Чтение 17–й страницы книги ~Священный ужас~

разве стесняешься меня, В. Родефер?
-- Я слишком богат, чтобы стесняться, -- брякнул В. Родефер Харроу Третий.
-- Не обижайтесь на В. Родефера. Он с побережья. Прошу вас, продолжайте.
-- Ну, понимаете, у членов нашей семьи есть особый дар. Во всяком случае,
по маминой линии. Это имеет отношение к разным предметам. И на первый взгляд
очень просто, но на самом деле довольно сложно. У этого довольно неприятная
история, и моя мама заставила меня пообещать, что я не стану передавать это
дальше. Похоже, я и не смогу это никому передать -- сына у меня нет.
-- Мы знаем, но разве нельзя научить этому кого-нибудь еще? -- спросил
Долтон.
-- Строго говоря, научить этому невозможно. Понимаете, этому можно научить
только человека определенного склада. Некоторые люди умеют, не глядя,
чувствовать, где какой предмет расположен, и тут еще включается механизм
наследственности, если вы понимаете, что я имею в виду.
-- Значит, у вас есть "это"?
-- Да. Поскольку я Де Шеф по отцовской линии.
Челюсти Харроу затряслись от восторга.
-- А не могли бы вы нам его показать, я имею в виду "это"? --
поинтересовался Уинтроп Долтон.
-- Конечно, -- с готовностью согласился Хант и встал. Он взял со стола
листок бумаги, ручку и календарик, сначала слегка подбросил их на ладони, а
потом со словами: "Мусорная корзина вон там", -- швырнул ручку, за ней
календарь, а затем резким движением кисти подбросил бумагу вверх. Ручка, как
мини-дротик, полетела пером вперед и звякнула о дно металлического ведра для
мусора. Календарь последовал за ней, а листок бумаги описал в воздухе круг,
упал на край ведра, потом съехал вниз и тоже оказался в ведре. -- Когда
бросаешь бумагу, все дело в воздухе. Бумага -- это самое сложное. Главный
секрет тут в том, что слишком много переменных величин. Как, например, когда
стреляешь из ружья при сильном боковом ветре. Действительно сильном -- узлов
двадцать. Понимаете, что я имею в виду? Или когда играешь в гольф на сырой
площадке, а тут еще начинает моросить дождь, -- тогда игроки понимают, что
имеют дело с непостоянными величинами. Тут требуется особое чутье -- надо
знать, где что расположено, что находится вокруг, и, конечно, чувствовать
вес предмета. Большинство людей думает, что воздух -- это ничто. Но на самом
деле это не так. Воздух -- это тоже предмет или вещество. Как вода или как
этот стол. Воздух -- это вещество.
-- И ваше мастерство распространяется на все предметы? -- поинтересовался
Уинтроп Долтон. В. Родефер Харроу перегнулся через собственное пузо.
Свет ламп отражался от его гладкой, словно полированной лысины.
-- Конечно.
-- Пошли сыграем в гольф, -- предложил Долтон. -- По-дружески.
-- По тысяче долларов за лунку, -- добавил Харроу.
-- У меня нет... Стыдно сказать, но у меня, бизнесмена, нет тысячи
долларов.
-- Для бизнесмена это довольно типично. Сколько у вас есть?
-- У меня есть тридцать пять, нет, тридцать три цента. Я купил печенье.
Вот все, что у меня есть.
-- Мы сыграем на эту сумму, -- сказал Харроу.
-- Но мне нечем заплатить за аренду площадки.
-- Об этом мы позаботимся. У вас есть клюшки? Ничего страшного, мы
достанем и на вашу долю. Не считайте себя бедным только потому, что у вас
нет денег. У нас тоже бывают трудные времена, но секрет нашего "это", если
так можно выразиться, заключается в том, что мы никогда не считаем себя
бедными. И мы не хотим, чтобы и вы себя таким считали.
-- Ни в коем случае не хотим, -- подтвердил Харроу.
Если бы это был кто-то другой, а не эти двое, то Фердинанд Де Шеф Хант
чувствовал бы себя неловко на площадке для гольфа в обществе двух людей в
жилетах, в рубашках с закатанными рукавами и в уличной обуви.
Долтон поспорил с администратором клуба по поводу цены за прокат клюшек.
Это бы сильно уязвило гордость Ханта, если бы Долтон не был тем самым
Уинтропом Долтоном. Долтон требовал самые дешевые мячи.
Когда Долтон поставил мяч на стартовую отметку на первой дистанциитреке
(длина -- 425 ярдов, норма ударов -- четыре) и нанес первый удардрайв, мяч
позорно срезался в кусты, росшие на берегу озера Поншартрен. Он на двадцать
минут задержал всех остальных, пока искал свой мяч, хотя и отыскал еще два
чьих-то мяча, ползая в кустах.
Хант первым драйвом послал мяч на 165 ярдов -- не слишком удачно, но зато
-- точно по прямой в направлении к лунке. Бриз, дувший с озера, придавал ему
силы. Траву на поле недавно подстригли, запах был чудесный, солнце ласково
пригревало, и Фердинанд Де Шеф Хант полностью забыл о рынке ценных бумаг --
настолько полностью, насколько был способен.
Второй удар продвинул его вперед еще на сто пятьдесят ярдов и опять --
точно по прямой, и В. Родефер Харроу заявил, что ничего особенного в этом не
видит. Потом Хант послал мяч по высокой крутой параболе. Мяч взвился в
воздух и упал совсем рядом с лункой.
-- Фью! -- присвистнул Харроу.
-- Ух ты! -- не удержался Долтон.
-- Ничего особенного, -- сказал Хант и последним ударом -- каких-то два
дюйма -- загнал мяч в лунку, закончив трек в четыре удара.
-- Мы должны вам по тридцать три цента каждый, -- сказал Долгой. -- Итого:
шестьдесят шесть центов. -- И он заставил Харроу вытащить мелочь из кармана
и отсчитать требуемую сумму.
-- Давайте теперь сыграем на шестьдесят шесть центов, -- предложил Долтон.
-- Я хочу отыграться. А ты как, В. Родефер?
-- Еще как, -- заявил Харроу, которому на прохождение трека пришлось
затратить девять ударов. При этом он еще и жульничал. Долтон затратил семь
ударов, причем завершающий удар был довольно неплох.
Норма ударов на следующем треке тоже была равна четырем, и Хант преодолел
этот трек аналогично первому: впечатляющий полет мяча и последний удар в
лунку с расстояния в четыре дюйма.
-- Теперь у вас доллар и тридцать два цента. Удвоим или хватит?
-- Длина следующего трека -- сто семьдесят ярдов, норма ударов -- три. Я
на таких -- супер, -- заявил Хант.
-- Посмотрим, какой вы "супер".
А "супер" был вот какой: мяч летал, как птичка, всего было затрачено два
удара, а потом Хант обнаружил, что играет на следующем треке на два доллара
шестьдесят четыре цента. Проходя трек за треком и загоняя мячи в лунки,
новые друзья продолжали расспрашивать его об "этом" и каждый раз удваивали
ставки, говоря, что они не упустят шанса отыграться. К седьмому треку ставка
увеличилась до сорока двух долларов двадцати четырех центов, и Хант вовсю
разговорился со своими новыми друзьями.
Его мама, объяснил он, заставила его пообещать никогда не пользоваться
"этим" для того, чтобы заработать себе на пропитание, так как этот семейный
дар имел мрачное прошлое. Далеко не всегда им пользовались ради победы в
спортивных состязаниях. Изначально это был способ заработать с помощью ножа
и ружья. Де Шеф -- старинное французское имя. Род ведет свое начало от
одного из слуг при дворе Людовика Четырнадцатого. Слуга был помощником
шеф-повара, но королю пришлось возвести его в дворянское достоинство, чтобы
он получил право убивать дворян. Все дело началось, когда по приглашению
короля ко двору прибыл убийца -- иначе его не назовешь -- откуда-то с
Востока. Хант не знал, хорошо ли знают историю Долгой и Харроу, но объяснил,
что в то время Король-Солнце -- так называли Людовика -- столкнулся с
сильной оппозицией со стороны местных феодалов. Он хотел объединить страну.
Ну, и этому убийце Франция чем-то не приглянулась. Единственная его
характеристика, сохранившаяся в роду Де Шефов, -- это то, что он не был
китайцем. Так вот, Франция ему не понравилась. И тогда король, который
испытывал к нему глубочайшее уважение -- а может быть, страх, пообещал
заплатить огромную сумму, если этот азиат обучит некоторых из преданных
королю дворян части того, что он умеет делать. По-видимому, этот азиат был
очень хорош, просто великолепен.
-- Мы считаем, что великолепны вы, сказал Харроу, отсчитывая сто
шестьдесят девять долларов -- в казначейских билетах -- и запихивая их в
карман Ханту. Они уже отыграли на десятом треке и теперь возвращались в
здание клуба.
-- Да нет, куда мне до него. Я хочу сказать, мои способности -- это ничто
или почти ничто в сравнении с его. Ну, как бы то ни было, но ни один из
дворян не смог ничему научиться, а потом этот азиат обнаружил, что помощник
шеф-повара может, а король сказал, что простолюдин не имеет права убивать
дворян, и для разрешения проблемы, как это принято во Франции, они
придумали, будто один из его предков был незаконнорожденным сыном кого-то из
знати, а значит, в его жилах текла дворянская кровь, и теперь, обучившись
"этому" у азиата, он мог укокошить любого дворянина, какого укажет ему
король. И с тех пор, как перед революцией Де Шефы приехали сюда, все они
вроде как зарабатывали на жизнь именно таким способом. Пока дело не дошло до
моей матери. Мама сказала: хватит, и заставила меня пообещать, что я никогда
не стану использовать свой талант ради денег
-- Благородный порыв и благородное обещание, сказал Долтон. -- Но если
что-то неправильно, неистинно, то это не может быть благородно, так?
-- Пожалуй, так, -- согласился Хант Выиграв 337 долларов 92 цента, он
предложил заплатить за обед. Когда он выложил почти двести долларов за обед
на троих у "Максима" и тем самым потратил большую часть своего выигрыша,
Уинтроп Долгой сообщил ему, что он и так уже нарушил данное матери обещание.
-- Но ведь все начиналось с тридцати трех центов! Я всегда играл на обед,
иногда на выпивку или на пару баксов.
-- Что ж, а теперь это -- триста тридцать семь долларов и девяносто два
цента.
-- Я верну.
-- Это не будет означать, что вы не нарушили обещания, и честно говоря,
нам не нужны ваши деньги. Наблюдать вас в работе было истинным
удовольствием.