надевая пиджак. - Все-то ты в трудах и в заботах, наверное, все московские
магазины уже перетряхнула, как свой карман. Нет? Ну, пошли ужинать. Я
голодный, как Серый Волк из той самой детской сказки. Еще немного - ты бы
рискнула стать Красной Шапочкой. Точнее, ее бабушкой. Я бы тебя съел...
подсмотренная сцена показалась Катерине привидевшимся сном, фантазией, но
случайно переведя взгляд вниз, она увидела на ковре крохотный, видимо, в
спешке не замеченный осколок стекла.
раньше, но теперь Катерина внимательно приглядывалась ко всем новым знакомым
и сослуживцам Вадима, прислушивалась к его вроде бы ничего не значащим
телефонным разговорам, и в ней крепла уверенность - Вадим что-то скрывает от
нее. Что-то очень важное, постоянно занимающее его мысли и чувства.
даче какого-то крупного чина из МИДа. Это был первый выход Катерины в
московский свет, и она, конечно, тщательно к нему готовилась. Вадим, увидев
Катерину в вечернем платье, только присвистнул:
грустно улыбнулся.
журналистов и политиков, которых до этого видела только по телевизору.
Вместе с тем, она держала себя уверенно и раскованно, с некоторыми
познакомилась и разговаривала на равных. Пожалуй, она была самой молодой и
красивой женщиной на коктейле и использовала этот козырь со скромным,
истинно петербургским достоинством. И откуда что берется в девятнадцать-то
лет!
дыхание. Где-то совсем рядом с собой она услышала знакомый голос с акцентом:
дачи и невысокого толстого человека с двойным подбородком, черными вьющимися
волосами вокруг лысины и вислым "бананистым" носом. Вместо галстука под
рубашкой у толстяка был повязан хитрым узлом шелковый платок. А невдалеке от
них подпирал стену здоровенный кавказец, которого Катя сумела разглядеть во
время памятной сцены в номере "России". Только на этот раз этот
гориллоподобный великан был до синевы побрит, но точно так же, как и в
"России", чуть заметно покачивался взад-вперед и смотрел остановившимися
глазами в одну точку.
ей популярный ведущий "Международной панорамы". Катя подошла к Вадиму,
чокавшемуся с каким-то сухопарым стариком в тройке, и взяла его за локоть.
Улыбнувшись старику глазами, она потянулась к самому уху Вадима Петровича:
собеседника. Вадим вздрогнул, и янтарное вино из его бокала чуть не
выплеснулось наружу.
сухопарому в тройке, отошла от них...
уютно, Катя рассматривала мелькающий за окном в свете фар полыхающий
осенними разноцветными пожарами лес и чуть заметно улыбалась с видом некоего
тайного превосходства. Вадим Петрович, предчувствуя какой-то важный
разговор, нервничал и искоса посматривал на Катерину.
Вадима своими ласками. Умело выбрав момент его расслабленности и
умиротворенности, Катерина шепнула Вадиму, что догадывается о том, что он не
все ей говорит, что у него есть какая-то вторая жизнь и странные тайные
дела.
просто твоя, вся, но и ты мой... Но не весь. А я так не могу. Я не дура, я
люблю тебя, но, согласись, - я тоньше тебя и лучше чувствую тебя, чем ты
меня. У нас все замечательно, но если ты будешь скрывать от меня что-то - а
это что-то очень существенное, как я догадываюсь, - у нас все может пойти
наперекосяк... Тем более, если ты будешь врать мне, как сегодня, - про
Гургена.
встал, надел махровый халат, включил магнитофон с кассетой Высоцкого,
добавил звук и закурил сигарету. Если не считать подсмотренной сцены в
гостинице, Катя впервые видела мужа таким растерянным и напряженным. Он
несколько раз взглянул на нее и покачал головой. Катя молча ждала. Вадим
вышел в гостиную, достал из бара бутылку "Наполеона", хрустальный бокал и
плеснул себе щедрую порцию.
чуть слышно сказал, словно простонал:
грани бокала.
Поверь, Катюшка, мне просто хотелось уберечь тебя от всей этой грязи и
мерзости...
о своей наготе.
голову, что однажды я могу попасть в такую ситуацию, когда мне все-таки
придется столкнуться со всем тем, от чего ты меня хотел уберечь... И я
просто не буду готова, и удар будет страшнее...
раз. Да и она сама удивлялась себе, своим словам, связанным в четко
оформленные мысли совершенно взрослой и какой-то неженской логикой. Словно
не Катя говорила все это Вадиму, а какая-то другая, незнакомая ей самой
женщина.
хореографией. А я ненавидела танцы, очень уставала и злилась на отца,
однажды даже сказала ему, что он меня не любит. А отец улыбнулся и ответил
мне так, что я запомнила на всю жизнь. Он сказал: "Запомни, девочка,
настоящая любовь - это не тогда, когда сюсюкают и жалеют, а когда находят в
душе силы, чтобы сделав тому, кого любишь, больно - этим сделать его более
сильным и защищенным. Сейчас ты не понимаешь, почему я мучаю тебя этими
танцами. Вот когда вырастешь большая и красивая, когда на твои ноги будут
мужики оборачиваться - может тогда поймешь..." Много лет спустя я вспомнила
эти слова и поняла...
сатана. Ты меня слышишь, Вадик?!
погрузили слова и глаза Кати. Он сходил за еще одним фужером, налил в него
коньяку и протянул жене. Катя коротко чокнулась с мужем и резко выпила до
дна, а потом, чуть поморщившись, передернула плечами и вновь ожидающе
посмотрела на Вадима.
нет, даже не сгореть... Истлеть... Но этот мир придумал не я, и правила в
нем тоже устанавливали совсем другие люди...
всем жилкам тела.
года, насилуют бесстыдно и грязно...
работника... Но дело в том, что я никогда не питал особых иллюзий
относительно системы... Я ведь рассказывал тебе, что вырос в детдоме. Так
вот еще с тех времен, с детства, я помню правило номер один - нужно успеть
добежать до стола и схватить свою ложку. Кто не успевает - остается
голодным, а голодным быть не хотелось, хотелось вырасти большим и сильным,
чтобы однажды взять и поменять в этой жизни правила игры на более добрые и
справедливые. Для этого нужно было, как мне казалось когда-то, расти и
расти, потому что чем выше ты стоишь, тем больше у тебя возможностей сделать
что-то для тех, кто внизу...
разгорался в полумраке комнаты, словно недобрый глаз неведомого зверя.
каждом уровне - свои неписанные правила, и ты никогда не сможешь перейти на
более высокий уровень, пока на тебе не испытают все правила более низкого. А
на новом уровне - новые правила, и ты начинаешь все сначала...
лучше даже - необходимым. Необходимым для того, чтобы помогать системе
делать дела. То есть деньги. Обороты, которые официально нигде не учтены, но
которые контролируются гораздо лучше официальных... Я говорю "система",
потому что все люди, которых я знаю, оставляют себе от этих оборотов крохи,
а остальное уходит куда-то еще. Но на эти крохи можно жить, причем
сравнительно неплохо, с некоторым комфортом...
комнаты надрыв и боль "Охоты на волков".
начал гладить Катины руки.
стал бояться за тебя... Потому что ты - дополнительный крючок, на котором
меня можно держать, чтобы не рыпался и не слишком увлекался собственной
Березин Федор
Семенова Мария
Ильин Андрей
Соломатина Татьяна
Афанасьев Роман
Володихин Дмитрий