чем он успел уж забыть, из его старческих глаз выкатилась слезинка.
никакого интереса. Он собирался к инспектору Уильяму Макгарку, чтобы выйти
на что-нибудь конкретное, и даже не поинтересовался, откуда у него в
спальне взялись 4800 черных носков.
оказалось. Он находился в это время на окраине Манхэтена, в старом здании
на углу Двадцатой улицы и Второй авеню, где когда-то располагался тир
городского полицейского управления. Теперь на первом этаже был магазин
одежды, а вход с лестничной площадки на второй этаж закрывала массивная
двойная стальная дверь с небольшой табличкой - "РЩ". За дверью находились
старый гимнастический зал и тир.
пороховым дымом. Но кондиционеры и звукопоглощающее покрытие стен были не
единственным новшеством в старом тире. Главное состоим в том, что теперь
не существовало разграничительных линий для стрелков с мишенью на каждой
полосе огня, а в конце тира была установлена одна-единственны мишень, и
стреляли теперь не из револьверов, а из автоматов.
этом в виду не стрельбу веером от бедра и не прицельный огонь одиночными.
Короткими очередями изрешетить чучело. Изрешетить! - крикнул Макгарк,
показывая рукой на темную, в человеческий рост, мишень. - Теперь внимание!
Не будем стрелять на счет "три!" или когда вам заблагорассудится.
Открывайте огонь по щелчку вот этой штучки.
шеренгу стрелков, чтобы всем было видно. На нем были серые брюки и голубая
рубашка. Лоб в испарине, но на лице довольная улыбка, казалось,
говорившая: вот она - сила, способная оправдать свое предназначение.
три секунды, десять, двенадцать. Щелчка не было.
полицейскими. Тридцать секунд. Сорок пять. Один из полицейских вытер
взмокший на спусковом крючке палец. Другой облизал губы и посмотрел на
Макгарка. Минута. Минута и десять секунд. Третий стрелок опустил автомат.
пари глаз - на Макгарка, который, казалось, ничего не замечал.
полицейских.
вопроса.
пальбу из автомата. Двое других поспешили последовать его примеру, осыпая
пулями стену на почтительном расстоянии от мишени.
огонь!
чучеле-мишени, и настала тишина. Макгарк покачал головой и медленно, как
бы нехотя вышел за огневой рубеж в зал и встал перед полицейскими.
головой. - В скором времени, когда у нас прибавится народу, вы будете
учить своих подчиненных. Вы станете лидерами, а посмотрите, что вы сейчас
из себя представляете? Остолопы!
несправедлив, да? Вас не так учили?
и расслабились".
по-другому учили в полицейской академии! А поскольку вас учили по-другому,
то учиться по-новому вы и не хотите. Хорошо! Кто из вас когда-либо
участвовал в засаде? Поднимите руку!
придется делать нам? Вот об этом сейчас идет речь. Пора психологически
перестраиваться и перестать мыслить на манер полицейских, за спиной у
которых 30000 парней нью-йоркского департамента. Здесь вы не полицейские.
потому, что хотели стать лучшими из полицейских, - озадаченно пробормотал
другой стрелок.
Чем дальше, тем более сложные будут возникать ситуации, и я советую вам
серьезно учиться сейчас, чтобы всегда быть во всеоружии, иначе от вас
может остаться мокрое место, так что и хоронить будет нечего.
уважением. И Макгарк почувствовал это. Стоя перед ними, он щелкнул
лягушонком. Руки дернулись к спусковым крючкам, и один из автоматов чуть
было не выстрелил. ~ Макгарк громко расхохотался, и его смех помог
окончательно снять напряжение. Ну и хорошо! Он пересек опять линию огня,
на сей раз в обратном направлении, и, не дойдя еще до своего прежнего
места, щелкнул еще раз. Огневой рубеж мгновенно взорвался дружным залпом
трех автоматов. Помещение заполнилось грохотом выстрелов и свистом
вспарывающего воздух свинца.
же еще не видели результат.
засаде - точный выбор момента и синхронность. Вы все проделали
великолепно. Мне нет необходимости смотреть, куда именно угодили ваши
пули. Мне достаточно было слышать, как слаженно вы стреляли.
случайному свидетелю происходившего в зале. Этим человеком был заместитель
начальника департамента, который, не застав Макгарка в управлении, пришел
в тир, чтобы получить его подпись на некоторых бумагах о кадровых
перестановках в Бруклине. Подойдя к двери, ведущей в гимнастический зал с
тиром, он вдруг услышал автоматную стрельбу и наставительную речь
Макгарка. Занятие было явно нестандартным. Он сразу же понял, что в недрах
полиции Нью-Йорка зародилось движение, аналогичное тому, что было в Южной
Америке. Ему хватило ума и сообразительности затаиться за дверью и
прислушаться к тому, что говорит Макгарк. Бумаги подождут.
был один-единственный человек которому он мог довериться.
Один-единственный человек, настолько одержимый идеями гражданских прав,
что восстановил против себя всех своих сотрудников. Заместитель начальника
полиции не раз резко расходился во мнении с комиссаром О'Тулом. Однажды он
даже пригрозил подать в отставку, и О'Тул сказал ему тогда:
неприкосновенности конституционные свободы, то только благодаря стойкости
таких людей, как вы. Мы выбрали трудную дорогу. Прошу вас, верьте мне!
убедить вас в этом. Хорошо, О'Тул, я не уйду, и главным образом потому,
что в Святой Цецилии меня научили уважению. В данном случае это - дань
уважения Деве Марии, ибо никто другой уважения не заслуживает. Учтите это.
Тем самым я изъявляю веру в Господа Бога, но отнюдь не в вашу
компетентность, комиссар.
на беспокойство, постоянно причиняемое активистами, нападки в прессе,
недовольство граждан и даже оскорбления. Их называли свиньями! И кто? Те,
кто сами отродясь мыла в руках не держали.
домочадцев. Он считал, что уж если ему приходится страдать, то О'Тул,
несомненно, страдает в десять... нет, в сто раз больше! Так что если и был
человек, которому, как он считал, можно полностью доверять, то это
полицейский комиссар О'Тул.
прямиком к О'Тулу, в район, где жили главным образом выходцы из Ирландии.
Надо сказать, что этот некогда окраинный район за последнее время
существенно преобразился, обретя все атрибуты современного города.
больше мрачнело. Их беседа прервалась лишь однажды, когда О'Тулу надо
было, как всегда, позвонить в управление, чтобы справиться, все ли в
порядке.
не могу. Я знаю Макгарка. Консерватор - да, но не убийца.
Белоусов Валерий
Шилова Юлия
Марко Джон
Каргалов Вадим
Ильин Андрей
Шилова Юлия