подумал, что один Руарк - широкоплечий, голубоглазый, с обильной сединой в
темно-рыжих волосах - настроен к нему дружески, но этого никак не скажешь об
остальных И клановых вождей здесь всего шестеро из двенадцати.
айильцам. В Пустыне, не считая Руидина, кресла были лишь у клановых вождей,
садившихся в них только в трех случаях: когда их провозглашали вождями,
когда они с почетом принимали сдавшегося врага или когда выносили приговор.
Займи Ранд сейчас кресло - и они решат, что он намерен совершить нечто
подобное.
оттенков, которые сливались с землей, и мягкие сапожки со шнуровкой до
колен. Даже здесь, на встрече с тем, кого они провозгласили Кара'карном,
вождем вождей, на поясе у каждого висел тяжелый нож с длинным клинком, на
плечах, напоминая широкий шарф, лежала серо-коричневая шуфа. Если воин
закрывал лицо черной вуалью, частью шуфы, значит, он готов убивать. Да и
сейчас такое вполне возможно. Эти люди сражались друг с другом в
нескончаемой череде клановых набегов, битв, в стычках кровной мести. Вожди
смотрели на Ранда и ждали, что он скажет, но ожидание у айильцев всегда
готово смениться движением - внезапным, стремительным и яростным.
будто клинок, гибкий и быстрый, точно хлыст, лежали как можно дальше друг от
друга - насколько позволял ковер. Между их кланами - Гошиен, к которому
принадлежал Бэил, и Шаарад Джерана - была кровная вражда, подавленная
появлением Того-Кто-Пришел-с- Рассветом, но не забытая. Несмотря на все
случившееся, по-прежнему действовал Мир Руидина, так, по крайней мере,
казалось. Тем не менее безмятежные звуки арфы резко контрастировали с
непреклонным стремлением Джерана и Бэила не смотреть друг на друга. С
загорелых лиц на Ранда устремились шесть пар глаз - голубых, зеленых и
серых; рядом с айильцами даже ястребы казались бы ручными птицами.
Руарк, ты был уверен, что они придут.
было словно из камня вырезано.
сплюнуть. Как обычно, с его лица, напоминавшего дубленую кожу, не сходило
мрачное выражение.
уставясь в никуда, а потом бросали свои копья. Бросали копья!
даже из моего собственного септа. И они бежали. А ты, Ган, видел таких у
Тома-нелле. Все мы видели. По- моему, они ведать не ведали, куда бегут,
знали лишь, от кого бегут.
светло-каштановых волосах - среди айильских клановых вождей не было молодых.
- Гадюки-вонючки, шарахающиеся от собственной тени! - Едва заметное движение
его голубых глаз к дальнему краю ковра пояснило, что эти слова относятся к
Гошиен, а не только к тем, кто бросил свои копья.
если такое возможно, но мужчина рядом с ним успокаивающе положил ладонь ему
на руку. Бруана из Накай отличали могучее сложение и сила, которой хватило
бы на двух кузнецов, но характер у него был спокойный и мирный, что вовсе не
походило на Айил.
серые глаза смотрели сонно, однако Ранд знал, что это впечатление обманчиво:
даже Руарк считал Бруана смертельно опасным бойцом и изворотливым тактиком.
По счастью, Бруан готов идти за Рандом в огонь и в воду, держа его сторону
даже крепче Руарка. Но Бруан следует за Тем-Кто-Пришел-с-Рассветом; он не
знал Ранда ал'Тора. - Видели, как и ты, Джеран. Тебе известно, как тяжело
оказаться перед тем, что предстало им. Нельзя называть трусами тех, кто
умер, выдержав испытания. Можно ли тогда называть трусами тех, кто по этой
причине бежал?
свою подушку с красными кистями, словно горло заклятого врага. - Это знание
- для тех, кто вошел в Руидин и остался в живых.
Ранду. Ведь именно Ранд открыл всем айильцам то, что мужчина узнавал среди
стеклянных колонн на площади. Он сказал столько, что вожди и Хранительницы
Мудрости не посмели изворачиваться, когда у них спросили обо всем прочем.
Если и оставался в Пустыне айилец, еще не узнавший правды, то он месяц ни с
кем не разговаривал.
было славного наследия боевого прошлого. В самом начале Айил были
беспомощными беженцами, спасавшимися от Разлома Мира. Конечно, любой,
сумевший выжить в те дни, был беженцем, но сами Айил никогда не считали себя
беззащитными. Но невыносимей всего другое - предки нынешних айильцев
следовали Путем Листа, отказавшись от насилия даже для защиты собственной
жизни. На Древнем Наречии Айил означало "преданный", "посвященный", и именно
миру были посвящены, преданы Айил. Они же, сегодня называющие себя
айильцами, оказались потомками тех, кто нарушил заповеди бессчетных
поколений. Остался лишь единственный след прежних зароков: айилец скорей
умрет, чем коснется меча. А они-то всегда верили, что этот обычай - часть их
гордости, признак, отделяющий их от живущих за пределами Пустыни.
необитаемую Пустыню в наказание за какой-то грех. Отныне айильцы знали, что
это за грех. Мужчины и женщины, построившие Руидин и умершие здесь, те, кто
в редких случаях, когда о них упоминали, называли Дженн Айил, кланом,
которого нет, - именно они со времен, еще предшествовавших Разлому, хранили
верность Айз Седай. Многим слишком тяжко осознавать, что все, во что веришь
и верил, обернулось ложью.
жить во лжи. Их собственное пророчество гласило, что я принесу им раскол. И
я не смог сделать иначе. Прошлого не вернуть; что сделано, того не
переделаешь. Нужно думать о будущем. Кое- кто из этих людей меня не любит,
некоторые ненавидят за то, что я не родился среди них, но они должны пойти
за мной. Мне нужны они все. - Что слышно о Миагома?
ярко-рыжие волосы изрядно поседели, но зеленые глаза глядели пронзительно и
цепко, как у молодого. Крупные ладони, длинные и крепкие пальцы, широкие
запястья свидетельствовали, что и руки его сильны по-прежнему.
от земли не оттолкнется.
пытался объединить кланы. У него ничего не вышло. Вряд ли ему придется по
вкусу, что кому-то наконец удалось то, что не получилось у него.
Тем-Кто-Приходит-с- Рассветом. И Джанвин приведет Шианде. Но они будут
выжидать. Вначале они должны сами все уразуметь и осознать.
мокроземец, - прорычал Ган. - Не обижайся, кар'а'карн. - В голосе вождя не
было и следа раболепия - вождь ведь не король, равно как и вождь вождей. В
лучшем случае - первый
Бруан. И быстро - чтобы молчание не стало причиной для танца копий. Первый
среди равных - и то не всегда. - Они больше других потеряли от откровения. -
Этим словом айильцы стали называть долгие минуты ошеломления перед тем, как
человек пытался бегством спастись от правды об Айил. - Пока Манделайн и
Индириан всецело заняты тем, чтобы удержать свои кланы в единстве, и оба
захотят своими глазами увидеть Драконов на твоих руках. Но они придут.
одному из вождей.
и тихо вздохнула арфа. Каждый выжидал, когда заговорит другой, и каждый явно
чувствовал неловкость - насколько она заметна у айильца. Джеран хмуро
разглядывал ноготь большого пальца, Бруан поигрывал серебристыми кистями
своей зеленой подушки. Даже Руарк изучал узоры на ковре.
мужчины и женщины. Они налили вина в отделанные серебром кубки, поставив их
возле каждого вождя, разнесли маленькие серебряные тарелочки с редкими в
Пустыне оливками, белым овечьим сыром и бледными морщинистыми орехами,
которые айильцы называли пекара. Из-под бледных капюшонов виднелись лица -
непривычные для айильцев кротость и потупленные взоры.
с покорностью год и один день, не касаясь оружия, не чиня насилия, и в конце
концов возвращались в свой клан и септ, будто ничего не случилось. Странный
отголосок Пути Листа. Так требовал джиитох, честь и долг, а для айильца нет
ничего хуже, чем нарушить джиитох. Возможно, кто-то из гай'шайн прислуживает
своему клановому вождю, но ни тот ни другой, пока длится оговоренный срок,
не выдаст знакомства даже взглядом, будь то хоть сын или дочь.
так тяжело воспринял открытую им правду. Этим людям представлялось, что их
предки дали обет гаишайн не только от себя, но и от имени последующих
поколений. И эти поколения - все, до нынешних дней, - взяв в руки копье,
нарушили джиитох. Тревожили ли когда-нибудь подобные мысли мужчин,
собравшихся здесь с Рандом? Для айильцев джиитох - крайне серьезное дело.
из клановых вождей не притронулся.
Володихин Дмитрий
Сертаков Виталий
Круз Андрей
Сертаков Виталий
Каргалов Вадим
Корнев Павел