Чтение 17–й страницы книги ~Мегрэ и бродяга~

- Да, вы правы...

- И вот теперь вы приходите опять и спрашиваете у меня то же самое. Мне
хочется вам сказать, что вы дурно поступаете... Если я не ошибаюсь, вы
убеждены, что я все наврал... Я, мосье, человек неученый... Мне почти не
пришлось ходить в школу. И Хуберту тоже... Но мы оба - труженики, да и
Аннеке не бездельница.

- Я хочу только проверить...

- Проверять-то нечего! До сих пор я чувствовал себя на барже так же
спокойно, как вы у себя в квартире. И вдруг какого-то неизвестного мне
человека бросают в воду... Я прыгаю в ялик, чтобы его спасти... Я не жду ни
благодарности, ни денег... Но почему же за это донимать меня вопросами? Вот
так я рассуждаю, мосье!

- Мы нашли тех двух мужчин, что приезжали на красной машине...

Действительно ли Жеф изменился в лице или это только показалось Мегрэ?

- Ну и хорошо! Их бы и спрашивали...

- Они утверждают, что вышли из машины не в полночь, а в половине
двенадцатого...

- Может быть, у них отстали часы?

- Мы проверили их показания... С набережной они отправились в кафе на
улицу Тюрен и прибыли туда без двадцати двенадцать.

Жеф взглянул на брата, который стремительно обернулся к нему.

- Сойдемте лучше вниз, - предложил он Мегрэ. Довольно просторная каюта
служила одновременно и кухней и столовой. В белой эмалированной кастрюле
тушилось рагу. Аннеке, кормившая грудью ребенка, сразу прошла в спальню - в
приоткрывшуюся дверь комиссар успел разглядеть покрытую стеганым одеялом
кровать.

- Может, присядете?

Все еще колеблясь и действуя как бы против собственной воли, речник
достал из буфета со стеклянными дверцами темный глиняный кувшин с
можжевеловой водкой и два высоких стакана.

Сквозь оконный переплет виднелись деревья, растущие на берегу, иногда
мимо проплывала красная крыша какой-нибудь виллы. Жеф со стаканом в руке
долго и молча стоял посреди каюты, потом отхлебнул вина и, подержав его во
рту, проглотил. Наконец он спросил:

- Он умер?

- Нет. Пришел в сознание.

- Что же он сказал?

Теперь настала очередь Мегрэ помедлить с ответом. Он рассматривал вышитые
занавески на окнах, медные плетенки с цветочными горшками, фотографию
толстого пожилого мужчины в свитере и морской фуражке, висевшую в золоченой
рамке на стене.

Люди такого типа нередко встречаются на судах: коренастые, широкоплечие,
с моржовыми усами.

- Это ваш отец?

- Нет, мосье. Это отец Аннеке.

- Ваш отец тоже был речником?

- Мой отец был грузчиком в Анвере. А это, сами понимаете, неподходящее
занятие для доброго христианина, верно?

- Потому вы и стали речником?

- Я начал работать на баржах с тринадцати лет, и до сих пор никто на меня
не жаловался...

- Вчера вечером...

Мегрэ рассчитывал расположить к себе собеседника вопросами, не имеющими
прямого отношения к делу, но фламандец упрямо качал головой.

- Нет, мосье!.. Я не темню... Вам стоит только перечитать бумагу, которую
я подписал...

- А если я обнаружу, что ваши показания не точны?

- Тогда поступайте, как найдете нужным.

- Вы видели, как те двое на машине выехали из-под моста Мари?

- Прочтите, что я говорил...

- Они уверяют, что не проезжали мимо вашей баржи.

- Каждый может болтать, что ему взбредет в голову, верно?

- Они еще утверждают, что на набережной не было ни души и,
воспользовавшись этим, они бросили в Сену околевшую собаку.

- Я здесь ни при чем, если они называют это собакой...

Аннеке вернулась, но теперь уже без ребенка, которого, вероятно, уложила
спать. Что-то бросив мужу по-фламандски, на что он кивнул, она стала
разливать суп.

Баржа замедлила ход. Сначала Мегрэ подумал, что они уже добрались до
места, но, поглядев в окно, увидел буксир, а за ним - три баржи, тяжело
поднимавшиеся вверх по течению. Они проходили под мостом,

- Судно принадлежит вам?

- Да, мне и Аннеке.

- Ваш брат совладелец?

- А что это такое?

- Это значит, что ему принадлежит определенная доля в имуществе.

- Нет, мосье, баржа принадлежит только мне и Аннеке.

- Значит, брат служит у вас?

- Да, мосье.

Мегрэ начал привыкать к его выговору, к его "мосье" и бесконечным
"верно?". По глазам фламандки было видно, что она понимает лишь отдельные
французские слова и пытается угадать, о чем говорят мужчины.

- И давно?

- Почти два года...

- А где он работал раньше? На другом судне? Во Франции?

- Так же, как и я: то в Бельгии, то во Франции. Все зависит от грузов...

- Почему вы взяли его к себе?

- Нужен же мне помощник, верно? Сами видите, баржа не маленькая...

- А как же раньше?

- Что - раньше?

- Как же вы обходились без помощи брата? Мегрэ продвигался вперед очень
медленно, на ощупь, подыскивая самые безобидные вопросы - и все это из
опасения, как бы его собеседник снова не заартачился.

- Я вас не понимаю.

- У вас были другие помощники?

- Конечно...

Прежде чем ответить, он покосился на жену, словно желая убедиться, что
она ничего не поняла.

- Кто же это был?

Чтобы выгадать время и собраться с мыслями, Жеф опять наполнил стаканы.

- Я сам, - наконец заявил фламандец.

- Вы были матросом?

- Нет, механиком.

- А кто же был хозяином?

- Я не уверен, имеете ли вы право задавать мне подобные вопросы...
Частная жизнь есть частная жизнь. К тому же, мосье, я бельгийский
подданный... - Он начинал нервничать, и его акцент сказывался теперь
сильнее. - Так не годится! Мои дела касаются меня одного, и если я
фламандец, это еще не значит, что всякий может совать нос в мою корзину с
яйцами.

Мегрэ не сразу понял последнюю фразу, но, поняв, с трудом подавил улыбку.

- Я могу опять явиться сюда - на сей раз с переводчиком - и допросить
вашу жену.

- Я не позволю беспокоить Аннеке...

- А придется... если я принесу вам бумагу, подписанную судьей! Вот только
я думаю, не проще ли отвезти вас всех троих в Париж?

- А что тогда будет с баржей?.. Уверен, что у вас нет никакого права на
это!

- Почему же тогда вы не отвечаете мне прямо? Ван Гут нагнул голову, глядя
исподлобья на Мегрэ, будто школьник, готовящий какую-то каверзу.

- Потому что это мои личные дела.

До сих пор он был прав. У Мегрэ не было серьезных мотивов для подобного
допроса. Он просто следовал своей интуиции. Его поразило поведение речника,
когда он в Жюзье поднялся к нему на баржу.

Это был совсем не тот человек, что в Париже. Он был явно озадачен
появлением комиссара и не сумел это скрыть. С этой минуты он держался
настороженно, замкнуто, и в глазах его уже не было того насмешливого блеска,
того своеобразного юмора, как на набережной Селестэн.

- Вероятно, вы хотите, чтоб я увез вас в Париж?

- Для этого нужно основание. Ведь существуют же законы!

- Основание - ваш отказ отвечать на самые обычные вопросы.

По-прежнему тарахтел двигатель, снизу были видны длинные ноги Хуберта,
стоявшего за рулем.

- А все потому, что вы пытаетесь меня запутать.

- И не собираюсь... Просто хочу установить истину.

- Какую истину?

Видно было, что Жеф, расхаживавший по каюте, то проникался уверенностью в
своем неоспоримом праве, то, наоборот, казался явно встревоженным.

- Когда вы купили эту баржу?

- Я ее не покупал.

- Однако она принадлежит вам?

- Да, мосье, она принадлежит мне и моей жене.