плечам, щечки разрумянились: ты догоняешь ее, подбрасываешь над головой,
но в этот миг у тебя подворачивается нога и ты падаешь. Маргарет должна
удариться оземь, личико ее белеет от страха, я в ужасе кричу тебе что-то и
просыпаюсь.
отношения с богом. Вообще-то он представляется мне парнем моего возраста,
с очень красивыми глазами; смотрит добро, иногда подмигивает; порою я
спрашиваю его, отчего он допустил такое бессердечие по отношению ко мне?
Зачем позволил свершиться несправедливости? А он однажды ответил: "Я хочу
провести тебя сквозь круги адовы, только тогда ты выполнишь то, что тебе
предписано судьбою". "А кто дал право тебе придумывать мою судьбу? В
конечном счете я сам должен о себе думать, соизмеряя свои поступки с той
моралью, которую ты оставил мне". "Не ерепенься, - сказал он мне,
усмехаясь, - ничто так не окупается в вашей суетной жизни, как терпение,
добро и честность".
постоянно гложет мысль: а может быть, я напрасно послушался совета и
уехал? Может быть, мне все-таки надо было сесть на скамью подсудимых? Ведь
я же ни в чем не виноват, ты веришь мне, любовь моя?! Но, с другой
стороны, если кому-то было угодно выставить меня расхитителем и обманщиком
еще до суда, то, значит, эти силы никогда бы не отступились от своего,
никогда бы не признали неправоты, а, наоборот, надежно упрятали меня за
решетку!
работы, великолепная кровать; питаюсь я регулярно, как ты и просила, ем
много фруктов и овощей, кашля нет, и ничего не напоминает мне о чахотке,
которую я перенес в юности.
оттого, что я не могу быть рядом с вами. Я верю в то, что напишу такие
рассказы, которые напечатают в лучших журналах! Я верну те деньги, которые
ты одолжила у родителей, все до последнего цента! Не экономь на еде; не
мне, а тебе необходимо хорошее питание, свежее молоко, фрукты. Боже, как
трудна жизнь и сколь беспросветна она!
не в очерках) я всегда запрещаю себе говорить о горьком: его так много в
жизни и оно столь очевидно, что лучше подольше задерживать взгляд на том
хорошем, чего, увы, так мало. Но ведь тем, видимо, важнее видеть хорошее,
радоваться ему и рассказывать об этом всем, кто умеет слушать! Самые
несчастные люди на земле - это те, которые не умеют радоваться и верить в
добро; им неведомо понятие Надежда, а это страшно - жить без Надежды.
познать самих себя. Но этого до сих пор никому не удавалось, да и
неизвестно, следует ли вообще такого рода требование выполнять! Помыслы и
мечты человека всегда обращены к внешнему миру, следовательно, и
заботиться ему в первую очередь надо именно о познании этого мира, чтобы
поставить его себе на службу, поскольку это нужно для его целей. Себя
человек познает, только когда страдает или радуется. Вообще же, заключал
Г"те, человек создание темное, он не очень-то понимает, откуда происходит
и куда идет, мало знает о мире, а еще меньше о себе самом.
вряд ли осуществимое: написать цикл рассказов, которые должны стать
хрестоматией Надежды и Добра. Знаешь, ведь даже Шекспир брал целые куски
исторических хроник и использовал их в своих пиесах почти дословно. Он
писал героев и злодеев, доверчивых добряков и хитрых предателей, но он
всегда поднимал их над людьми, придавая им элемент исключительности. А у
меня разрывается сердце от любви к ковбоям, к продавщицам магазинов,
которые живут на семь долларов в неделю, к голодным художникам и спившимся
репортерам. И еще: в нашем мире зла меня манят бандиты и налетчики,
которых самое общество понудило к тому, чтобы они взялись за кольт или
набор сейфовских ключей. Когда большие акулы имеют право на все (их
злодейства называют "свободой предпринимательства"), маленькая рыбешка
тоже точит зубы, ибо если люди родились на свет равными, то отчего одному
можно все, а другому все запрещено? Преступления мира рождают
несправедливость общества, водораздел между бедными и богатыми, темные
запреты на все и вся - большинству, и безграничная вседозволенность -
могущественному меньшинству. Потому-то мне и хочется писать про это
большинство, потому-то я и мечтаю подарить им Надежду...
тебя очень люблю.
кругах как Остина, так и Хьюстона, сложилось мнение, что Портера не
считают злостным растратчиком. Большинство убеждено, что он был бы
оправдан, предстань перед судом присяжных. В то же время целый ряд лиц
считают возможным допустить следующее: поскольку мистер Портер был
человеком "оригинальным", несколько "не от мира сего", весьма "добрым и
рассеянным", пытавшимся сочинять "юмористические поделки для литературных
журналов" (весьма слабые, но задиристые), то к своим прямым обязанностям
он не проявлял должной въедливости и, если хотите, жесткости, поскольку
именно кассир должен тщательно наблюдать за законностью сделок и выдавать
деньги только в том случае, если операция оформлена по всем параграфам
закона.
обвинение в злостной растрате пяти тысяч долларов было бы отвергнуто. В то
же время за халатность Портер, видимо, получил бы штраф или несколько
месяцев заключения, от которого можно было бы освободиться, внеся залог и
начав кассационную битву.
категорически настаивают на полнейшей невиновности Портера. Такой же точки
зрения придерживается и создатель Банка Майкл Ф. Смайли, ныне смертельно
больной.
"Скотопромышленного банка" Филипп С. Тимоти-Аустин убежден, будто Портер
похитил деньги из кассы, дабы финансировать свою газету "Роллинг стоун".
Поскольку мистер Тимоти-Аустин превратился в одного из наиболее крупных
банкиров Техаса, с его точкой зрения не могут не считаться люди в
прокуратуре; именно давление мистера Филиппа С. Тимоти-Аустина объясняет
ту непреклонную позицию, которую ныне занял суд, требуя ареста Портера и
доставки его под стражу - "живым или мертвым".
появись м-р Портер в Остине; время упущено; страсти накалились; кто-то
хочет его крови - это совершенно бесспорно для меня и моих сотрудников.
тридцать девять долларов.
Тимоти-Аустине, которого ты крепко поддел в Гринсборо, в пору юности. Будь
любезен описать мне его внешность, только очень подробно и без твоих
обычных шуток.
банковских воротил, называет тебя злым преступником, корыстно запускавшим
руку в кассу "Первого Национального". Кое-кто считает, что именно он был
пружиной того дела, которое столь неожиданно раскрутилось против тебя.
если это тот самый Тимоти-Аустин, тогда ты поступил правильно. В конце
концов три года не срок в нашей жизни. Три года на свободе, пусть даже под
чужим именем, значительно лучше, чем десять лет в тюрьме, а тебе мог
грозить именно такой срок.
станешь знаменитым писателем), чтобы она смогла перебраться в Остин. Я
убежден, что ей надо жить рядом с матерью.
мнения по поводу растраты в "Первом Национальном".
крупный фермер с юга Техаса.
из-под суда, я мог бы предложить вам свои услуги, которые оцениваются в
двести пятьдесят долларов.
Якубенко Николай
Маккарти Кормак
Панов Вадим
Куликов Роман
Херберт Фрэнк
Смоленский Вадим