ритуальной рукояткой.
стену, повернул к нему горячее дуло. Сотни полуденных ядовитых слепней
сели Фаясу на грудь и разом прокусили ее...
волнуйся, тебе незачем волноваться, ты уже мертвый. - Это не помогло.
Тогда он представил себя мертвым - как он лежит на площади и мичано тычут
в него ножами. Прицел все равно дергался. Тогда он прижал винтовку к углу
подоконника. Он терял таким образом половину обзора, но он просто не знал,
что можно сделать еще. Видны были двое - самые крайние. Он выбрал
долговязого, который поджег больницу. Он подумал: - У меня есть целая
обойма, и я должен убить шестерых. - Долговязый вдруг пошел вправо, он
испугался, что потеряет его и мягко нажал спуск.
переломившись, валится в глинистую пыль. Затем острыми брызгами отлетела
щебенка и он побежал. Стреляли по нему, но они его не видели. Он выскочил
на опустевшую улицу и перемахнул через забор, увяз в рыхлых грядках фасоли
- выдирал ботинки, давя молодую зелень. За сараем был узкий лаз, и он
спустился по колючим бородавчатым ветвям. Красные лозы ибиска надежно
укрыли его. Пахло древесным дымом. Скрипела на зубах земля, и казалось,
что это скрипит ненависть.
никогда не забирались так далеко. Крупная банда и отлично вооружены, -
зенитные ружья, базуки... Два дня назад произошло столкновение у Омерры:
группа диверсантов пыталась взорвать электростанцию. У них тоже были
базуки. Охрана не растерялась, подоспел взвод народной милиции. Вот откуда
они - от Омерры. Думали, что они откатились к границе, ждали их там, а они
пошли на Север.
плодоножку. Жизнь кончилась. Сад был пуст. Он перебежал через сад. Хорошо
бы успеть до почты, должна быть рация на милицейском посту. Он спрыгнул в
проулок. Навстречу ему шли два мичано. Они шли вразвалку, попыхивая
толстыми сигарами. Он выстрелил, передернул затвор и опять выстрелил, как
на учениях, - левый мичано даже не успел снять с плеча автомат. Но правый
- успел - раскаленным прутом ударило по бедрам. Он упал на твердую землю.
Выстрелов больше не было. Второй мичано тоже лежал, загребая руками пыль,
будто плавая. Надо было забрать автоматы, но он боялся, что на выстрелы
прибегут, - пролез через дыру в плетне. По коленям текло расплавленное
железо. Он шел, цепляясь за ветви деревьев. На почте был разгром: скамьи
перевернуты, сейф вскрыт, коммутаторы разбиты. В соседней комнате, где был
пост, раскидав на полу ненужные ноги и обратив глаза в другой мир, лежал
мертвый Гектор. На груди его, на зеленом сукне мундира, засох багровый
творог, а из левой брови был вырезан кусочек мяса - "черная сигфа",
ритуал. Кисло пахло кровью. Рация извергала пластмассовое нутро. Он
осторожно опустился перед окном, заметив краем глаза, что от двери через
всю комнату тянется к нему мокрая полоса. Он подумал: - Я, наверное,
потерял много крови. - Он знал, что отсюда уже не уйдет и останется рядом
с Гектором.
пространство в центре. Стояли мичано с желтыми нашивками, а перед ними -
трое стариков в праздничных синих пекештах. И еще одна синяя пекешта
лежала на земле. Высокий человек, обвешанный зеркальными аппаратами,
отходил, приседал, пятился, поднося к лицу камеру, похожую на автомат, но
короче и толще.
больше не дрожали, наплыл серый туман. Он выстрелил в шевелящиеся неясные
тени. Выстрел булькнул очень тихо. Он не видел, попал он или нет, и
выстрелил еще раз. Тут же упорный свинцовый дождь глухо заколотил по
стенам. Горячая капля ударила его в плечо, обожгла и отбросила. Он услышал
слабые крики и понял, к нему бегут. У него оставался еще один патрон. Он
ничего не видел, что-то произошло с глазами. Он просунул каменную винтовку
вперед и потянул за спуск. А когда они добежали до него, то он был уже
мертв...
увидев детей, и начнут обрывать телефоны своим конгрессменам, требуя
срочной помощи.
больно смяли и вытащили из толпы.
перекатывался выпуклый живот. Будто кузнечик. Фотоаппараты его блистали на
солнце.
остальные.
бакарами. Противоестественный запах хлеба ударил в ноздри. Капрал
переложил лепешки на расписное глиняное блюдо и накрыл веткой мирта.
не забудь, что ты должен все время улыбаться, падаль...
прыгнул на эту ногу. Ужасный мокрый треск раздался на площади. Заскулили
старухи в задних рядах. Солдаты перетащили чурбан под левую ногу. Старый
Ория замычал, прокусив губу, и из сморщенных подглазьев его потекли слезы.
Затем они сломали ему обе руки. Они работали споро и быстро. Это была все
старая гвардия, прошедшая многолетнюю муштру в столице - легионы смерти.
Сафар наступил на волосы и, блеснув узким ножом, вырезал "сигфу".
Осклабился перед камерой, держа этот кусочек в щепоти.
горло, я дам тебе пять долларов.
ножом по кадыку, - засвистела, запузырилась кровь, выходящая из гортани.
блюдо старому Ларпе. - Улыбайся, шакал и сын шакала!
процедил капрал. - Ты подаешь их задом, ты оскорбляешь меня?!..
граждане посмотрят на счастливые радостные лица и увидят, как простой
народ приветствует борцов против коммунистической тирании... Улыбайся,
сволочь, - велел он старому Ларпе.
вдруг, быстро повернувшись, побежал через площадь к ближайшим домам. Босые
ноги стрекотали в пыли. За спиной его крикнули: - Назад! Стой, червяк!.. -
Грохнул выстрел, сбоку распух небольшой пыльный фонтанчик, спасительные
дома были уже близко - острый раскаленный гвоздь воткнулся ему в спину
пониже лопатки. Шарья упал, перекатился через голову, стукнулся пятками о
землю, пополз - почему-то обратно - и застыл на половине движения,
скрутившись, как прошлогодний лист.
корреспондент. Его мутило. Он помял себе лицо. - Странное ощущение
вседозволенности...
автоматным огнем. Начали перебегать - умело, на четвереньках. Трескотня
была оглушительная, и поэтому второго выстрела никто не услыхал, только
корреспондент недоуменно взялся за свой выпирающий живот, отнял руки - они
были испачканы красным - не веря, поднес к самым глазам, смотрел,
стремительно бледнея, и вдруг издал долгий, жалобный, тревожный,
пронзительный заячий писк...
постанывал. Дальше, у самых домов, лежал мертвый мальчик. Сестра Хелла
споткнулась, ударившись о его стеклянный взгляд. Мичано толкнул в спину: -
Иди! - Учительница впереди нее ступала, как слепая, а продавщица из
магазина, придерживая порванное платье, плакала навзрыд, она до смерти
боялась нохо.
загнали в кабинет для младших классов. Там уже были двое солдат и две
девушки. Одну сестра Хелла знала - из магистрата, вторая была незнакомая.
Девушки стояли у доски, закрываясь трепещущими руками, а солдаты сидели на
Никитин Юрий
Шилова Юлия
Пехов Алексей
Свержин Владимир
Самойлова Елена
Смоленский Вадим