АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
Константин был занят серьезным делом: из рук кормил огромного
голубя-почтаря. Почтарь клевал из Костиной ладони с необыкновенной
быстротой и жадностью.
- Ты что птицу портишь? - от порога удивился Смирнов.
- Да он уже порченый, - с досадой пояснил Константин. - Я его в
Серпухове в воскресенье кинул, а он на Масловке сел. Посадил его Данилыч,
деляга старый. Почтарь называется! Правда, вчера он сам от Данилыча ушел,
но какой он теперь почтарь - с посадкой!
- За это ты его теперь из рук кормишь?
- Умные люди посоветовали напоить его, заразу, вусмерть, чтобы память
отшибло, чтобы забыл, как садился. Зерно на водке настоял и кормлю. Ну,
алкаш! Ну, пропойца! Видишь, как засаживает? А мы людей корим за то, что
выпивают.
Почтарь гулял вовсю. Кидал в себя зерно за зерном, рюмку, так
сказать, за рюмкой. Пропойца-одиночка.
- Пожалуй, хватит ему, Костя. Видишь, он уже и глаз закатил.
- Пусть нажрется как следует.
Когда почтарь нажрался как следует, они отправились в голубятню.
Стоявшая в углу двора голубятня была гордостью Малокоптевского. Обитая
оцинкованным железом, весело раскрашенная двухэтажная башня с затянутым
сеткой верхом - голубиным солярием - была вторым домом Константина.
Константин зажег свет (и электричество сюда было проведено), поднялся по
лесенке наверх и осторожно поместил почтаря к сородичам. Сонные сородичи
лениво и сердито заворковали. Почтарь малость постоял на ногах и рухнул
набок.
- Все, отрубился, - сообщил Константин и спустился вниз, к
Александру.
Они уселись за маленький столик и посмотрели друг другу в глаза.
- Нам бы с тобой, как почтарю, малость хватить, да старое время
вспомнить, поговорить по душам, - вздохнул Константин.
- А что мешает? - поинтересовался Александр.
- Мешает то, что ты ко мне только с деловым разговором заходишь.
- Это ничему не мешает, Костя.
- Мешает, мешает. Когда ты вот так меня навещаешь, я сразу щипачом
себя чувствую. И виноватым. И тюрьмы опасаюсь.
Высочайшей квалификации трамвайный щипач-писака, карманник-техник,
Константин Крюков давно уже стал классным фрезеровщиком на авиационном
заводе, а все помнил, все опасался и все не считал себя полноправным.
- Я к тебе с открытой душой, Костя. А ты во мне только мента и
видишь.
- Но пришел-то из-за Леньки Жбана?
- Из-за него.
- Жалко мне его, Саня, коллеги, как говорится, были. И черт его
дернул, в это меховое дело влезть!
- Считаешь, подельщики его порешили?
- Больше некому. Кодла больно противная у них была, всякой твари по
паре.
- Про правило ничего не слыхал?
- Откуда?! Меня ж, завязанного, опасаются. Но одно могу сказать -
наверняка оно было. Не могли они из-за остатка не перекусаться.
- Про остаток откуда знаешь?
- Я на суд тогда ходил, Саня. За Леньку болел. Эх, Ленька, Ленька! И
шлепнул его наверняка самый глупый. Дурачок подставленный.
- Кем? Столбом?
- Вряд ли. Столб на дне. И показываться не будет.
- Тогда Цыган. Больше некому.
- Ты что, Ромку не знаешь? Без умыслов он.
- Тогда кто же?
- Хрен его знает.
- Да, дела, - подвел черту Александр. Помолчали.
- Не помог? - жалостно спросил Константин.
- Почему не помог? Помог. Помог понять, что шуровал здесь умный. А
среди пятерки законников шибко умных-то и нет. Где мне умных найти?
- Ты сначала глупого найди. Того, что Леньку застрелил.
- Найти-то найду. Доказывать тяжело придется.
- А ты постарайся, - сказал Константин и снова полез к голубям.
Посмотрел, доложил: - Спит, гадюка. Раскинулся, как чистый бухарик.
- Пойдем, Костя, домой, - предложил Александр.
Константин сверху посмотрел на него:
- Скучный ты стал, Саня. А какой с войны пришел! Веселый, озорной,
молодой! Шибко постарел.
- С вами постареешь.
- Пойдем ко мне, я у сеструх пошурую, что-нибудь найду. Выпьем
по-человечески.
- Я еще и дома не был, Костя.
Мать вернулась из рейса. Они со смаком ели картошку с малосольным
омулем, пили чай. Мать вымыла посуду и сказала, разглядев сына, Костиным
словом:
- Постарел ты шибко, сынок.
Матери не скажешь: "С вами постареешь", - сказал, абы сказал:
- Тридцатку в июне разменяю.
- Какие это годы! - возразила мать и неожиданно для себя быстро
зевнула и удивилась: - Устала я за рейс-то!
- Немудрено. Ложись-ка, мать, спать.
И тут из коридора донесся стук шагов. Четко звучали твердые каблуки.
Каблуки решительно приближались. Мать прислушалась.
- Не наш кто-то.
Тотчас в дверь постучали.
- Войдите, - разрешил Александр.
Дверь открылась и в проеме показался аккуратный молодой человек в
коротком сером пальто, который вежливо поздоровался:
- Здравствуйте.
- Ты - Владлен Греков, Алькин одноклассник, да? - обрадованно
вспомнил Александр.
- Да, Саша. Мне вас вспоминать не приходится, я вас просто помню, -
со смыслом ответил Греков.
Игры в вежливость Александр не признавал. Привык в своей конторе
брать быка за рога.
- А почему не в форме? Ты же офицер, летчик.
- Демобилизовался я, Саша.
- С начальством не поладил или заболел?
- Объективные причины, - не стал пояснять Владлен Греков причины
истинные и сразу же приступил к делу: - Я Алика ищу, а он, оказывается,
переехал. Был у Виллена и не застал. Вы не подскажете мне адрес Алика?
- Ты садись, Владлен. Чайку попьем.
- С удовольствием, но некогда, - воспитанно отказался Владлен и
ожидающе посмотрел на Александра. - Если знаешь, то говори, чего тянуть.
Александр усмехнулся, ответил сугубо по делу:
- Русаковская восемь, квартира тридцать девять. Все?
- Спасибо вам большое, извините, что побеспокоил.
- А может, чайку-то выпьете? - предложила теперь мать. Александр
осудил ее за ненужную навязчивость:
- Товарищ спешит. Ты ведь спешишь, Владлен?
- Да, к моему сожалению. Всего вам доброго, - Владлен Греков
поднялся, откланялся, открыл дверь и вышел в коридор. Четко зазвучали
твердые каблуки. Мать опять зевнула. На этот раз в охотку и с
удовольствием.
- Справный какой паренек.
К десяти утра все подтянулись. Майор Смирнов оглядел своих орлов. А
орлы - его. С чувством собственного достоинства: поработали с толком, было
что сообщить.
- Кое-что наковыряли, вижу, - догадался Смирнов. - Был такой журнал
до войны, "Наши достижения". Сегодня ваши лица - просто с обложки этого
журнала.
- Это оскорбление или, наоборот, высокая оценка тебе еще не ведомых
наших заслуг? - осведомился Казарян.
- Оценка, оценка, - успокоил его Смирнов. - Результаты давай.
- Версия "огольцы", - начал Роман. - Как я и полагал, оказалась
перспективной. Завтра в двенадцать ноль-ноль можно брать Цыгана, а между
двадцатью и двадцатью одним - Николая Самсонова по кличке Колхозник.
Казарян доложил только результаты и замолк. Смирнов перевел
начальственный взор на Ларионова. Тот упрямо - любил делать все, как
положено, - поднялся и доложил:
- По моим сведениям, было правило участников мехового дела.
И сел. Счел свои сведения достаточными.
- А ведь это они, ребята. Кто-то из них, - окончательно убедился
Смирнов. - Ну а теперь - в деталях. По порядку изложите. А потом операцию
разрабатывать начнем. Так, бойцы?
- А у тебя других дел нет? - невинно спросил Казарян.
- Под завязку. А что?
- В общем, ты на нас не надеешься. Что ж, давай по порядку.
- Сами, значит, разработали. Что же мне тогда делать?
- Ты все время забываешься, Саня, что ты - начальник. Ты - в курсе.
Ты можешь разрешить или запретить. Если разрешишь, то мы исполним и по
исполнении доложим. Так, Сережа? - Казарян привлек на свою сторону
Ларионова.
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 [ 17 ] 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
|
|