Чтение 17–й страницы книги ~Черное сердце~

дали в лицее Декарта, а и то, что было дано ему Преа Моа Пандитто. Сока и не
заметил, сколько времени прошло, прежде чем в дверях его комнаты появился
Самнанг.

- Все еще не спишь, оун?

- Да я уже заканчиваю, - Сока поднял глаза. - А что, уже поздно?

Сам кивнул. Он сел на краешек кровати.

- Ну и сцена была сегодня!

- Ты-то должен был знать, что из этого получится, Сам.

- Я сделал это для папиного блага.

- Что?

Сам кивнул:

- Рене абсолютно прав. Я тоже считаю, что уже на следующий год наш мир
совершенно изменится.

- Я тебе не верю, - сказал Сока, но почувствовал, как напряглись мышцы
живота. Неужели Сам прав? Тогда что с ними со всеми случится?

- Но это так, оун. Маки на северо-западе уже начинают стягивать силы.
Революция неминуема.

Сока испугался.

- Даже если это и правда, па нас защитит. Он не позволит, чтобы с нами
случилось что-нибудь плохое.

Сам глянул на младшего братишку и не ответил. В комнате повисло неловкое
молчание, и Сока не выдержал:

- А где ты сейчас был? С Рене?

- Нет. Он просто подбросил меня на машине туда, куда мне было нужно.

В глазах Сама появилось странное выражение. Сока склонил голову:

- Ты ездил к девушке, - сказал он. Сам даже не удивился:

Сока всегда поражал его своей интуицией. Теперь он ласково засмеялся:

- Да, у меня новая девушка, но это совершенно особая девушка, оун.
Кажется, я влюбился. Я хочу на ней жениться.

Засмеялся и Сока:

- Прекрасно, только сегодня я не стал бы просить папиного согласия.

Сам кивнул:

- Через несколько месяцев все изменится, но сейчас... Ты же знаешь, что
он твердо придерживается некоторых старых традиций. Он непременно захочет
узнать все о девушке и ее семье.

- А я ее знаю? Сам подумал.

- Кажется, ты ее однажды видел. В ?Ле Руайяль?, на приеме у французского
посла. Ты помнишь?

- А, такая высокая и стройная! Очень красивая.

- Да. Это и есть Раттана.

- Алмаз, - произнес Сока, переводя кхмерское слово на французский. -
Прекрасно. Она почти такая же красивая, как Малис.

Сам рассмеялся:

- Это замечательно, что ты любишь старшую сестру. Ты еще слишком мал,
чтобы влюбляться в других девушек.

- Ну да, как ты в Дьеп, - это сорвалось у него с уст прежде, чем он успел
подумать. Дьеп была старшей дочерью во вьетнамской семье, жившей на той же
улице. Сока видел, какое лицо становилось у брата, когда она проходила мимо.

Сейчас же лицо Сама потемнело.

- На твоем месте я бы забыл это имя, Сока. Я не могу ничего испытывать по
отношению к Нгуен Ван Дьеп. Она - вьетнамка, и этим все сказано.

Помнишь историю о бедном кхмерском крестьянине, который нашел в лесу
маленького крокодильчика, брошенного крокодилицей-матерью? Он пожалел
крокодильчика, принес его домой и делился с ним всеми крохами, которые ему
удавалось добыть.

Естественно, крокодильчик рос. Крестьянин ловил для него кроликов и
обезьян, а для себя, когда крокодил насытившись, засыпал, собирал овощи и
фрукты.

Но однажды крокодил заскучал и, отбросив мартышку, которую крестьянин
только что убил ему на обед, съел самого крестьянина.

Сам встал.

- Крокодилы и вьетнамцы - это одно и то же.

Он вышел в темный коридор. Дом спал, слышалось лишь стрекотание сверчков
да шелест крыльев насекомых, воздух был пропитан жаркой влагой.

Сока закрыл книгу и начал раздеваться. Обнаженный до пояса, он тихонько
прошел в ванную. Идти ему надо было мимо комнаты Малис. Дверь была
приоткрыта, и он остановился перед нею.

Он почувствовал, как гулко забилось сердце. Мысли смешались, он слышал
собственное тяжелое дыхание. А затем, совершенно непроизвольно, он шагнул
вперед и, словно во сне, толкнул дверь.

В памяти его возникла танцующая Малис, а перед глазами - стоявшая в нише
ее постель.

Он вытянул голову. Во рту пересохло.

Теперь он видел Малис. Она лежала ногами к нему, сбросив покрывало. Шторы
на окнах были отдернуты, чтобы ничто не могло препятствовать свежему
воздуху.

Глаза Сока привыкли к темноте, и он задохнулся и прикусил губу. Потому
что он увидел, что Малис лежит совершенно обнаженная. Он увидел ее маленькие
грудки, нежно очерченный живот, а ниже, в тени... Что там было ниже?

Вдруг она зашевелилась, повернулась. Проснулась ли она? Открыла ли глаза?
Он похолодел. Ему хотелось убежать, но ноги словно приросли к полу. Он не
мог отвести взгляда. Что, если она действительно проснулась и увидела его?
Он попытался облизнуть губы пересохшим языком.

Она зашевелилась на постели, широко раздвинула ноги, ее дрожащие руки
потянулись к тому тенистому углублению внизу живота. И вдруг перевернулась
на живот. Обе руки уже были между ногами, и Сока показалось, что бедра ее
стали двигаться вверх-вниз в гипнотическом ритме.

Ее гладкие ягодицы напрягались и расслаблялись, поблескивая в лунном
свете. Щель между ними, темная и глубокая, притягивала его взгляд, словно
магнит. Он чувствовал, что ему становится все жарче, его протянутая рука
трепетала, как ветка на ветру. Ноги у него ослабели, а его орган вел себя
как-то уж совсем непонятно, стал тяжелее и больше. Он положил на него левую
руку, почувствовал, какой он большой, как натянулась ткань его брюк. Это
напряжение было и болезненным и чудесным.

Малис выгибалась, приподнималась, прижималась низом живота к своим
пальцам, к постели. Сока не был уверен, но ему показалось, что она то ли
тяжело дышит, то ли стонет.

Ягодицы ее двигались все быстрее и быстрее, она встала на колени, и Сока
увидел ее пальцы, проникающие в самую сердцевину того, что крылось между
ногами. Сока не понимал, что она делает, но осознавал, что это волнует его,
волнует по-новому, странно.

Теперь он ясно слышал ее стоны, и от этого сам начал дрожать. Эрекция его
стала сильнее, брюки ужасно давили, и он расстегнул ширинку, чтобы стало
полегче. Он держал в руке свой вздувшийся член, наслаждаясь его
шелковистостью и влажностью.

Малис так широко раздвинула ноги, что он увидел капли влаги на волосах
лобка. Пальцы ее приоткрыли таинственные шелковистые складки, яростно
гладили то, что было между ними. Ягодицы конвульсивно вздрогнули, и она
упала на постель.

Ноги под ним ослабели. Великая влага смочила его руку, и он опустился на
пол, все еще не отрывая взгляда от собственного вздрагивающего члена, но
посторонние звуки уже начали проникать в его сознание.

Ладонь его была полна горячей, обжигающей жидкости, внутри все дрожало,
легкие пересохли, словно он попал в песчаную бурю. Жаркая ночь пульсировала
в ритме его испуганного сердца.

За окном сладко запела ночная птица.

***

В тот день Туэйт ушел из офиса рано и, все коллеги вздохнули с
облегчением: настроение у него было отвратительным и он ко всем придирался.
Коллеги считали, что он осатанел из-за истории с Холмгреном.

Это было недалеко от истины. Туэйт действительно никак не мог выкинуть из
головы это дело.

Он был твердо уверен, что Монсеррат сначала позвонила Ричтеру и только
потом в полицию, хотя она утверждала обратное. Именно этим объяснялись
непонятные сорок минут. Туэйт чувствовал дурной запашок, но фактов у него не
было. И он ужасно хотел прищемить хвост Ричтеру.

Вот почему весь день он ходил мрачный и набрасывался на каждого, кто
оказывался рядом. И вот почему он так рано ушел - он собирался еще раз
поднажать на Ричтера.

Он припарковался на Шестой авеню в том месте, где парковка запрещена,
вывесил на ветровом стекле табличку ?Полиция? и бодрым шагом вошел в здание,
где находился офис Трейси.

Трейси уже собирался уходить, когда на его этаже раскрылись двери лифта и
появился Туэйт. Трейси очень удивился.

- О, Туэйт, - сказал он. - Вы неудачно пришли. Я и так уже опаздываю на
встречу. Что вам нужно?

- Для начала - хотя бы пару часиков для разговора с этой Монсеррат, хочу
снова выслушать ее историю.

- Так вы не отступились?

- С чего бы? Это моя работа - искать правду.

- Вам, как я понимаю, уже поручена другая работа, и ваш капитан будет
проинформирован о том, что вы ее не выполняете. Город кишит преступниками,
Туэйт, займитесь ими.

- Отчего вы волнуетесь, а? Если все обстояло так, как рассказала
Монсеррат, от нее не убудет, если я порасспрошу еще разок.

- Я только что разговаривал с ней, - сообщил Трейси. - Она слова без слез
произнести не может. Откровенно говоря, я не думаю, что сейчас, в этом
состоянии, она вообще способна связно говорить. Этого объяснения вам