Чтение 17–й страницы книги ~ТАСС уполномочен заявить~

- Кого из крупных бизнесменов твои коллеги считают серьезными людьми
в Луисбурге? Я имею в виду западных коммерсантов.

- Немцы лихо работают, молодцы. Ханзен очень крепок, это железные
дороги, Кирхгоф и Больц - текстиль, автомобили, цемент. Из американцев,
пожалуй, наиболее компетентны Чиккерс, Лэндом и Саусер - они представляют
Рокфеллера, практически всеохватны.

- А Лоренс?

- Этого я что-то не помню.

- "Интернэйшнл телефоник", - подсказал Константинов.

- Ах да, слыхал! Но о нем наши говорят глухо, что-то за ним стоит,
какой-то шлейф тянется.

- Глэбб? Такую фамилию не помнишь?

- По-моему, его подозревают в связях с ЦРУ... Коммерция - прикрытие.

- А может, наоборот? - усмехнулся Константинов.

- Верно. Вполне может быть и так.

- Скажи мне, пожалуйста, Иван Яковлевич, утечка информации - по
нагонийскому узлу в частности - здорово вам может помешать?

- Об этом я и думать не хочу.

- Мне, к сожалению, приходится.

- Есть сигналы?

- Есть.

- Бесспорные?

- Разбираемся.

- Плохо.

- Да уж хорошего мало.

- Я бы сказал - очень плохо, Константин Иванович.

- Даем противнику возможность рассчитывать встречные ходы?

- Именно.

- Значит, ты полагаешь, что на драку они не пойдут?

- Полагаю, что нет.

- А я думаю, они идут к ней. И начнут. Если только мы им не помешаем.
Не обхитрим, говоря иначе. Скажи мне, научно-исследовательские институты
от вас получают много материалов?

- Много. Очень много. Иначе нельзя: коли науку держать на голодном
пайке информации - толку от нее не будет. А может, провокация? Ошибка
исключена?

- Не исключена. Мы этим как раз и занимаемся...

...Константинов завез Еремина в МИД, заехал к себе, просмотрел
последние телеграммы и отправился на корт - Трухин устроил ему партию с
Винтер.

- Я еще только учусь искусству тенниса, - сказал Константинов, - так
что не взыщите, ладно? Вы привыкли, видимо, к хорошим партнерам?

- Ничего, - улыбнулась Ольга, и лицо ее сразу же изменилось, стало
юным. - "Цирюльник учится своему искусству на голове сироты".

- Как, как? "На голове сироты"? Откуда это?

- Афганская пословица. Вас гонять, или хотите поработать над ударом?

- Я готов ко всему. Только особенно не унижайте.

- Я совершенно не азартна, игра дает великолепную зарядку на неделю,
работается вхруст.

- "Вхруст"? - переспросил Константинов.

- Не помните? "Одну сонату вечную, заученную вхруст"...

- Мандельштам?

- Вы кто по профессии?

- Юрист.

- Тогда вы мне непонятны. Сейчас поэзию знают только физики;
гуманитарии все больше выступают в разговорном жанре. Ну поехали?

- С богом!

Играла Ольга Винтер действительно прекрасно. Иногда бывает так, что
человек, сильный в том деле, где он, как говорят, кауапаааеатасая, норовит
выказать окружающим свою - определенного рода - исключительность. Это
ломает партнеров, принижает их; отсюда - зависть, недоброжелательство,
грех, одним словом. Редки люди иного склада: умение делает их особо
открытыми, идущими навстречу; свое знание они легко отдают людям,
испытывая при этом видимую радость, особенно когда заметны результаты
такого родаа оатадааавааанаиая. С такими людьми общение приятно, оно -
обогащающе; воистину, всякого родаа оатадааачааа неминуемо оборачивается
бумерангом: разбудив в другом талант, ты получишь во сто крат больше,
иными гранями, а от них, от разности граней, и твой талант становится
богаче, высверкивает всеми оттенками - талантливость, если она истинна,
всегдаа оататаеанаоачанаа, только посредственность однозначна.

Ольга Винтер давала Константинову шанс, играла аккуратно, без той,
подчас смешной на любительском корте агрессивности, которая (так отчего-то
считается) необходима и неизбежна даже.

- Я вас не загоняла? - спросила она после первой игры. - Вы меня
одергивайте.

- Нет, вы, по-моему, даже слишком снисходительны.

- Я не умею быть снисходительной, - ответила женщина, - это очень
обидно - снисходительность: в любви, спорте, в науке.

- Я обратил внимание на эту мысль в вашей диссертации...

- Диссертация - это вчерашний день, - сказала Ольга, и снова лицо ее
стало совсем юным. - Нет, правда, я не хвастаюсь, просто когда дело
сделано, отчетливо видишь дыры и пустоты.

- Я пустот не заметил, вы очень густо все написали...

- Знаете, густо замешать не трудно, когда два года прожил в стране.
Обидно, что наши институты не дают возможность молодым ученым не просто
съездить в двухнедельную командировку, это ерунда, а пожить, повкалывать
там в поте лица - тогда только будут результаты...

- Накладно, видимо, для государства - я имею в виду валюту.

- Ерунда. Можно работать в библиотеках уборщицами; машину, конечно,
не купишь, магнитофон - тоже, но на койку хватит и на кофе с сыром. И
прелести западного мира тогда поймешь не со стороны, а изнутри. "Голоса"
работают лихо, раньше хвастались, а сейчас поумнели, самокритикой
занимаются, себя бранят. Ладно, а то разозлюсь и стану вас гонять - к
сетке!

Константинов был хорошим партнером в разговоре потому еще, что умел
слушать. Причем он не просто слушал, он жил мыслью собеседника, и в глазах
у него был постоянный, умный интерес - такого рода интерес куда как более
действенный стимул к беседе, чем словесная пикировка.

- А почему вы остановились на многонациональных компаниях в
Луисбурге? - спросил Константинов, когда они садились в его "жигуленок". -
Там же, по-моему, американцы лезута саоалаьанао?

- Это в первых строках моего письма, - ответила Ольга. - Они берут
плацдарм, оседают, работают вглубь. Мы-то - вширь, мы - щедрые, обидеть
боимся, не требуем гарантий, верим, а дядя Сэм аккуратист, он без бумажки
и векселя ни цента не даст, умеет считать деньги. Сначала оседает он, а за
ним уже идут многонациональные гангстеры.

...Советуя Константинову лично присмотреться к Винтер - дело-то
вырисовывалось необычайной важности, - Федоров преследовал еще одну цель,
понятную лишь тем, кто ответственно думал о преемственности поколений.

Федоров конечно же прекрасно знал, что в аппарате бытовали разные
точки зрения на роль руководителя высокого уровня в той или иной операции.
Одни считали, что генералу незачем заниматьсяа даеатааалаяамаи, есть
высококвалифицированные сотрудники, растущие молодые чекисты - они бы,
видимо, и сами смогли сделать то, чем сейчас занимался на корте
Константинов.

Но, полагал Федоров, в каждом конкретном случае следует точно
выверять рубеж между понятиями: рауакаоаваоадасатаваоа и непосредственное
уачааасатаиаеа в деле. Точное осознание такого рода рубежа и есть
стратегия отношений с коллективом.

"Петр рубил корабли, - говаривал Федоров, - так отчего бы генералам
не участвовать в оперативных мероприятиях, которые бог знает по какому
чиновному табелю о рангах оказались исключенными из сферы их деятельности.
И молодежь на них в деле посмотрит: натаска - хорошее слово, тургеневское,
стоит ли от него отказываться?"

- Я, быть может, поеду в Луисбург... Согласитесь порассказать - что
посмотреть, с кем повидаться?

- Конечно. Вы по какой линии?

- Мы в их портах разгружаем часть товаров для Нагонии, они здорово
нарушают срок, а это - подсудное дело.

- Ничего у вас не выйдет. Порты куплены американцами. - Ольга снова
оживилась. - Мне кажется, они работают там через мафию. Очень уж похоже.
Бары, "макдоналдсы" например, служат американцам впрямую, а их натыкано
вокруг порта, вокзала, аэродрома немыслимое количество. Зотов рассказывал,
что мафия в Сицилии царствует потому, что держит порты и аэродромы...

- Зотов - это кто?

- Это человек, которого я любила... Он был... Он мой... Словом, это
очень умный и хороший человек. Вам стоит с ним поговорить, он - светлая
голова, щедрейший, добрейший Зотов...

- Вы были в Луисбурге в научной командировке?

- Нет, с мужем... С Зотовым. Подбросьте, если располагаете временем,
до центра, а?

- С удовольствием. Вы будете самым молодым доктором?

- Ну и что? Не хлебом единым сыт человек.

- Зачем бога гневите?

- Вообще-то верно, не следует.

- А с кем - кроме вас, понятно, - стоит повстречаться перед отъездом?
- спросил Константинов. - Кто в Москве подобен Зотову?

- Таких, как Зотов, больше нет, - ответила Ольга. - Нет и не будет.