ко. Конечно, видение это можно очень легко объяснить: я подумал о Элен
как о замене Хуана, чтобы стереть образ Хуана, - глупейший ход подсозна-
тельной цензуры, как и всякой цензуры, стоит лишь его обнаружить и от-
нестись с презрением. Я тогда опять уснул (рука Николь шевелилась на по-
душке, как лист папоротника) и с иронической мыслью, что я краду видения
у Хуана, что это он в свои бессонные ночи должен бы увидеть Элен вот та-
кой, такой или другой, пронзенной стрелами или Пронзающей, но непременно
жестокой и недостижимой, он должен был искать улыбку Элен, которой Элен
иногда могла улыбнуться любому из нас, но только не ему, улыбку Элен,
этого юркого зверька, который порой выглядывал из ее уст, чтобы взбала-
мутить нам жизнь быстрым, равнодушным укусом. Но зачем же я думаю обо
всем этом, вместе того чтобы поискать план метро и найти самую близкую к
Сохо станцию, кажется, это Тоттнхем-Корт-Роуд?
Гайд-Парка, а оттуда совсем просто, доберемся за пять минут.
подойти и вьыснить.
ланко. - А для меня этот город остался, каким он был при Конан Дойле.
все стали выходить.
платформы, и почти сразу обнаружилось, что мы находимся на самой далекой
от Сохо станции. Пока Поланко заканчивал толковать Маррасту о ладовой
музыке, Калак подошел к служащему за справкой и вернулся с потрясающей
вестью, что им надо сделать только две пересадки и что они быстро добе-
рутся до места, если не запутаются на второй, очень сложной. Они углуби-
лись в длиннейший туннель, Калак, чтобы не сбиться, на ходу повторял
вслух маршрут, а Марраст и Поланко, слушая его, проникались убеждением,
что вторая его устная версия сильно отличалась от первой, но они уже
истратили на поездку столько пенни, что все это не имело значения, разве
что урок французского; бедняга Остин, верно, ждет их на углу, потому что
его комната на верхнем этаже пансиона очень мала, да еще забита старин-
ными инструментами, не говоря уж о старенькой парализованной маме.
минание о пленарном заседании этого дня. Закрыть глаза, поцеловать сама-
ритянскую руку Телль, которая гладит ему щеку, полежать тихонько в исто-
рической кровати номера Владислава Болеславского, примиряясь с ночью - с
тишиной, с мягким синим светом ночника, духами Телль, напоминавшими не
то лимон, не то плесень. Закрыть глаза, чтобы лучше слышать мурлыканье
Телль, последние новости о фрау Марте, но в этот час Хуан всегда отда-
вался течению другого потока, покорно соглашаясь, что фрау Марта ка-
ким-то образом явилась из прошлого, возможно из той ночи, когда он вышел
один, без Телль, увлекшейся шпионским романом, бродить по улицам, вокруг
собора и от Грихенштрассе и Зоммерфельдштрассе прошел до плохо освещен-
ного участка с церковью иезуитов, осаждаемый, как всегда после трудного
дня, словами, выпадавшими из пустоты, множась, подобно пляшущим перед
бессонными веками искорками, например слово "Трапезунд", из которого по-
лучалось "трап", "раунд", "урна", "уран", "тур", "раут", пролив Зунд и с
небольшим изменением - знойный ветер, что иногда дул в Мендосе41 и в его
детстве. Привыкший к этим следствиям своей работы, Хуан остановился на
углу, ожидая, что же еще выскочит из ларца "Трапезунд". Не хватало "пру-
да", но он появился после "трупа", который был последней искрой, изверг-
нутой угасавшим словом. На Грихенштрассе, как и следовало ожидать, нес-
колько человек еще бродило в поисках "Keller"42, чтобы выпить и попеть;
Хуан пошел дальше, останавливаясь в порталах, куда его всегда влекла
возможность более потаенного общения, полумрак, зовущий выкурить сигаре-
ту и пройти во двор, - порталы старой Вены ведут во внутренние мощеные
дворцы, где обычные для барокко открытые галереи вдоль этажей похожи на
темные ложи заброшенного театра. Постояв под сенью одного из многих пор-
талов (Haus mit der Renaissance Portal 43 - поясняла непременная в таких
случаях таблица, и это было так нелепо, а впрочем, надо же эдилам что-то
прицепить, раз этот дом - исторический памятник; неразрешимая проблема:
описывают то, что громогласно само себя определяет, как почти все карти-
ны в музеях: женский портрет, стол и яблоки с табличкой "Натюрморт с яб-
локами", а теперь, судя по последним вестям от Поланко и Марраста, еще
портрет врача, державшего стебель hermodactylus tuberosis, разумеется, с
соответствующей табличкой, и, как превосходно сказал однажды мой сосед,
в этом смысле было бы вполне логично, чтобы люди ходили по улицам с таб-
личкой "человек", трамваи - с табличкой "трамвай", улицы имели бы огром-
ные таблицы "улица", "тротуар", "мостовая", "угол"), Хуан направился
дальше без определенной цели, пока не дошел до Дома с василиском, где,
разумеется, также была табличка "Basilisken Haus", там он немного посто-
ял, покурил и подумал о последних вестях от Поланко, и особенно о заме-
чательной новости, что глыба антрацита для Марраста уже едет во Францию.
Поланко эту новость несколько раз подчеркнул, словно Хуана так уж инте-
ресовали известия, касающиеся Марраста.
ночь тут рядом был старинный дом с барельефом василиска, кругом лапки,
колючки и все прочее, чем снабжают василисков, когда они попадают в руки
художников. Совсем он был не похож на маленького, простенького василиска
Элен, на брошь, которую Элен надевала лишь изредка, по ее словам, васи-
лиск чувствителен к краскам (и когда она это говорила - а она всегда так
отвечала Селии или Николь, если те спрашивали у нее про брошку, - мой
сосед и я примечали, как она улыбалась, слушая наши объяснения, что это
свойство хамелеона, а не василиска), точно так же как маленький василиск
Элен сильно отличался от того, который был у месье Окса на его серебря-
ном перстне, от зеленого василиска, непонятно как поджигавшего себе
хвост. Вот так в ту ночь венские улицы привели мне василисков, иными
словами - Элен, подобно тому как в древнем, затхлом воздухе, словно ис-
ходившем из каменных порталов, всегда ощущалась Блютгассе, и в таком
случае мое воспоминание о месье Оксе, возможно, было навеяно не столько
Домом с василиском, перенесшим меня к нему через брошь Элен, но куклами,
поскольку куклы были одним из знаков графини, когда-то обитавшей на
Блютгассе, - ведь все куклы месье Окса кончали тем, что их терзали и
рвали на части после истории на улице Шерш-Миди. Эту историю я рассказал
Телль в поезде, шедшем в Кале, и тогда-то случилось происшествие с рыжей
пассажиркой, этакое любопытное совпадение, но теперь, в старой Вене, у
Дома с василиском, все эти знаки возвращали меня к графине, приближали
ее, как никогда раньше, к местам, где скрытно пульсировал страх, и когда
Телль рассказала мне про фрау Марту, то на следующий день или дня через
два стало казаться, что фрау Марта явилась из прошлого, обосновалась, и
расположилась, и определилась после встречи с неясными знаками, у Дома с
василиском, в синем сумраке, в отсутствие Элен.
было это, видимо, в те дни, когда Калак и Поланко предприняли колониза-
цию Лондона и звали их почтовыми открытками и всяческими посулами, одна-
ко еще до того, как Марраст и Николь решили присоединиться к аргентинцам
и у всех у них начались приключения, довольно туманно описываемые ими в
частых письмах, приходивших в эти дни на имя Телль, - кажется, в поездку
тогда отправились из-за того, что их друг, попав в историю, просил помо-
щи из какого-то отеля вблизи Британского музея, такая уж мания у арген-
тинцев и французов - обязательно селиться возле Британского музея, и не
потому, что там гостиницы дешевле, а потому, что Британский музей для
них - это пуп Лондона, дорожный столб, от которого можно без труда доб-
раться куда захочешь. Итак, Телль и Хуан ехали в поезде по направлению к
Кале, беседуя о буревестниках и других гиперборейских тварях - любимая
тема безумной датчанки, - и в какую-то минуту Хуан начал ей рассказывать
историю с куклами, тогда Телль, выбросив буревестников в окно, стала
слушать историю о куклах и о месье Оксе, изготовлявшем их в подвале воз-
ле Бютт-Шомон 44.
лучше поняла историю с набивкой кукол, но Телль не слишком интересова-
лась биографиями и требовала, чтобы Хуан растолковал ей, почему мадам
Дениз отправилась в комиссариат седьмого округа с разбитой куклой в
пластиковой сумке. Хуану нравилось рассказывать в некотором художествен-
ном беспорядке, тогда как Телль, видимо, не терпелось сразу прийти к
развязке - возможно, чтобы вернуться к экологии буревестников. Потерпев
неудачу со своим самым эффективным приемом, Хуан смирился и рассказал,
что первой нашла предмет, спрятанный в набивке куклы, дочка мадам Дениз,
а он, Хуан, жил тогда возле Тупика Астролябии - хотя бы потому, что, ес-
ли существует место с таким названием, ни в каком другом месте жить
нельзя, - и что он познакомился с мадам Дениз, по профессии консьержкой,
в зеленной лавке Роже, любившего поговорить с покупателями о водородной
бомбе, словно кто-то из них что-нибудь в этом смыслил, включая его само-
го.
ной комиссариат с куклой, и о том, что нашла ее дочка внутри куклы, уж
не говоря о сценах в комиссариате, которые Роже, получивший сведения из
первоисточника, от самой мадам Дениз и одного из инспекторов, покупавше-
го у него свеклу, воспроизвел в назидание Хуану и нескольким покупа-
тельницам, стоявшим с раскрытыми ртами.
меется, после того как она положила эту штуку на барьер в комиссариате.
Никитин Юрий
Конан-Дойль Артур
Шилова Юлия
Круз Андрей
Орловский Гай Юлий
Никитин Юрий