услышим о них в нашем правдивом отчете об этом венчании.
невесту в супружество? - Я, Р. У. А теперь, старый сыч, поскольку Джон и
Белла стали мужем и женой, считай обряд венчания законченным и уноси свои
деревяшки из храма. Примерно то же самое сказал и священник, обращаясь, как
положено по требнику, к прихожанам, представленным в данном случае особой
вышеупомянутого сыча.
освободить эту девушку и вместо нее выпустил на залитую веселым солнцем
улицу миссис Джон Роксмит. Долго, долго стоял на ступеньках старый сыч,
будто в чаду глядя вслед прелестной новобрачной, и у него было странное
чувство, что все это приснилось ему во сне.
и Джону письмо, точную копию которого мы приводим здесь:
мистера Джона Роксмита, который горячо любит меня, и если я заслуживаю такую
любовь, то разве лишь тем, что сама люблю его всем сердцем. Я решила не
говорить о нашей свадьбе заранее, чтобы дома не вышло каких-нибудь
неприятностей. Пожалуйста, расскажи обо всем этом папочке. И передай мой
поцелуй Лавви.
королевы (когда же еще ее королевское величество выглядела такой милостивой,
как в это благословенное утро!). Белла сбегала в почтовую контору и,
вернувшись, весело сказала:
не надеялся на свое спасение, и ему то и дело мерещились величественные
матроны, притаившиеся в засаде под совершенно безобидными деревьями
гринвичского парка, или же казалось, будто некий грозный лик, повязанный
хорошо известным ему платком, сурово взирает на него из окна обсерватории,
где столпы Королевского астрономического общества ведут еженощное наблюдение
за мерцающими звездами. Но минуты бежали одна за другой, и поскольку миссис
Уилфер так и не появилась во плоти, он несколько приободрился и с весельем в
сердце и разгоревшимся аппетитом направил свои стопы к коттеджу мистера и
миссис Джон Роксмит в Блэкхизе, где их ждал завтрак.
прелестный завтрак сервирован на белоснежной скатерти! Прислуживала за
столом, порхая как летний ветерок, молодая девица - вся розовая, вся в
лентах. Девица эта поминутно заливалась румянцем (будто не Белла, а она сама
только что вышла замуж) и в то же время утверждала власть прекрасного пола
над Джоном и папой, как бы говоря им своей ликующей, восторженной суетней:
"Вот, джентльмены, что со всеми вами бывает, когда вы попадаетесь к нам на
расправу!" Эта самая молодая девица была Беллина служанка, и она вручила
своей хозяйке связку ключей от самых разнообразных сокровищ, как то: специй,
маринадов, варений, солений, и после завтрака все занялись их осмотром,
причем Белла заявила, что "папа должен отведать всего понемножечку, Джон, не
то счастья не будет", и тогда папе насовали полон рот всяких вкусных вещей,
и он не знал, что со вcем этим делать.
прогулка среди цветущего вереска. И вдруг - полюбуйтесь-ка! Все тот же
старый сыч сидит на лужайке, вытянув перед собой свои деревянные ноги и,
видимо, размышляя о коловращении жизни. И удивленная Белла весело говорит
ему: "А-а! Еще раз здравствуйте! Какой же вы славный старичок!" На что
старый сыч отвечает следующее: сегодня утром ему довелось присутствовать при
ее венчании, красавица моя, и если на него не рассердятся за такую смелость,
он хочет пожелать ей счастья, самого попутного из всех попутных ветров и
безоблачной погоды. И потом, крикнув на всякий случай "ура!", он
взгромоздился на свои деревяшки, снял шляпу и стал навытяжку с галантностью
настоящего моряка - надежной опоры нашей страны.
посреди цветущего луга и размахивал своей плоской шляпой, а ветер ерошил ему
жиденькие, седые волосы, точно Белла и впрямь пустила его в плаванье по
синим морским волнам. "Милый старенький инвалид, - сказала Белла, - я так
счастлива, что мне хочется и вас осчастливить". И старый сыч ответил ей:
"Допустите меня к ручке, прелесть моя, и ваше желание исполнится". И оно
исполнилось ко всеобщему удовлетворению, и если в тот день старый сыч не
залил за галстук, а следовательно, не оскорбил ревнителей трезвости в их
лучших чувствах, то это было отнюдь не потому, что у него не хватало средств
на выпивку.
молодожены? Они задумали устроить этот обед в той самой комнате той самой
гостиницы, где папа когда-то пировал с обворожительной женщиной! Белла села
между папой и Джоном и, уделяя им обоим внимание по возможности поровну, все
же сочла нужным напомнить папе (в отсутствие лакея), что отныне он уже не
сможет называть ее своей обворожительной женщиной.
отступаюсь от тебя.
папочка? Теперь ты обзавелся новым родственником, только и всего. И этот
родственник будет любить и почитать тебя не меньше, чем я сама, потому что
он любит меня, а ты мой отец. Ведь ты знаешь это, мой миленький папочка?
Смотри! - Белла приложила пальчик сначала к своим губам, потом к папиным,
потом опять к своим и, наконец, к губам мужа. - Вот, папа. Теперь между нами
троими заключен союз!
помешало весьма серьезно, так как обед был подан под надзором
величественного джентльмена в черном облачении и белом галстуке, походившего
на священника гораздо больше, чем священник в том храме, и, может быть, даже
поднявшегося на более высокое место в англиканской церкви - чуть ли не на
самую колокольню. Этот священнослужитель, совещаясь вполголоса с Джоном
Роксмитом относительно пунша и вин, склонил к нему голову, будто снизойдя до
папистского обряда тайной исповеди, когда же Джон сказал что-то такое, что
не встретило его сочувствия, потемнел лицом и принял укоризненный вид - того
и гляди наложит эпитимию на грешника!
приплыли сюда, на стол, и если среди них не удавалось обнаружить родичей тех
разноцветных рыбок, которые бормотали нечто невнятное в 1001 ночи (наподобие
наших министров, выступающих в палате общин), а потом спрыгнули со
сковороды, то это объяснялось лишь тем, что все они стали одного цвета, ибо
их запекли в тесте заодно с уклейкой. И все блюда, приправленные Блаженством
(которое не всегда имеется в Гринвиче), казались одно лучше другого, а
золотистые вина были разлиты по бутылкам еще в золотом веке и сберегли свою
игру до сегодняшнего дня.
заключили между собой договор: ни в коем случае не выдавать, какое событие
они сегодня празднуют. Впрочем, надзирающему за обедом священнослужителю,
архиепископу Гринвичскому, все было известно, причем с такой достоверностью,
как будто он сам совершал бракосочетание. И величественный вид, с которым
его милость без всякого зова примкнул к их договору и всячески подчеркивал,
что прислугу не следует посвящать в него, придал еще большую парадность
этому пиршеству.
еще не постигший всей премудрости своего ремесла и с душой явно
романтического склада, да к тому же по уши (чтобы не сказать безнадежно)
влюбленный в какую-то девицу, не подозревающую о его достоинствах. Несмотря
на простодушие, этот наивный юноша не мог не учуять истинного положения дел,
но ограничивался при исполнении своих обязанностей тем, что с томным видом
стоял у буфета, восхищенно поглядывая на Беллу, когда ей ничего не
требовалось, и опрометью кидаясь к ней, когда она требовала что-нибудь. Но
его милость, архиепископ, то и дело вставлял своему подчиненному палки в
колеса, оттирал его локтем в самые выигрышные моменты, давал унизительные
поручения, как, например, принести растопленного масла, и когда тому
удавалось заполучить в свои руки какое-нибудь стоящее блюдо, сам завладевал
им и приказывал юнцу отойти в сторону.
голосом проговорил архиепископ. - Его держат здесь на испытании, и он у нас
долго не продержится.
прошлогодних, и мы и впредь будем справлять годовщину нашей свадьбы здесь.
принять вид солидной замужней женщины:
своего причта, состоявшего из трех человек, и зорко глянул на каждого по
очереди, как бы говоря:
истолковать следующим образом: "Пришло время, когда мы сможем обойтись без
услуг этих ничтожеств, не удостоенных нашего доверия", - и удалился бы с
полным достоинством, если бы этому не воспрепятствовал отчаянный поступок,
мысль о котором могла родиться только в затуманенном мозгу принятого на
испытание юноши. Найдя, как на грех, в недрах гостиницы букетик флердоранжа,
он, никем не замеченный, приблизился с ним к столу и поставил его в миске
Андреев Николай
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Орлов Алекс
Круз Андрей
Смит Кордвейнер