Чтение 17–й страницы книги ~Бергомистр города Верне~

- Они ведь назначат ей души, верно? Потом напялят на нее смирительную
рубашку! Санитары позовут товарищей поглазеть на это и послушать ее во
время припадков!

Терлинк, хлопнув дверью, вышел, поднялся наверх, но лишь издали по-
наблюдал за Эмилией, чтобы не раздражать ее. Она пела в темноте и, веро-
ятно, расслышала легкий треск пола, потому что пение прервалось, но Йо-
рис затаил дыхание, и сумасшедшая успокоилась.

Было поздно. Когда он толкнул дверь "Старой каланчи", партии давно
уже составились. Кто-то договаривал начатую фразу:

- ...получил открытку из Ниццы.

И бургомистр, который еще не сел, осведомился тоном человека, имеюще-
го право задать любой вопрос:

- Открытку от кого?

Он знал это, но хотел, чтобы ему это сказали. Присутствующие тоже не
сомневались, что он знает. Разыгрывалась все та же комедия - неторопли-
во, в замедленном темпе, прерываемая пыханьем сигар и глотками пива,
словно для того, чтобы продлить удовольствие.

- От Леонарда.

- Он и вам ее прислал, Стейфелс?

Стейфелс сперва сделал ход, потом слегка откинулся назад:

- Еще на прошлой неделе... Кто-нибудь знает, что с его дочерью?

Никто не ответил. Кес подал бургомистру большую кружку пива.

- Кажется, она в Остенде, - бросил Стейфелс, прищурившись, чтобы
разглядеть карты сквозь табачный дым.

Терлинк был уверен: Стейфелс сказал это для него. Не встретил ли он
ее? Или ему что-то рассказал его брат, остендский судовладелец?

- Снимаю... Пива, Кес! Кстати, теперь это должно произойти скоро...
Если бы спросили мое мнение... Трефы! Нет, нет, бубен не имею... Если бы
спросили мое мнение, я ответил бы, что Леонард нарочно выбрал такое вре-
мя для прогулки по Франции. Его бронхит и совет доктора отправиться на
юг - это, конечно, чушь... Чего вы ждете, Леопольд? Играйте же. И знае-
те, что я еще сказал бы? Что он посылает столько открыток, чтобы дока-
зать: он на юге Франции, а не там, где вы думаете.

- Партию в шашки, Кес? - со вздохом предложил Терлинк.

Содержатель кафе убедился, что все стаканы полны и у него есть нес-
колько минут передышки. Иногда то здесь, то там еще раздавались от-
дельные фразы, увязывались между собой во времени и пространстве и рано
или поздно сливались в одно целое. И центром этого целого был в конечном
счете Терлинк.

Он сделал то, чего от него хотели. По-терлинковски произнес свою фра-
зу, которую остальные смогут пережевывать еще в течение долгих часов:

- Иным людям легче сделаться ничем, чем перестать быть чем-то...
По-моему, вы проиграли, Кес... Сигару?

- Йорис.

Было темно. Только между занавесями в спальню проникал и падал на ли-
нолеум тонкий луч серебряного света.

- Йорис...

Он не ответил. Тереса вздохнула, повернулась в постели, попыталась
опять заснуть. Потом кашлянула. Она нелегко отказывалась от задуманного.
Она затаила дыхание, чтобы услышать, как дышит муж, и убедиться, что он
еще не спит. Тогда он постарался дышать равномерно и громко.

Это случалось не один раз и повторялось каждый вечер, когда он ездил
в Остенде.

- Вы спите, Йорис?

Не удержавшись, он удрученно вздохнул и выдал себя.

- Зачем вы притворяетесь спящим? Разве я больше не вправе поговорить
с вами?

Он спрыгнул с постели, сделал босиком три шага к стене, на которой
находился выключатель, и, стоя в одной рубашке, уставился на женину кро-
вать, где взгляд его различал только волосы и часть лица.

- Ну, что вам нужно мне сказать? Говорите же.

- Не сердитесь, Йорис. Вы знаете, что, когда вы такой, у меня начина-
ется сердцебиение и я не могу говорить.

- Я слушаю.

- Вы опять ездили в Остенде, верно?

Он сел на край своей железной кровати, по-прежнему в одной рубашке, и
не замечал холода, хотя в спальне было нетоплено.

- И что дальше?

- Почему вы не хотите мне сказать, в чем дело? Вот уже больше десяти
раз вы ездили в Остенде. Вам случалось отправляться туда даже утром.

- Кто вам это сказал? Отвечайте - кто?

- Постюмес. Он встречал вас там.

- Что он еще наговорил?

- Не сердитесь, Йорис. Неужели мы никогда не можем поговорить друг с
другом просто так? Вы простудитесь.

- Мне это безразлично.

Тогда, словно желая разделить участь мужа и тоже простудиться, она
сбросила одеяло и села на постели, хотя все-таки запахнула на груди ноч-
ную сорочку.

- Вы видели?

Он попробовал уйти от ответа, хотя заранее знал результат:

- Кого?

- Вы прекрасно знаете, о ком я говорю.

- Да, знаю. Это правда. И бывают дни, когда я чувствую, что вы себя
мучаете, задаете себе вопросы, шпионите за мной, а потом, целыми часами
судачите об этом с Марией.

- Мария первая завела со мной речь об этом.

- И что же сказала Мария?

- Не сердитесь, Йорис. Нехорошо быть таким злым.

Разве я вам что-нибудь сделала?

Да - то, что была такой! И еще то, что родила ему Эмилию! Но этого он
сказать ей не мог. К тому же слова были тут бесполезны. Тереса сама все
знала. Все понимала, все угадывала. Из-за этого в иные минуты в ней по-
являлось что-то дьявольское.

- С некоторых пор вы стали совсем другим, Йорис.

И это происходит как раз тогда, когда я надеялась, что жить нам ста-
нет поспокойнее. Вы получили все, чего хотели. Вы - бургомистр. Никто не
смеет вам перечить. Вы принимали короля.

Тут он отчетливо представил себе картину: они вдвоем в спальне, жена
его в ночной сорочке и бигуди лежит в постели, а он с голыми ногами си-
дит на своей. Губы его раздвинулись в недоброй усмешке, которая тоже не
ускользнула от глаз Тересы.

- О чем вы думаете? Разве вы не счастливы? Не получили всего, чего
домогались? Не знаю, что с вами теперь происходит...

- Вы не находите, что вам лучше бы спать?

- Ответьте, Йорис. Когда Клаас пришел, он сказал вам правду, не так
ли? Чего он у вас просил? Хотел с ней уехать? Ему нужны были деньги? Я
столько думала об этом дне, о том, как мальчик звонил у наших дверей...

- Продолжайте.

- Не знаю... Он вас о чем-то просил, и вы отказали. Быть может, он
предупредил вас, что собирается сделать?

Тереса посмотрела мужу в глаза. Слабенькая с виду, она была подчас
способна проявить страшную настойчивость.

- Он предупреждал вас?

- А если я отвечу "да"?

- Йорис!

Она, в свой черед, спрыгнула с постели.

- Вы знали, что он намерен убить ее, а затем покончить с собой? И вы
дали ему уйти? Подумать только, я словно чувствовала это! В тот вечер
чуть не побежала за ним... Выходит, из-за вас он...

- Лучше бы вы легли!

Ну нет! Она завелась. Это случалось спей периодически после месяцев
молчания и слез. Тогда закатывалась грандиозная сцена, производилась ре-
визия всей их совместной жизни, припоминались мелочи, забытые всеми,
кроме самой Тересы.

- И теперь у вас хватает наглости навещать эту девушку? Что вы ей
сказали? Вы же не посмеете мне ответить, верно? Ручаюсь, вы нежничаете с
ней, чтобы успокоить этим свою совесть... Господа, Господи! Откуда
только берутся люди с таким каменным сердцем?!

Они услышали, как ворочается Мария у себя в мансарде, куда долетали
их голоса.

- Вы всю жизнь были таким. На мне вы женились потому, что я урожден-
ная Бэнст, а вы, вопреки слухам, не могли поверить, что у нас нет больше
денег. Когда я была в тягости, вы не постыдились вступить в связь с Бер-
той де Гроте: она ведь была вашей хозяйкой и богачкой. А когда появился
ребенок у Марии, вы равнодушно сплавили его к кормилице.

В такие минуты Тереса плакала без слез. Это была ее особенность. Она
делала гримасы, чтобы сдержать рыдания, и время от времени ей приходи-
лось вытирать нос - из него текло.

Она была тоща. Уродлива. Терлинк не столько слушал ее, сколько разг-
лядывал.

- Правда состоит в том, что вы всех ненавидите, а любите только себя.
Что вам до смерти Жефа Клааса, коль скоро она помогла вам свалить Лео-
нарда ван Хамме! А теперь вы... Я говорила об этом с господином Постюме-
сом...

Она спохватилась, не договорила фразу, но было уже поздно.

- Что вы сказали Постюмесу?

- Не важно... Что вы делаете?! Пустите меня! Вы делаете мне больно, -
Йорис!

- Что вы сказали Постюмесу?