средствами обеспечивали раненых, которых выносили уже наверх. И только после
этого Шеин подал свою последнюю команду:
всех нижних помещений люди полезли на верхнюю палубу. Оглядываясь кругом,
они не узнавали своего судна: стеньги с обеих мачт были сбиты, свалилась
задняя дымовая труба, валялись обломки от разбитых шлюпок, всюду торчали
куски железа, как хворост и сучки после бурелома, дымились деревянные части
и пахло гарью. А кругом продолжали еще падать неприятельские снаряды. Люди
разбегались в разные стороны и выбирали удобные места для прыжка. На корабле
только два человека никуда не торопились: командир и старший офицер.
последний обход.
он хотел, чтобы его корабль пошел ко дну в полном порядке.
последние фигуры в матросской форме. Они уже не обращали внимания на
человека с адъютантскими аксельбантами, я заломленной на затылок фуражке.
себя матрац слишком низко, он бросился к нему и закричал:
матрацем? Смотри за борт - некоторые уже вверх ногами плавают.
человека в белом халате, он строго спросил:
всклокоченными темно-русыми волосами. Это был старший судовой врач Карпов.
речь. Вокруг него все затрещало, и обломки лазарета завалили растерзанное
тело старшего офицера. Пробиваясь сквозь дым, судовой врач убежал наверх.
снял белые перчатки, помял их и снова надел. Глаза его внезапно расширились,
заметив лежавшую на баке знакомую фигуру офицера. Голова его была накрыта
тужуркой. Из-под нее торчала окровавленная култышка, оставшаяся от левой
руки, а правая ухватилась за якорный канат. Все узнали в нем старшего
штурмана. Очевидно, он решил не расставаться с крейсером.
голосом:
его сразу стали красными. Казалось, что он заплакал кровавыми слезами.
чтобы его провожали, и сам медленно пошагал, направляясь к корме. Но тут же,
раненный во второй раз, свалился замертво.
непосредственному начальнику - штурману Дьяконову. Это был идеал моряка,
преданного морскому делу, и любимец всей команды. Они не могли примириться с
тем, чтобы этот человек остался на тонущем корабле. Несмотря на его
протесты, он был обвязан пробочным матрацем и спущен за борт. Плавая, они и
на воде не покидали его.
противник, кренилась на
продырявленный корпус она сама принимала в себя свою погибель - море. Из
офицеров и команды на ней остались только трупы. А те, кого во время боя
пощадили снаряды, старались скорее отплыть от нее подальше. Но два живых
существа и теперь не покидали ее, обезьяна Попо и старый мудрый попугай.
с тревогой покидавшими крейсер, что-то сердито выкрикивал им на своем
птичьем языке. А обезьянку Попо видели уже с воды. Она поднялась до самой
верхушки обломанной фок-мачты и застыла там в ожидании своей участи.
поверхности моря, как видение.
разбросанные течением. В фуражках и обнаженные, они качались, как буйки, и
взывали о помощи. Для моряков была единственная надежда - их спасет крейсер
"Отава". Он полным ходом направился к ним, а они в свою очередь повертывали
ему навстречу. Но каково же было разочарование, когда на свои вопли они
услышали с его палубы торжествующие крики "банзай". В этом было что-то
жестокое и бессердечное. А он врезался в гущу русских моряков и, не
останавливаясь, пошел дальше. Многие из них были раздавлены его железным
корпусом или разрезаны винтами. Так погибли квартирмейстер Соломенский,
матрос Сироченко, священник Хандалеев, кок Егоров. С кормы удалявшегося
судна один японец показал русским морякам патрон, высоко подняв его над
головою, а другой - погрозил им кулаком.
остались без всяких шансов на спасение. Над ними, безучастно распростерлась
голубая высь. Под весенним солнцем искрилось и нежилось зыбучее море. С
одной стороны смутно намечались, словно дымясь, скалы острова Дажелет, а с
другой - синели корейские берега. Это было все, что представлялось взорам
покинутых людей. Жутью наполнились их сердца, Больше всех страдали кочегары
и машинисты. Из своих жарких помещений они, разгоряченные, потные, бросались
в холодную воду. Некоторые недолго выдерживали эту пытку и умирали, другие
теряли рассудок. Находились и такие, которые, избавившись от спасательных
средств, кончали самоубийством.
увидели приближающийся японский двухтрубный транспорт - "Америка-Мару". Он
остановился и спустил три шлюпки. На них подбирали людей почти до вечера.
экипажа "Светланы" недосчитались ста шестидесяти семи человек. Их жизни
угасли в Японском море. А остальные теперь ехали на время в чужую страну,
храня в памяти, как кошмарный сон, страшную трагедию цусимского боя.
полуострова, в горы. За одной из них они укрылись и проверили команду. Не
хватало трех человек, очевидно погибших в море во время спасения.
узнали от корейцев поразительную новость, о которой русская эскадра не
подозревала: по всему корейскому побережью были устроены наблюдательные
посты, снабженные
наблюдательных постов не могло ускользнуть ни одно движение на море.
стало известно японцам. К вечеру их уже окружил десант высаженный с крейсера
"Нийтака". Усталым за два дня боя и не имевшим при себе оружия, им пришлось
сдаться в плен.
был вовремя взорван. Воспоминание об этом доставляло всем радость.
наблюдали, как, боясь, очевидно, наткнуться на мель, тихо приближался к
"Быстрому" неприятельский миноносец. Потом он совсем остановился, и от него
отделилась шлюпка. Она направилась к видневшимся на воде развалинам корабля.
сознание еще больше объединяло команду с командиром. Здесь, на берегу, он
остался таким же дружески расположенным к матросам. Теперь все они были
перед ним в сборе. Командир ласково оглядел своих спасителей. Это они, его
подчиненные, помогли ему выплыть на сушу - без них он мог бы захлебнуться на
морских волнах. Довольный преданностью своей команды и еще больше тем, что
миноносец удачно взорван перед самым носом неприятеля, Рихтер приложил
ладонь левой руки к сердцу и взволнованно обратился к матросам:
бой сроднили нас навеки. Считайте меня навсегда своим другом. Вернемся на
родину, и я за боевые заслуги представлю вас к награде. Мало того, я лично
прошу каждого из вас запросто заходить ко мне на квартиру в Петербурге, если
будете в чем нуждаться. Помогу.
вернулось даже веселое настроение. Послышались язвительные шутки по адресу
запоздавшего неприятеля.
улыбаясь.
вздохом промолвил кочегар и перекрестился.
выручил, - с восторгом отозвался подшкипер Филиппов.
никто не знал, что в действительности с ним случилось. А дело было так.
спасательный пояс и прошел на корму. Взгляд его невольно устремился в
сторону отплывающих людей: они были уже далеко и вне опасности от взрыва.
Лукьяненко Сергей
Посняков Андрей
Мурич Виктор
Жюль Верн
Володихин Дмитрий