Чтение 17–й страницы книги ~Лотерея блатных~

чувств.

Является Берюрье в шляпе набок. Он выглядит подавленным.

- Что с тобой случилось, Толстяк? Он останавливает на моем лице свои
налитые кровью глаза.

- Я только что вспомнил, что моя Берта приготовила на обед жареную
говядину с луком и морковью.

- Ну и что?

Он потрясает изуродованной челюстью.

- Думаешь, я смогу есть мясо этим?

- Попроси ее приготовить котлеты, Берю... Или птичье молоко!

Глава 10

В семь часов с несколькими минутами я переступаю порог гостиницы
"Серебряный берег". Я обзавелся картонным чемоданом, шляпой и очками; ничего
не дающими мне в плане оптики, только изменяющими мою внешность.

Заведение третьеразрядное, но содержится в хорошем состоянии. Как и в
каждом парижском отельчике, в нем пахнет глаженым бельем и мастикой. На
регистрационной стойке желтеет рододендрон. За стойкой пожилая седая дама
читает толстую книгу.

Она улыбается мне.

- Что угодно месье?

- Я могу снять номер?

- Ну конечно!

Она дает мне номер двадцать пять. Я записываюсь под вымышленным именем, а
в графе "Род занятий", не мудрствуя, указываю: "Представитель". Это ведь
частично правда.

Тут любой представляет кого-нибудь или что-нибудь. Одни - компании,
продающие пылесосы, другие - Господа Бога, а кое-кто - закон... Одни не
представляют из себя ничего особенного, другие - крупные капиталы. У каждого
своя ниша.

Миловидная горничная (все горничные миловидные, все коллеги - достойные,
а машинисты локомотивов - все сплошь многодетные отцы) ведет меня на второй
этаж.

Я вступаю во владение моей каморкой. Вышеупомянутая горничная получает от
меня улыбку и чаевые. Щедрость того и другого трогают ее сердечко.

Она пятится к двери.

- Месье больше ничего не надо?- спрашивает она, готовая на любые жертвы.

- Надо,- отвечаю.- Выспаться. Я Провел весь день в дороге и совершенно
вымотался. Надеюсь, здесь не очень шумно?

- Нет, что вы! Тут очень спокойно.

- Превосходно. До скорого, зайчик мой...

Дождавшись, пока она уйдет, выхожу следом. Мне надо спуститься на один
этаж.

В доме все спокойно. Словно призрак, я крадусь по коридорам, и странствия
приводят меня к номеру четырнадцать.

Я зову на помощь мою отмычку, инструмент, открывающий любой замок. С этой
штуковиной вы можете приходить куда угодно, как к себе домой.

Я быстро захожу в комнату Падовани. Ноздри щекочет запах духов
Мари-Жанны...

Комнатка чистая, прибранная... Кровать с медными спинками, гардероб,
стол, два стула и умывальник. В углу у батареи - тумбочка, похожая на те,
что стоят в казармах.

Начинаю обыск, действуя быстро, но без шума. Ощупываю многочисленные
костюмы корсикашки, его белье, шмотки Мари-Жанны. Изучаю содержимое
тумбочки, поднимаю матрас, зондирую подушку. Результат этих поисков довольно
незначителен: пушка калибра 7,65 с двумя запасными обоймами; паспорт с
фоткой Турка, но на туфтовую фамилию. В общем, обычный джентльменский набор
мелкого гангстера!

Я отвинчиваю медные шары на столбах кровати и в третьей трубке нахожу
прилепленный жвачкой шнурок. Вытягиваю его и извлекаю пачку туго
перевязанных стодолларовых бумажек. Пересчитываю мой чудесный улов: три
тысячи долларов! По текущему курсу это пятнадцать тысяч франков.

Сую бабки в карман и привинчиваю шар на место, после чего ложусь на
кровать и жду возвращения Мисс Тротуар.

Только бы Ларут не подложил мне свинью!

От одной этой мысли я начинаю беситься. Если он это сделает, на улице
Реомюр начнется большой шухер. После моего визита королю первой страницы
придется сменить профессию. Я себе прекрасно представляю его открывальщиком
устриц в месяцы, в названиях которых есть "р", и безработным в остальное
время.

Наконец колокол церкви Троицы бьет восемь часов. Скоро явится моя
прекрасная опустошительница кошельков...

Действительно, я слышу шорох в коридоре, в замок вставляют ключ. Дверь со
стоном открывается, и в проеме появляется силуэт Мари-Жанны. Она входит,
включает свет, оборачивается и вскрикивает, узнав меня.

- Запри дверь на задвижку, Венера... Так нам будет удобнее...

Она подчиняется и подходит ко мне.

- Что вы здесь делаете?

- Жду тебя, как видишь! Внизу все прошло хорошо?

- Да...

- Тебе не задавали вопросов?

- Нет, а что?

- Просто так... В этой дыре читают "Франс суар"?

- Хозяйка, во всяком случае, нет. Разве что если забудет клиент...

Мне это нравится. Это уменьшает риск получить палки в колеса.

- Располагайся поудобнее, прекрасное дитя. Нам придется просидеть тут еще
некоторое время.

Ее взгляд становится игривым (профессиональная деформация, полагаю):
пребывание с мужиком в закрытой комнате, согласно ее представлениям об
отношениях между полами, может проходить только в горизонтальном положении.

Чтобы вывести ее из заблуждения, сажусь верхом на стул, защищая таким
образом мое достоинство и добродетель.

- Я должен тебе кое-что объяснить, Мари-Жанна. Поскольку твой парень не
заговорил, я поставил ловушку, чтобы поймать его дружков. Что-то мне
подсказывает, что то дело он провернул не один. Видишь ли, красавица,
блатные - они вроде пожарных или семинаристов: всегда работают компашкой.

- Что вы сделали?- с тревогой спрашивает она.

- Сообщил журналистам, что произошло недоразумение и Падовани отпустили
из казенного дома с извинениями. Ставлю ручку от двери против золотой
авторучки, что скоро по здешнему телефону раздадутся голоса его корешей...
Старуха за стойкой им скажет, что Падо нет, а ты вернулась... Они спросят у
тебя новости о Турке... Когда они назовутся, скажешь" что для них Турок
здесь, но велел отвечать, что его нет, из-за журналистишек, которые хотят с
ним поговорить, чтобы сбацать свои статейки. Потом ты передашь трубку мне и
об остальном не беспокойся...

Она подтверждает, что поняла, качая головой, что идет вразрез с ее
привычками.

После короткого раздумья она спрашивает:

- Вы думаете, мой парень замешан в таком деле?

- Почему ты меня об этом спрашиваешь? Ты что, считала его святым
угодником?

- Нет, естественно, но я себе не представляю, чтобы Турок мог разрезать
мужика на куски. Замочить - да, возможно. Он такой нервный... Но это
разрезание на части не похоже на работу блатных! Это не в их стиле!

Я размышляю над тем, о чем она говорит, и это меня беспокоит... Вот
почему я уверен, что ее сутенер сработал не один, а в банде...

- Не надо напрягать серые клеточки, девочка,- шепчу я.- Достаточно просто
подождать...

- И вы уверены, что ваша хитрость удастся? Я улыбаюсь. В общем-то она
славная девчонка... Я вполне представляю ее замужем за каким-нибудь
работягой... Она бы содержала в порядке квартиру, рожала мужу средних
французиков и откладывала деньги на отпуск... Она была бы такой же женщиной,
как и все... На ней была бы своего рода невидимая униформа "обычной жизни",
надетая на любого обывателя или обывательницу... Она бы имела право на
страховку, на уважение, на карточку избирателя и на то, чтобы бросать
монетки в церковную кружку.

Ну и дальше что?

- Почему вы мне не отвечаете7- настаивает она.- О чем вы думаете?

Она изображает примерную девочку: глазки опущены, губки поджаты...

- Обо мне?

- Это долго объяснять... Ты откуда приехала? Из деревни, правда?
Устроилась в городе горничной. Хозяин тебя трахнул... или ты встретила
бойкого парня... А потом...

Она улыбается.

- Странный вы народ, мужики, что легавые, что нет! Как только начинаете
разговаривать с веселой девицей, сразу пытаетесь узнать, что ее довело до
этой жизни... Можно подумать, мы для вас полная тайна!

- Это правда,- подтверждаю я,- вы тайна... Огромная тайна!

- Почему?

- Это невозможно объяснить именно потому, что это тайна.

Она становится задумчивой.

- Да... Странно. Мои клиенты, как сговорившись, твердят одно и то же: "Ты
давно занимаешься этим ремеслом? Почему ты им занимаешься? У тебя были
неприятности?" Не было у меня никаких неприятностей. Я всегда была
распутницей, вот и все... Скорее неприятности начались у меня сейчас...

Ее слова звучат совершенно искренне.

- Всегда одно и то же: они поднимаются со мной, чтобы ненадолго забыть о
том, как погано им живется... Ты думаешь, у них это получается?

Заметив, что обратилась на "ты" к офицеру полиции, она извиняется:

- Ой, прошу прощения...