Чтение 17–й страницы книги ~Лгуньи~

стрелял в женщину и мужчин, игравших в карты, потому что ему так велели.
Он не чувствовал гордости за свой поступок, но и угрызений совести тоже не
испытывал. А вот предательство Кастанье потрясло его. Он несколько часов
просидел дома, размышляя об этом, и решил впервые в жизни ослушаться
своего патрона. Жозе решил убить Полена.

Глянув на стариков, выстроившихся перед ним, Сервион с трудом скрыл
волнение. Эти испещренные морщинами лица, живые глаза, смотревшие из-под
тяжелых век, сгорбленные тела вызывали у комиссара смутную нежность. Он
хотел бы обнять их, чтобы они поняли, как он любит их. Он хотел объяснить,
что все, что он делает, он делает для них и ради них. Но он нахмурился и
строго спросил:

- Ну что, вы довольны собой?

Старики держались за руки, как бы поддерживая друг друга. Комиссар
почувствовал комок в горле и быстро заморгал, чтобы скрыть набежавшие
слезы.

- Вы, наверное, считаете себя героями, достойными своих предков, да?
Садитесь.

Кастелле принес стулья и усадил стариков полукругом перед столом
комиссара. Первыми слева сидели Шарль и Барберина Поджио. Шарль когда-то
был мастером на все руки, а Барберина - очень неглупой девушкой, ей даже
удалось закончить среднюю школу. Рядом с ними сидели Жан-Батист Мурато,
дряхлый и с виду равнодушный ко всему, и его жена Антония. Рядом с
Антонией сидела Базилия, без всякого страха смотревшая на комиссара. Чуть
в стороне сидели супруги Пастореккиа: Коломба, сохранившая девичью
восторженность, и ее муж, смотревший на нее с таким восхищением, как будто
она была по-прежнему прелестной девушкой, за которой он ухаживал полвека
назад. На правом краю сидел суровый Амедей Прато, уроженец Порто-Веккио,
отчаянный спорщик, гордый и вспыльчивый. У него и сейчас случались
приступы страшного гнева, и Альма побаивалась его как и 20 лет назад.

- Выслушайте меня внимательно. Вы совершили серьезное, очень
серьезное преступление. И если бы я не был корсиканцем и вы не были бы
такими старыми, я бы сейчас же всех вас засадил за решетку.

Первым отреагировал Амедей Прато. Он, как обычно, вспылил.

- А по какому, собственно, праву вы притащили нас всех сюда, господин
комиссар? И что это вы тут выдумываете?

- У вас ужасный характер, Прато.

- Возможно, но это не ваше дело!

- Вы что, забыли убийство Мариуса Бандежена и Барнабе Пелиссана?

- Во-первых, я не знаю этих людей, а во-вторых, почему меня должна
интересовать их смерть?

- Потому что это вы их убили, несчастные!

Амедей был так поражен, что Сервион засомневался: а вдруг он ошибся?

- Ну и дела! - воскликнул Амедей и повернулся к Паскалю. - Ты знаешь
этих типов?

- Нет.

- А ты, Жан-Батист? - спросил он у Мурато.

- Первый раз про них слышу, Амедей.

Шарль Поджио не стал ждать, когда его спросят, и сказал:

- Я тоже ничего не знаю.

Комиссар в бешенстве стукнул кулаком по столу и крикнул:

- Прекратите эту комедию! Это недостойно корсиканцев!

- Ты начинаешь действовать мне на нервы, малыш, - проворчал Амедей.

- Что?!

- Ты начинаешь действовать мне на нервы, понятно? Я не в том
возрасте, чтобы позволять всяким желторотым мальчишкам разговаривать со
мной таким тоном!

- А если я посажу вас, чтобы вы научились уважать полицейских,
находящихся при исполнении служебных обязанностей?

Альма застонала, чем вызвала новый взрыв гнева своего супруга.

- Не смей хныкать!

- А кто тебе будет давать капли от печени, если тебя посадят в
тюрьму?

- Моя печень не интересует полицию! А ты совсем потеряла стыд, если
выставляешь перед всем миром нашу личную жизнь! Ты - точная копия своей
бабушки-потаскушки! Впрочем, в Корси все такие! Я должен был знать это и
не жениться на девушке из Бонифаччо!

Последнего замечания Мурато стерпеть не мог, так как оно задевало его
честь.

- А что плохого сделали тебе жители Бонифаччо, Амедей?

- Они мне дали Альму!

- Ты старый врун, Амедей! - вмешалась Антония. - Ты сам за ней бегал!

- Ложь! Кто тебе это сказал?

- Альма сказала!

Паскаль Пастореккиа попытался навести порядок.

- Нельзя ссориться при посторонних! Как вам не стыдно?

Амедей не принял разумного совета.

- А ты чего вмешиваешься, Паскаль? Тут никто не спрашивает твоего
мнения.

- В Аяччо все - гордецы, - ядовито заметила Антония. - Вечно им нужно
поучать кого-то.

- Они все считают себя Наполеонами, - презрительно добавил Амедей.

Это неожиданное единодушие недавних противников возмутило Паскаля.

- Вам не стыдно, дикари вы этакие! За что вы оскорбляете жителей
Аяччо? Как только речь заходит о нас, вы становитесь такими же
злопыхателями, как и бастийцы!

Дремавший Шарль Поджио даже подскочил.

- Послушай, Паскаль, что тебе сделали бастийцы? Они на тебя на...

Комиссар не выдержал и заорал:

- Прекратите немедленно! Вы сейчас один другого стоите!

Амедей с иронией заметил:

- Видимо только жители Корта выше всех?

- Я здесь представляю закон и я...

- Ваше счастье! Потому что если бы вы знали, что я думаю о жителях
Корта...

Тут раздался суровый голос Базилии.

- Мне было бы интересно узнать твое мнение о жителях Корта, Амедей.

Наступило молчание. Даже Амедей не решился что-либо сказать. Для
Сервиона это было лишним подтверждением того, что в этом деле главную роль
играет Базилия, и пока он не справится с ней, никто его даже слушать не
станет. Он с горечью произнес:

- Я тут послушал вас, и мне очень горько, что люди вашего возраста
спорят по пустякам, как дети. А ведь мы говорим об убийстве!

Базалия ответила за всех:

- Ты думаешь, что я могу об этом забыть, Оноре?

Этим фамильярным обращением она как бы подчеркивала, что взрослый
человек разговаривает с мальчишкой, которому нет еще и 50, и это не очень
понравилось полицейскому. Ему хотелось выглядеть внушительно, может быть
даже напугать их немного, а получалось так, что они считают его пацаном.

- Базилия Пьетрапьяна, я напоминаю вам, что мы не в Корте, а в Ницце,
и прошу вас обращаться ко мне на вы.

- Пожалуйста... если ты стал таким гордецом...

Сервион решил не обращать внимания на колкости.

- Прекратим бесполезную болтовню и вернемся к вопросу, из-за которого
я собрал вас. Вы должны рассказать об убийстве Бандежена и Пелиссана.

- Мы не знаем таких людей и не имеем к их смерти никакого отношения!
- возмутился Амедей.

- Амедей Прато, вы лжете!

- Ну, знаешь, малыш! Ты потерял всякое уважение к старшим! Ты уже не
наш!

- Не старайтесь втянуть меня в спор. Мы все помним, как были убиты
Доминик, Антуан и Анна... Полиция уже давно арестовала бы виновных...

- Почему же вы этого не сделали? - перебил его Паскаль Пастореккиа.

- Потому что у нас нет свидетельницы, которая все видела своими
глазами и могла бы назвать убийц! Но она предпочитает молчать...

- Почему?

- Потому что Базилия Пьетрапьяна - женщина прошлого века! Она
рассчитывает на вендетту и полиции не доверяет совсем!

- Ну и что из этого? - спросил Шарль Поджио.

- А то, что вы все вместе решили перебить одного за другим всех
бандитов, бывших на перевале Вильфранш... Вам удалось, уж не знаю, каким
образом, убрать Бандежена, а затем Пелиссана, разбив ему голову молотком.

- Не может быть! - воскликнул потрясенный Поджио.

- Нет, Поджио, это не просто "может быть", это так и было, к
сожалению!

- Но какое отношение к этому имеем мы? - возмутился Амедей.

- Первый раз слышу! Что ты об этом думаешь, Паскаль?

- Я ничего не понимаю.

Заглянул Кастелле и сообщил, что пришел Вийар. Когда сторож вошел,
Оноре усадил пятерых старух в рядок и предложил Вийару внимательно
посмотреть на них, а затем спросил:

- Ну что?

- Что?

- Вы узнаете двух женщин, которых видели вчера вечером в Замковом
парке?

- Ну... я...

- Да или нет?

- Может быть... они все на них похожи... Но утверждать? Нет, я не
могу... нет.