Чтение 17–й страницы книги ~Крейсер "Улисс"~

становились все глубже, волны все круче. Срываемые ветром гребни казались
приплющенными. Вой ветра, в такелаже становился все пронзительнее. Время
от времени из-за вибрации корпуса глыбы льда срывались с мачт и штагов и
разбивались о палубу.
Тянувшаяся хвостом за авианосцами пленка мазута сделала свое дело.
Эсминцы, заляпанные причудливыми пятнами, все еще глубоко погружались
кормой в воду, но благодаря сцеплению частиц мазута на поверхности моря
волны уже не заливали палубы кораблей. Тиндалл был более чем доволен собой.
К половине пятого пополудни довольства его не было и в помине. До убежища
оставалось еще добрых полтора десятка миль. Шторм разыгрался не на шутку,
и Тиндаллу пришлось отдать приказ сбавить ход.
С палубы корабля поверхность моря представляла собой впечатляющее зрелище.
Гигантские валы наводили ужас. Защищенные от волн полубаком, Николлс
вместе со сменившимся с вахты Карпентером стояли на главной палубе под
моторным баркасом. Молодой медик, который держался за шлюпбалку, чтобы не
упасть, и отскакивал в сторону всякий раз, как из-под фор-штевня
вздымались фонтаны воды, перегнувшись через фальшборт, глядел на
"Дефендер", за которым плелись "Вектра" и "Викинг". Точно обезумев,
корабль раскачивался с носа на корму. Вверху - мирная лазурь, внизу -
огромные валы. При виде этого зловещего контраста становилось не по себе.
- Ни за что бы не поверил, что такое случается, - проронил наконец
Николлс. - Боже мой, Энди, - продолжал он, объятый суеверным ужасом, - ты
видел когда-нибудь такую картину?
- Лишь однажды. Мы попали в тайфун близ Никобарских островов. Но, пожалуй,
сейчас почище, чем тогда. По словам первого офицера, по сравнению с тем,
что предстоит нынче ночью, это детские игрушки. А уж он-то болтать не
станет. Хотел бы я оказаться сейчас у себя дома, в Хенли, черт побери!
Николлс с любопытством посмотрел на приятеля.
- Не скажу, что хорошо знаю первого. Не слишком э-э... общительный
господин, а? Но все до одного - старый Джайлс, командир, старпом, да и ты
тоже - говорят о нем с каким-то благоговением. Что в нем такого
особенного? Я его уважаю, как каждый, но не думаю, что он сверхчеловек.
- Волнение усиливается, - рассеянно заметил Капковый. - Обрати внимание,
время от времени на нас обрушивается волна наполовину больше остальных.
Седьмой вал, как говорят бывалые моряки. Нет, Джонни. Он не сверхчеловек.
Он самый великий мореход из всех, каких тебе доведется встретить на своем
веку, только и всего. У него два капитанских диплома - может командовать и
парусником с прямым-вооружением, и паровым судном. Он плавал на финских
барках вокруг мыса Горн, когда мы с тобой под стол пешком ходили. Старпом
мог бы нарассказывать тебе о Кэррингтоне столько историй, что хватило бы
на целую книгу. - Помолчав, Капковый спокойно добавил: - Нет, правда. Он
один из немногих настоящих моряков, какие еще остались на свете. Старый
флибустьер Тэрнер - сам не промах, однако Джимми он и в подметки не
годится... Я не из идолопоклонников, Джонни. Ты это знаешь. Но про
Кэррингтона можно сказать то же самое, что говорили о Шеклтоне: если не
осталось никакой надежды, опустись на колени и молись, чтобы появился он.
Поверь мне, Джонни, я дьявольски рад, что с нами Кэррингтон.
Николлс промолчал, пораженный услышанным. Кредо штурмана Карпентера было
"плевать-мне-на-все", "рничество - второй натурой; серьезность он считал
преступлением, а все, что могло походить на восхищение, казалось ему
преступлением. Что же за человек этот Кэррингтон, если о нем так
отзывается даже Капковый мальчик?
Стужа была лютой. Срывавший гребни волн ветер превращал их в мельчайшие
брызги, которые, замерзнув на лету, со скоростью пули ударяли о полубак и
борта корабля. Чтобы сделать вдох, следовало повернуться спиной к ветру к
закрыть рот и нос шерстяным шарфом, обмотавшись им несколько раз. Но у
людей с бледными, посиневшими лицами, дрожавших от холода, не было и мысли
спуститься вниз. Моряки были загипнотизированы, околдованы увиденным:
гигантские, растущие на глазах валы длиной в триста, а то и шестьсот
метров - пологие с наветренной стороны, крутые, леденящие кровь - с
другой, двигались чередой, гонимые достигавшим шестидесяти узлов ветром и
некой таинственной, могучей силой, находившейся где-то далеко на
северо-западе. Окажись между валов церковь, волны спрятали бы ее вместе со
шпилем.
Услышав сзади себя грохот, молодые моряки оглянулись. Какая-то закутанная
фигура, отчаянно бранясь, пыталась захлопнуть тяжелую стальную дверь,
раскачивавшуюся вместе с кораблем. Наконец незнакомцу удалось повернуть
ручки и закрыть ее. Им оказался старшина Дойль. Несмотря на то что борода
на три четверти закрывала его лицо, было все-таки заметно, до чего же
опостылела ему такая жизнь.
Карпентер улыбнулся ему. Они с Дойлем служили вместе на базе "Чайна".
Дойль был весьма привилегированной особой.
- Ба, ба! Никак это наш старый морской волк? Как дела на нижних палубах,
Дойль?
- Ни черта хорошего, сэр; - голос Дойля был так же мрачен, как и его лицо.
- Холодина собачья, кругом все разбросано. От посуды остались одни только
черепки. Половина экипажа...
Он внезапно умодк. Глаза его расширились от изумления. Не видя Николлса и
Карпентера, он уставился в какую-то точку позади.
- Ну, так что она, эта половина экипажа?.. В чем дело, Дойль?
- Боже всемогущий! - медленно, словно читая молитву, произнес ошеломленный
Дойль. - Боже милостивый! - Голос Дойля резко подскочил на двух последних
слегах.
Оба офицера мигом обернулись. "Дефендер" карабкался - да, да, авианосец
буквально карабкался по подветренному склону гигантской волны, величина
которой потрясала воображение; человеческий разум не в силах был осознать
происходящее. На глазах потрясенных увиденным людей, не верящих в то, что
подобное может происходить в действительности, корабль, поднявшись на
гребень волны, на мгновение замер, затем, задрав корму и обнажив винт и
перо руля, с грохотом ринулся вниз...
Несмотря на то что судно находилось в двух кабельтовых, несмотря на свист
ветра, похожий на раскат грома, удар носовой части "Дефенцера" о
поверхность воды едва не оглушил моряков. Прошла вечность, а "Дефендер"
уходил все глубже в кипящую белой пеной пучину... Вот уже один мостик
остался над водой.
Сколько времени авианосец летел стрелой, вонзаясь в глубины Ледовитого
океана, впоследствии не мог сказать никто. Наконец невероятно медленно, с
адским усилием корабль выбрался на поверхность моря. С палубы его стекали
каскады воды. И тут взорам предстало невероятное, невиданное никогда и
нигде прежде зрелище. Под весом несчетных тысяч тонн воды открытую часть
взлетной палубы сорвало со стоек и загнуло назад, чуть не до самого
мостика, в виде исполинской буквы "и". Зрелище это способно было лишить
разума любого человека, потрясти его, отнять дар речи. Любого - только не
Капкового мальчика. Реакция его была достойной события.
- Клянусь честью! - произнес он задумчиво. - Картина поистине необычная.
Еще одна такая волна, еще один такой сокрушительный удар, и "Дефендеру"
был бы конец. Самые лучшие корабли, самые горделивые, могучие суда
изготовлены всего лишь из тонких, невероятно тонких листов металла. А
искореженный, изуродованный металл корпуса "Дефендера" еще одной подобной
нагрузки не выдержал бы ни за что.
Таких ударов более не последовало. То прошла шальная волна - одно из тех
могучих, необъяснимых содроганий моря, которые, слава Всевышнему,
возникают раз в кои-то веки, когда Природе вздумается показать человеку -
этому дерзкому, самонадеянному существу, - сколь он слаб и ничтожен...
Таких волн больше не последовало, и около пяти часов, хотя до земли
оставалось еще восемьдесят миль, эскадра, зайдя за мыс полуострова
Ланганес, оказалась более-менее защищенной от волнения.
Командир "Дефендера" время от времени посылал адмиралу депеши, видно,
находя в этом занятии удовольствие. На корабле, дескать, сильная течь, но
он справляется, спасибо. Современные взлетные палубы в виде буквы "и"
представляют собой значительный шаг вперед в области кораблестроения и
нынче в моде. Конструкторам плоских палуб недоставало воображения, а как
считает адмирал? Дескать, вертикальный тип палубы является прекрасной
защитой от непогоды и при попутном ветре может вполне заменить парус.
Получив от командира "Дефендера" последнее сообщение, где тот опасался,
что самолегам теперь будет трудно взлетать, вконец издерганный Тиндалл,
потеряв терпение, послал ему такую многоэтажную депешу, что всякая связь с
авианосцем тотчас оборвалась.
В шесть часов без малого эскадра легла в дрейф под прикрытием
находившегося в двух милях полуострова Ланганес. Ланганес невысок, и
поэтому все еще усиливавшийся ветер, почти не встречая препятствий,
обрушивался на бухту. Но по сравнению с тем, что творилось час назад, море
было гораздо спокойнее, хотя корабли все еще сильно трепало. Крейсера и
корабли охранения, за исключением "Портпатрика" и "Гэннета",
пришвартовавшись к авианосцам, приняли на борт грузовые шланги для
перекачки топлива. После долгих размышлений Тиндалл пришел к заключению,
что "Портпатрик" и "Гэннет" будут лишь обузой для эскадры, и решил придать
их поврежденному авианосцу для сопровождения его в Скапа-Флоу.
Ощущавшееся почти физически, как некое живое существо, в кубриках и
кают-компании "Улисса" повисло изнурение. Позади еще одна бессонная ночь,
еще одни сутки; люди не знали покоя, а отдых был невозможен. С рассеянным
видом моряки выслушали сообщение по трансляции о том, что, когда шторм
поутихнет, "Дефендеру", "Портпатрику" и "Гэннету" следует вернуться в
Скапа-Флоу. Уже шести кораблей недосчитывалась эскадра. Она лишилась
половины авианосцев. В строю оставалось всего восемь единиц.
Неудивительно, что матросам было не по себе, их словно оставляли на
произвол судьбы, как сказал Райли, бросали на съедение волкам.
Но, как ни странно, моряки еще не озлобились вконец; удивительное дело,
они не восставали, правда, лишь в силу своей пассивности и послушания.
Брукс видел это оцепенение чувства, это противоестественное отсутствие