперь и она к этому привыкла.
— Что, девчонки-юбчонки?
— Нет как будто, — не очень уверенно проговорил Рокотов-старший. — Говорит, работает частным детективом… Хрен его разберет, что это за работа такая ночная, он мне особо не докладывается.
— Понятно…
— Что тебе понятно?
— Думаю, что тут все проще, чем вы думаете. Дело молодое, парень он холостой — вот и носит его ночи напролет в поисках той единственной, которая достойна стать его подругой на всю оставшуюся жизнь…
— Хорошо, если б так… — Отец Кости тяжело вздохнул. — Ладно, бывай, сделаю, как обещал.
— Спасибо, Михаил Никифорович! — Савелий положил трубку. — Ну, что же, на первое время можно и в одиночку к Джанашвили пристроиться… — подумал он вслух, — а Костя молодец, время зря не теряет…
Костя Рокотов не думал, что о нем сейчас вспоминает его старший товарищ Савелий Говорков. Он действительно не терял времени даром. Но это были не те поиски, которые предполагал Савелий. Отец догадывался, чем занимается сын, но это ему вовсе не нравилось.
После взрыва на Котляковском кладбище, когда вся Россия узнала о проблемах, которые накопились в Обществе ветеранов Афганистана и которые таким страшным образом заявили о себе на всю страну, на «Герат», где охранником работал бывший морпех Костя Рокотов, посыпались многочисленные шишки, а тут еще, ко всему прочему, при загадочных обстоятельствах погиб основатель и президент Ассоциации ветеранов-афганцев «Герат» Олег Вишневецкий. И неожиданно для многих «Герат», выдержавший за годы своего существования множество наездов и наскоков от чиновников всех мастей, дал трещину — и буквально в считанные недели от его былого величия и многочисленных филиалов ничего не осталось. Нет, «Герат» не прекратил своего существования: остались еще верные Олегу друзья. Они собрались и выбрали президентом Ладу, вдову покойного основателя «Герата», чтобы сохранить преемственность и увековечить память Олега.
Конечно же, со смертью Олега в «Герате» изменилось многое: любой вновь избранный или назначенный, даже самый идеальный, человек никогда сразу не сможет заменить руководителя огромной организации, тем более всеобщего любимца. И первое время работы у гератовцев было мало.
Помаявшись с пару месяцев бездельем, Костя не выдержал и подал заявление об уходе из «Герата». Дальнейшую свою жизнь он представлял довольно туманно.
— Ну, найду, чем заниматься… — сказал он отцу, когда тот поинтересовался планами сына.
Когда отец предложил похлопотать за него на Лубянке, Костя наотрез отказался от перспективы пополнить славные ряды чекистов.
— Не хочу, чтобы мне указывали, как стричься, во что одеваться, — заявил он отцу, — все праздники, как ты, на работе… Да и что мне светит? Должность прапорщика в охране за сто долларов оклада? Нет, это не для меня!
— Посмотрим, что ты сам найдешь, — буркнул обиженно Рокотов-старший, — я, по крайней мере, своей стране служу. А вот ты какого себе хозяина найдешь…
— А я сам себе с усам! — неожиданно даже для самого себя заявил Костя. — Открою частное агентство, стану детективом и буду зависеть только от самого себя. Кстати, опыт в этом деле у меня какой-никакой, а есть. И связи… Вот, к примеру, в ФСБ есть прочные контакты — сам отец родной полковником там на хлеб зарабатывает, майор Воронов опять же…
— Я те дам связи! — Отец шутя показал ему кулак. — Не дай Бог узнаю, что ты нашу фамилию мараешь…
— Тогда что?
— Выгоню из дома! И не будет у тебя ни связей, ни угла своего, ни маминых котлеток на ужин…
— Да, об этом я и не подумал… — улыбнулся Костя и обнял отца за плечи.
— Не волнуйся, батя! Все будет нормалек, вот увидишь, ты мною еще гордиться будешь.
— Не говори гоп, пока не перескочишь… — Рокотов-старший любя шлепнул его ладонью пониже спины. — Иди уж, там мать котлеты приготовила — твои любимые, с чесноком…
Костик был упрямым и настойчивым парнем и искренне верил, что, сказав «а», следует говорить «б». Побегав по инстанциям, он вскоре действительно приобрел лицензию и открыл агентство. Назвал его Константин «Барс» — по кличке, которой его звали ребята из морпеха, когда они с полгода провоевали в Чечне. Весь кадровый состав агентства состоял из него одного — денег ни на секретаршу, ни на помощников не было. Он дал на последнюю оставшуюся у него заначку рекламу в десяток газет — и через несколько дней уже беседовал со своим первым клиентом. Вернее, это была клиентка: молодящаяся сорокалетняя особа в шикарной песцовой шубе.
Дама попросила Константина проследить за собственным мужем: у нее возникли подозрения, что тот заимел на стороне молодую любовницу и тратит на нее чуть ли не половину зарабатываемых денег. Костик так и не понял, что ее больше огорчало: сам факт измены или то, что муж дает любовнице денег больше, чем законной жене…
Работа была непыльной. Владелица шубы заплатила ему вперед, а когда Константин притащил ей пару фотографий, на которых он ухитрился запечатлеть полуголых любовников, занимающихся сексом в «Вольво» мужа, та выдала ему сверх общей договорной оплаты премию: «за отличный вещдок», как она образно выразилась.
Первый блин не оказался комом; работа потихоньку, но покатила. С легкой руки довольной клиентки к Рокотову-младшему чуть ли не косяком пошли обманутые, брошенные, запутавшиеся женщины — и Константину ничего другого не оставалось, как продолжать вести многочисленные амурно-финансовые дела. Потихоньку это стало его основной специализацией, и в Москве благодаря его быстрой и качественной работе за ним упрочилось профессиональное реноме. В определенных кругах его уже знали, хвалили, панибратски называли Барсиком и рекомендовали при случае своим друзьям и знакомым.
Хотя этот вид сыска и приносил неплохой доход, но — как уверен был Константин — в глазах отца- чекиста был делом постыдным. Поэтому Рокотов-младший или вообще отмалчивался о том, чем он зарабатывает на жизнь, или отшучивался.
— Боюсь, загулял наш парень… — говорил старший Рокотов своей жене. — Как ни увижу его, он все с бабами. И днем и ночью — одно на уме. На содержании он у них, что ли? Вон сколько денег в последнее время приносит.
— Наш Костик никогда на такое не пойдет, — вступалась за сына мать, — просто он молодой, красивый, сильный…
— А деньги-то у него откуда?
— Не знаю…
— То-то и оно!..
Выполняя щекотливые поручения богатых дамочек, Костя почти совсем перестал бывать дома. Как и у всякого порядочного сыщика, у Константина Рокотова была своя агентура, среди которой особое место занимали проститутки: они как-то особенно много успевали увидеть и запомнить.
Молодой сыщик не знал, как ему благодарить судьбу, когда она подкинула ему знакомство с Миленой Богданович, — настолько полезным оказалось их общение.
А произошло их знакомство вполне тривиально: у Милены были проблемы, и кто-то из знакомых девиц дал ей телефон Рокотова, посоветовав обратиться за помощью к нему.
— Милый мальчик, ты не пожалеешь! — сказала тогда подруга, протягивая визитку Рокотова. — Умен, красив, а в постели просто зверь! Действительно настоящий Барс, как его и называют!
Милена усмехнулась и покачала головой, явно сомневаясь в объективной оценке своей подруги.
— Улыбаешься? Посмотрим, что ты скажешь, когда сама убедишься в моей правоте…
Милена с трудом дозвонилась до него, и Костя назначил ей встречу на арендованной квартире, оборудованной под офис своего агентства.
Константин, который в последнее время не знал, куда ему деваться от назойливых приставаний скучающих тридцатилетних жен и любовниц банкиров, преуспевающих бизнесменов, а также жен и дочерей известных политиков, широко раскрыл глаза, когда увидел Милену.
Несмотря на то что ей тоже было около тридцати, выглядела она как шестнадцатилетняя девчонка: свежее, почти без следов косметики, лицо, спортивная, ладно сложенная, аккуратная фигура, крепкая, средней величины красивая грудь, короткие светлые волосы, ноги, как у фотомодели… Было от чего закружиться бедной Костиной голове.
Знал бы он, сколько трудов и денег стоила вся эта красота — ведь Милена вела ночной образ жизни, не отказывалась от лишней сигаретки и алкоголя; к тому же ее работа была связана с постоянными стрессами — но ни одна из вредных привычек не сказывалась на ее поистине сказочной красоте. Везде, где бы ни появлялась Милена, мужики, да что там мужики, даже женщины не могли оторвать от невосхищенного взгляда и смотрели до тех пор, пока она не исчезала из виду.
Константин был поражен, убит наповал, когда узнал, чем занимается Милена. Она содержала очень дорогой элитный подпольный публичный дом, который официально считался массажным салоном. Услугами ее «массажисток» пользовались исключительно люди из высших эшелонов власти: дипломаты, депутаты, министры, генералы… Ее девочки знали иностранные языки, могли поддержать беседу об экономике, о литературе или искусстве; зачастую они в качестве секретарей сопровождали своих высокопоставленных клиентов за границу и, между прочим, в этих поездках не только неплохо работали в постели, но и оказывали помощь в делах клиента в качестве переводчиц и референток.
Сама Милена тоже когда-то была дорогой валютной проституткой по вызову; она никогда не ловила своих клиентов на улице или по ресторанам — за ней прикатывали на лимузинах, приглашали в театры, дарили цветы и довольно часто предлагали руку и сердце. Однако нужно отдать должное силе ее характера и внутренней порядочности, как ни парадоксально это звучит, — несмотря на продажность ее профессии, она жестко разделяла «работу» и личную жизнь, а потому хотела найти себе настоящего спутника, чтобы любить и быть любимой.
Со временем, когда Милена подыскала нескольких девушек себе на замену, она оставила за собой роль сутенерши и с мужчинами спала только тогда, когда ей самой этого хотелось.
К Константину ее привела неприятность: исчезла одна из лучших ее девушек. Поехала в фитнесс-клуб и пропала. Поскольку эта красотка по прозвищу Катя-Розанчик была любимицей одного очень известного предпринимателя, который готов был платить любые деньги только за то, чтобы заполучить Катю-Розанчика вне очереди, Милена, зная его, опасалась, что тот мог ее выкрасть. Да и возможности для подобных эскапад у него имелись.
Выслушав в подробностях историю о пропавшей девушке, Константин обещал помочь. Он покрутился у фитнесс-клуба, пообщался с подругами Кати, понаблюдал за предпринимателем — и через пару дней уже выяснил, что Катя-Розанчик, влюбившись в одного модного рок-музыканта, укатила с ним на гастроли в Сибирь.
Когда он рассказал об этом Милене, то, на его удивление, та облегченно рассмеялась:
— Вот дурочка! Могла бы «мамочку» предупредить, я бы ее поняла и отпустила с легким сердцем…
Костя уже знал, что девушки в заведении Милены с любовью называют ее «мамочкой» — она и вправду заботилась о них, как о своих родных дочерях.
— Что вы теперь станете делать? — спросил Рокотов.
— С Катей? Да ничего, — ответила «мамочка», — главное, чтобы она была жива и здорова. А что она к нам еще вернется, если ее никто не станет силой удерживать, в этом я уверена. Салон — их настоящий дом. Заходите к нам как-нибудь на огонек, сами в этом убедитесь…
Константин с радостью не преминул воспользоваться приглашением и уже через пару дней, когда у него оказалось несколько часов свободного времени, приехал на Страстной бульвар, где в большой десяти комнатной квартире старинного особняка жили (а иногда и работали) прелестные «дочки» Милены «мамочки».
Его встретили очень радушно. Милена представила Константина как самого красивого и самого благополучного сыщика, которого она знала в жизни. Костя покраснел от смущения: на него смотрели семь пар красивых глаз. Легкие домашние халатики и штанишки не скрывали девичьих прелестей, их естественное любопытство к нему было подогрето словами Милены. И Константин, чувствующий себя, словно козел, попавший в огород со спелой и свежей капустой, не знал, как себя вести в данной ситуации — как друг семьи, как потенциальный клиент или как обычный мужик, которому подвернулся случай полакомиться сразу несколькими вкусными блюдами…
— Примите нашего гостя как самого лучшего своего друга. Костик — хороший мальчик! — сказала Милена, пристально посмотрев на покрасневшего Константина; ему показалось, что она видит его насквозь: все его желания, комплексы, страхи. — Сводите мальчика в баню, что ли, а то он сейчас под землю от страха провалится. — «Мамочка» заразительно рассмеялась.
Ильин Андрей
Шилова Юлия
Смит Кордвейнер
Контровский Владимир
Панов Вадим
Шилова Юлия