заметно, как вздрогнул Дырявая Башка и как изменилось его лицо.
надвигающейся на него опасности и шел спокойным размеренным шагом, наклонив
голову, чтобы не задеть за свод сточного колодца.
могут обнаружить, Нибе глубоко вздохнул и решительно поднял руку, в которой
держал свое смертоносное оружие...
высунул голову из отверстия туннеля, выходившего на крутой берег Сены, и
прикидывал, по всей видимости, как ему оттуда выбраться.
несчастного и по самую рукоятку вошел бы в затылок журналисту, но неожиданно
Дырявая Башка, неизвестно почему, быстро замахнувшись ногой, сильным ударом
в поясницу послал репортера в пустоту ночи!
открытым ртом, продолжая держать правую руку в воздухе и силясь осознать,
что же только что случилось.
ответил.
невообразимой неловкости Дырявой Башки упустил такую прекрасную возможность
избавиться от этого проклятого журналиста.
лавку, где мамаша Косоглазка и толстуха Эрнестин с беспокойством ждали
окончания операции. Но, мало того, что мужчины вернулись ни с чем, без каких
либо известий от Матроса, который обычно был очень пунктуальным, они
упустили такой прекрасный представившийся им шанс.
мамаша Косоглазка начали тем не менее осыпать всяческими ругательствами
несчастного Дырявую Башку, как будто он являлся причиной всего зла на свете.
грудь и бормотал какие-то непонятные извинения.
помог Нибе...
встрепенулся, словно очнулся от глубокого сна, и с самым идиотским видом
спросил:
прошло два часа, и Дырявая Башка уже все забыл.
Глава VI. В обратном направлении
дымоходу, заканчивающемуся странным сточным колодцем, который вывел его к
Сене, в ночь со вторника на среду (трагедия на улице Норвен была обнаружена
в понедельник утром).
страшной силы удар, и он тут же свалился в воду. Но Жером Фандор, помимо
всех других качеств, отличающих энергичного человека, имел еще одно, очень
важное: прекрасное самообладание.
заправский пловец поплыл к арке моста Пон-Неф. Слегка отдышавшись, журналист
пробормотал:
противоположному берегу Сены, да с такой скоростью, которой поаплодировал бы
не один тренер по плаванию.
которая оказалась здесь как раз кстати. Там Жером Фандор снял с себя пиджак
и штаны и выкрутил одежду. В самом деле, неприлично было показываться на
публике в костюме, с которого ручьем стекала вода.
приобрел более или менее приличный вид и невозмутимо вышел на набережную,
где, заметив кучера, медленно ехавшего и дремавшего на сиденье, поспешил к
карете, сказав возничему свой адрес.
остановил мальчик-рассыльный и прошептал на ухо:
уже целый час дожидается вас. Она не захотела называть свое имя, сказала,
что вы поймете, кто она.
трость в зале редакции, Жером Фандор входил в малую гостиную редакции, где
его ждала Элизабет Доллон.
светился от счастья, было заметно, что она пребывает в сильном возбуждении.
журналиста за руку, - ах, месье, я знала, знала, что вы придете мне на
помощь. Я прочитала вашу вчерашнюю статью. Спасибо, спасибо вам, но, умоляю
вас, поскольку мой бедный брат жив, скажите мне, где же он? Смилуйтесь надо
мной, скажите быстрее.
знал, что сказать.
Фандора, в которой репортер, отныне ставший признанным экспертом по делу с
улицы Норвен, описал с некоторыми недомолвками свои ночные приключения.
якобы лежал мертвый, совершил побег из тюрьмы предварительного заключения
через знаменитый дымоход Марии Антуанетты, если он выбрался на крышу Дворца
и спустился затем по другой трубе к сточному колодцу, который ведет к Сене,
не значит ли это, что Доллон жив и что он живым покинул тюрьму?" Журналист,
который охотно допускал в своих статьях легкую иронию, не смог удержаться от
того, чтобы, несмотря на всю серьезность обстоятельств, не запутать полицию,
неизменного соперника репортера, и не попытаться убедить ее, так же как и
публику, что герой с улицы Норвен еще жив, в то время как сам Фандор был,
разумеется, уверен, что несчастный художник-керамист мертв, это
подтверждалось, впрочем, показаниями многочисленных свидетелей.
насколько жестокой была начатая им игра. Из-за этой статьи в сердце сестры
Доллона зародилась надежда, которую нельзя было ей давать. Он посеял в душе
девушки радость, на которую она не могла рассчитывать.
очаровательного в своем обретении счастья, Жером Фандор почувствовал себя
смущенным. Он искренне ответил на ее трогательное пожатие и растерялся, не
зная, с чего начать объяснение.
невыносимым, он тихо начал:
статью в том виде, в котором вы ее прочитали, не поставив вас об этом в
известность. Мне следовало бы догадаться о последствиях. Некоторые
профессиональные обязательства поистине тягостны, поскольку они ведут к
тому, что нарушают душевный покой тех, кто более чем кто-либо другой
нуждается в поддержке. Увы! Не надо сохранять напрасные иллюзии, клянусь
вам, что я говорю вам со всей откровенностью, на которую способен, и с
огромным желанием помочь вам, чтобы вы не тешили себя надеждой там, где не
осталось места никаким надеждам. Из всего того, что я узнал, увидел,
неотвратимо вытекает, что вашего несчастного брата в живых больше нет...
Если раньше я сомневался в его смерти, то сейчас я в этом абсолютно уверен.
Мужайтесь: время - лучший доктор. Ищите забвения, мадемуазель, ищите покоя!
статью Фандора, опубликованную накануне, удар был слишком мучительным, а
слова журналиста - жестокими: они отбирали у нее последний шанс увидеть
своего брата живым...
Элизабет, не знал, что ему делать, и лихорадочно перебирал в голове слова
утешения, желая хоть чем-нибудь помочь в этом страшном несчастье...
беседу бесполезно.
заглянул мальчишка-рассыльный.
он работает сторожем на пристани для прогулочных катеров и кое-что знает!
друга.