поговорить?)
скажите, что я буду счастлив сделать все, что в моих силах. Благодарю вас.
Не мог бы я взглянуть на бедняжку?
всхлипывания; по звуку было похоже, что она схватила его за рукав, а он
сбросил ее руку. Голос его звучал так же мягко и предупредительно. Стоя
посреди этой огромной комнаты, я чувствовал себя прижатым к стене. В тот
момент я не осознавал всего ужаса, всей мерзости того, что делаю. Подбежав к
гробу, я спрятался за гигантской корзиной белых гвоздик у его изголовья.
Теперь я был зажат между каминным экраном и камином и в любую минуту мог
выдать себя неосторожным движением. Ситуация напоминала кошмарную комедию,
оскорбляющую покойную Одетту Дюшен, как если бы в ее мертвое лицо швырнули
пригоршню грязи. Какое кощунство! Я положил пальцы на стальной край гроба...
Их шаги приближались. Потом воцарилось продолжительное молчание.
не смотрите. Она была слабенькая, как и ее отец. Послушайте меня. Мне нужно
поговорить с вами. Вчера ночью вы были слишком возбуждены.
вами не смажем встретиться. Я обещала мадам Дюшен пробыть с ней весь день,
и, если я уйду после вашего визита, этот детектив может...
снисходительность, - что вас ни в чем не подозревают? Взгляните на меня. Вы
ведь любите меня, правда? - спросил он полушутя, но с легкой обидой.
потише, дорогая. Это был мужчина или женщина?
казалось, я вижу, как его глаза изучают ее, как кошка, крадутся по ее лицу.
быть сегодня вечером в том же месте и в то же время.
восемнадцать и вспомните, кто убил вашу дорогую подружку. Это все. Теперь я
должен идти.
забыл, что надо поскорее выбираться из комнаты, бежать наверх, пока Джина
Прево провожает Галана до парадной двери. Мне повезло: выходя, они не
полностью раскрыли портьеры, и я смог проскочить незамеченным. Определенно,
их разговор полностью исключал Галана как возможного убийцу, хотя нельзя
было еще сказать то же самое о девушке; в голове моей роилась теперь уйма
неясных подозрений. Входя в двери гостиной, я услышал, как Джина начала
подниматься по ступенькам.
бесстрастно. Робике же при виде меня с трудом поборол любопытство. Я не
знал, как Бенколин объяснил мадам мою отлучку, но незаметно было, чтобы она
особенно беспокоилась по поводу моего временного отсутствия, поэтому я
решил, что детектив нашел какую-то убедительную причину. Через несколько
секунд вернулась Джина.
привести в порядок свои золотистые волосы с напуском на лоб. Переводя
испытующий взгляд с Бенколина на хозяйку дома, она пыталась догадаться, о
чем мы тут без нее говорили.
но, возможно, вы сможете нам помочь. Я знаю, что вы дружили с мадемуазель
Дюшен. Может быть, вы расскажете нам что-нибудь о происшедшей в ней
перемене?
Одеттой.
снисходительной улыбкой.
Любящий дядюшка оставил ей наследство, и она порвала со своей семьей... Я..,
у меня как-то не хватало времени задуматься над этим. Чем же ты, Джина,
теперь занимаешься? И кстати, - она посмотрела на нее вопросительно, - как
это Робер разыскал тебя, чтобы позвонить?
присутствующих сосредоточилось на ней. Как же, должно быть, она ломала
голову, пытаясь угадать, что нам о ней известно! Галан только что наговорил
достаточно, чтобы напутать ее до смерти, ничего при этом не объяснив.
Связывал ли Бенколин второе убийство с первым - и персонально с ней? Он ни
словом не обмолвился о гибели Клодин Мартель. А вдруг ему известно, что она
и Эстелла, американская певица, - одно и то же лицо? Как в ужасном
калейдоскопе, мелькали у нее в голове все эти вопросы, и нельзя было не
восхищаться ее выдержкой. Она как ни в чем не бывало села на диван, и теперь
ее широко расставленные глаза ничего не выражали.
хорошо провожу время. И я собираюсь поступить на сцену, поэтому приходится
держать в секрете свою штаб-квартиру.
вам, мадам, дать о себе знать в самое ближайшее время. Если вы готовы,
Джефф...
Бенколину хотелось поскорее уйти и что мадам Дюшен, при всей ее
воспитанности, не скрывала желания остаться одной. Но за последние несколько
минут я заметил решительную перемену в Робике: он теребил свой галстук,
прочищал горло, не сводил взволнованных глаз с мадам, словно раздумывая,
сказать ему что-то или не стоит. В холле, провожая нас, он вдруг дотронулся
до рукава Бенколина.
в библиотеку? То есть, я хочу сказать, в гостиную. Библиотека - это там,
где... В общем, я тут подумал кое о чем...
после этого заговорил снова:
поведении Одетты за последнее время?
сообщил. Я приехал только вчера вечером. Но я постоянно переписываюсь с ее
подругой, некой мадемуазель Мартель, которая держит меня в курсе событий. Ну
и...
бесцветные глаза уловили что-то на лице Бенколина, и он быстро спросил:
одолжение, - я даже думал просить ее руки. Но она совершенно не понимает
обязанностей дипломата. Абсолютно! И не понимает, как должна вести себя жена
служащего посольства. Мужчины, они, конечно, - сдержанный взмах руки, -
имеют право на.., э.., некоторые развлечения, разве не так? Но жена
Цезаря.., вы знаете цитату. Кроме того, я замечал в ней некоторую
холодность. Одетта совсем другая! Одетта умеет слушать. Она всегда думала о
моей карьере... Но я отклоняюсь.
свое румяное лицо. Ему явно нелегко было подойти к вопросу, который он сам
же и поднял.
первый раз за этот день он улыбнулся.
такая домоседка. Ни с кем не хочет гулять, кроме Робера Шомона.., ну и так
далее. То есть мы только притворялись, что смеемся. Лично я ею просто
восхищался. Вот это была бы жена! Если бы я не вырос вместе с ней, я бы
сам... - Он повел в воздухе рукой. - Помню, мы как-то всей компанией играли
в теннис в клубе туристов, и Одетту кто-то попробовал пригласить на
вечеринку. Все засмеялись, когда она отказалась, а Клодин Мартель
воскликнула: "У нее же капитан в Африке!" - и изобразила, как он закручивает
усы и размахивает саблей.
нет. Но, - Робике понизил голос, со значением выпучив бесцветные глазки, -
из письма, которое я недавно получил от Клодин, я узнал, что это Шомон
начал.., изменять и Одетте это известно. Так вот! Поймите меня, я ничего
против него не имею. Это вполне естественно для молодого человека, конечно
если он при этом достаточно осмотрителен."
манере Робике, трудно было поверить. Уж очень это не похоже было на Шомона.
Глядя на розовощекую, с острым носиком физиономию Робике, представив себе, с
какой предусмотрительностью он делал свою карьеру ("это вполне естественно