Чтение 17–й страницы книги ~Да не опустится тьма~

временем успел украсть оставленного на улице коня.

Зажав бесценные газеты под мышкой, Пэдуэй поспешил домой. Домочадцы
восприняли утрату лошади философски.

- Ничего, хозяин, - сказал Фритарик. - Старая кляча все равно и гроша
ломаного не стоила.

Узнав, что первая линия телеграфа через неделю должна заработать,
Пэдуэй приободрился и лихо осушил кружку бренди. После тяжелого дня голова
у него закружилась, и, когда Фритарик затянул свою любимую песню, он
хриплым голосом стал подтягивать:

Земля дрожит,

Когда герои скачут,

И вороны крылами

Солнце прячут,

И копья ныряют

В безбрежное море...

Поганому трусу

Сегодня горе...

Джулия принесла ужин; сам себе удивившись, Мартин игриво шлепнул ее
по мягкому месту.

После сытной еды его потянуло в сон. Фритарик уже дрых без задних ног
на коврике перед входной дверью (что ни в коей мере не помешало бы вору
спокойно хозяйничать в доме), и Пэдуэй поплелся наверх в свою спальню.

Едва он начал раздеваться, как в дверь постучали.

- Фритарик?

- Нет. Это я.

Пэдуэй нахмурился и открыл дверь. В полумрак комнаты, плавно
покачивая широкими бедрами, вплыла Джулия из Апулии.

- Что тебе надо, Джулия?

Девушка посмотрела на него с искренним удивлением.

- Мой господин желает, чтобы я произнесла это вслух? Так не принято!

- Ты о чем?

Она хихикнула.

- А! - догадался Пэдуэй. - Виноват, ошиблись номером... Ну, давай,
давай, пошла отсюда!

Джулия растерялась.

- Хозяин... хозяин не хочет меня?

- Вот именно. По крайней мере, в этом смысле.

Ее губы задрожали, по щекам скатились две крупные слезинки.

- Я тебе не нравлюсь? Ты думаешь, я недостаточно хороша для тебя? ..

- Я думаю, что ты хорошо готовишь. Все, хватит. Спокойной ночи.

Девушка засопела, всхлипнула и вдруг в голос зарыдала:

- Только потому, что я из деревни... ты и не смотрел на меня...
никогда не звал... а сегодня ты был таким милым... я думала... я думала...
У-у-у-у!

- Ладно, ладно, успокойся... Ради Бога, перестань реветь! Садись. Я
дам тебе выпить.

После первого глотка бренди Джулия громко чмокнула губами и вытерла
слезы.

- Хорошо, - блаженно пролепетала она. - Ты хороший. Любовь хорошая,
Мужчине нельзя жить без любви. Любовь... Ах!

Джулия совершила телом змееподобное движение, казалось бы немыслимо
для девушки с ее фигурой. Пэдуэй выпучил глаза и громко сглотнул.

- Дай-ка бутыль, - проговорил он. - Мне тоже надо выпить.

Через некоторое время Джулия вновь подала голос.

- Ну, теперь мы займемся любовью?

- Э-э... скоро. Да, полагаю, скоро. - Пэдуэй икнул. Потом посмотрел
на крупные босые ступни девушки и сдвинул брови, - Только - ик! - еще одну
минуту, моя тяжеловесная дриада. Давай-ка взглянем на твои ноги. - Ее
подошвы были черными. - Нет, не годится, 0, нет, просто исключено, моя
похотливая амазонка. Такие ноги - непер... непреодолимое психологическое
пр... пр-пятствие.

- Чего?

- Омоем нижние конечности, о жрица любви!

- Я не понимаю!

- Неважно, я сам не понимаю... Суть в том, что тебе сперва надо
вымыть ноги.

- Этого требует твоя вера?

- Скажем так. Ч-черт! - Пэдуэй свалил кувшин и чудом поймал его на
лету. - Ну-с, моя царица благовоний...

Джулия хихикнула.

- Ты самый хороший мужчина на свете! В жизни ничего подобного не
слышала...

Пэдуэй разлепил веки и сразу все вспомнил. Самочувствие было
отличное. Он настороженно прислушался к своей совести. Та тоже чувствовала
себя превосходно.

Мартин потянулся и сел, склонившись над девушкой, занимавшей две
трети его не слишком широкого ложа. От резкого движения сползло покрывало
и обнажились большие груди Джулии, а между ними - кусочек ржавого железа,
подвешенный на спускавшейся с шеи веревочке. По ее словам, это - гвоздь из
креста святого Андрея...

Пэдуэй улыбнулся. К перечню простейших механических новшеств, которые
он собирался ввести в быт, еще бы добавить еще пункт-другой. Ну а пока...

Из густой поросли волос под мышкой Джулии появился мохнатый серый
паучок размером с булавочную головку. Светлый на фоне золотисто-коричневой
кожи, он медленно полз...

Пэдуэй вскочил с постели и, весь скривившись от отвращения, торопливо
натянул одежду, забыв даже умыться. В комнате смердело. Рим, должно быть,
притупил его обоняние, иначе он давно заметил бы этот неприятный удушающий
запах...

Проснулась Джулия. Мартин что-то неразборчиво пробормотал и выбежал
за дверь.

Два часа он провел в публичных банях. Вечером робкий стук Джулии
вызвал громкие крики и категорическое приказание убираться прочь и больше
не подходить к его комнате. Девушка подозрительно засопела; тогда Пэдуэй
выскочил на порог.

- Еще раз всхлипнешь, и ты уволена! - рявкнул он и с треском
захлопнул дверь.

Джулия повиновалась, но с тех пор кидала на него по вечерам злобные
взгляды.

Возвращаясь в воскресенье из Ульлиевой библиотеки, Пэдуэй застал у
своего дома безмолвную толпу зевак. Он внимательно оглядел дом и не увидел
ничего такого, что могло бы привлечь внимание.

- Скажи, незнакомец, - обратился Мартин к ближайшему мужчине, -
почему вы так странно смотрите на мой дом?

Мужчина молча окинул его взглядом, и толпа стала медленно - по двое,
по трое - расходиться.

В понедельник не явились два работника. К Пэдуэю подошел Нерва и,
робко кашлянув, сказал:

- Полагаю, тебе следует знать, достойный Мартинус... Вчера, как
обычно, я был на обедне в церкви архангела Гавриила...

- Ну?

- Отец Нарциссий читал проповедь о колдовстве - говорил о людях,
которые прибегают к помощи демонов и пользуются нечестивыми
приспособлениями. Очень странная была служба. По-моему, он имел в виду
тебя, хозяин.

Пэдуэй встревожился. Конечно, нельзя исключить случайности, но он был
уверен: Джулия решила снять с души грех совокупления с колдуном и
исповедалась. Первая проповедь привела верующих поглазеть на логово
нечистой силы. Еще две или три...

Толпы религиозных фанатиков Мартин боялся больше всего на свете -
оттого, безусловно, что их мыслительные процессы разительно отличались от
его собственных. Он вызвал Менандруса и попросил собрать информацию об
отце Нарциссии.

Сведения оказались из рук вон плохи - с точки зрения Пэдуэя. Отец
Нарциссий был одним из самых уважаемых священнослужителей Рима. Честный,
щедрый, справедливый, бесстрашный, без малейшего пятнышка на репутации -
что само по себе делало его выдающимся церковником.

- Джордж, - задумчиво проронил Пэдуэй, - кажется, ты упоминал о
епископе, который содержит любовниц...

Менандрус ухмыльнулся.

- Это епископ Болоньи, хозяин. Один из дружков папы: больше времени
проводит в Ватикане, чем у себя в епархии. У него две содержанки - то
есть, о двух известно достоверно. Ни для кого не секрет, что почти каждый
епископ имеет любовницу. Но сразу двух! .. Отличная выйдет история для
газеты.

- Может быть. Пиши. Сделай ее сенсационной, но не отступай от фактов.
Отпечатай три или четыре пробных оттиска и хорошенько их спрячь.

Чтобы добиться аудиенции у епископа Болоньи, который, по счастью, был
в Риме, потребовалась неделя. Епископ оказался великолепно одетым
вельможей с красивым бескровным лицом. За его слащавой улыбкой угадывался
тонкий извращенный ум.

Пэдуэй поцеловал епископу руку, и после обмена любезностями началась
легкая, ни к чему не обязывающая беседа, Мартин разглагольствовал о благой
деятельности церкви и о своих скромных усилиях способствовать ей при
каждой возможности.

- Вот к примеру... Известно ли Вашему преосвященству о моей
еженедельной газете?

- Да, я читаю ее с удовольствием.