крик замер у него на губах.
я распорядился, чтобы в это время был подан обед. Вы знаете, что я не
люблю ждать.
Бертуччо, держась за стены, направился к столовой. Через пять минут рас-
пахнулись обе двери гостиной. Появился Бертуччо и, делая над собой, по-
добно Вателю [48] в Шантильи, последнее героическое усилие, объявил:
Данглар, прошу вас.
одинаковое чувство. Они недоумевали, какая странная сила заставила их
всех собраться в этом доме, - и все же, как ни были некоторые из них
удивлены и даже обеспокоены тем, что находятся здесь, им бы не хотелось
здесь не быть.
ная и одинокая жизнь, его никому неведомое и почти сказочное богатство
должны были бы заставить мужчин быть осмотрительными, а женщинам прегра-
дить доступ в этот дом, где не было женщин, чтобы их принять. Однако
мужчины преступили законы осмотрительности, а женщины - правила прили-
чия: неодолимое любопытство, их подстрекавшее, превозмогло все.
мотря на свою развязность, - казались озабоченными тем, что сошлись в
доме этого человека, чьи цели были им непонятны, с другими людьми, кото-
рых они видели впервые.
Монте-Кристо, предлагает ей руку, а у Вильфора помутнел взор за очками в
золотой оправе, когда он почувствовал, как рука баронессы оперлась на
его руку.
новение всех этих людей уже представляло для наблюдателя огромный инте-
рес.
вальканти, и Шато-Рено, сидевшим между г-жой де Вильфор и Моррелем.
нуть все парижские привычки и утолить еще более любопытство гостей, не-
жели их аппетит. Им был предложен восточный пир, но такой, какими могли
быть только пиры арабских волшебниц.
попасть в европейский рог изобилия, громоздились пирамидами в китайских
вазах и японских чашах. Редкостные птицы в своем блестящем оперении, ис-
полинские рыбы, простертые на серебряных блюдах, все вина Архипелага,
Малой Азии и Южной Африки в дорогих сосудах, чьи причудливые формы, ка-
залось, делали их еще ароматнее, друг за другом, словно на пиру, какие
предлагал Апиций своим сотрапезникам, прошли перед Гастроном времен Ав-
густа и Тиверия, взорами этих парижан, считавших, что обед на десять че-
ловек, конечно, может обойтись в тысячу луидоров, но только при условии,
если, подобно Клеопатре, глотать жемчужины или же, подобно Лоренцо Меди-
чи, пить расплавленное золото.
самим собой.
степени благосостояния только излишество является необходимостью, точно
так же, как - дамы, конечно, согласятся, - на известной степени эк-
зальтации реален только идеал? Продолжим эту мысль. Что такое чудо? То,
чего мы не понимаем. Что всего желаннее? То, что недосягаемо. Итак, ви-
деть непостижимое, добывать недосягаемое - вот чему я посвятил свою
жизнь. Я достигаю этого двумя способами: деньгами и волей. Чтобы осу-
ществить свою прихоть, я проявляю такую же настойчивость, как, например,
вы, господин Данглар, - прокладывая железнодорожную линию; вы, господин
де Вильфор, - добиваясь для человека смертного приговора; вы, господин
Дебрэ, - умиротворяя какое-нибудь государство; вы, господин Шато-Рено, -
стараясь понравиться женщине; и вы, Моррель, - укрощая лошадь, которую
никто не может объездить. Вот, например, посмотрите на этих двух рыб:
одна родилась в пятидесяти лье от Санкт-Петербурга, а другая - в пяти
лье от Неаполя; разве не забавно соединить их на одном столе?
них, - отвечал Монте-Кристо, - а майор Кавальканти, итальянец, назовет
другую.
Фузаро, водились миноги таких размеров.
как Нерон, - cupitor impossibilium; [49] ведь вы тоже испытываете удо-
вольствие; эти рыбы, которые на самом деле, может быть, и хуже, чем
окунь или лосось, покажутся вам сейчас восхитительными, - и все потому,
что вам казалось невозможным их достать, а между тем - вот они.
ложена речными травами и камышом, а другая - тростником и озерными рас-
тениями; их поместили в специально устроенные фургоны; стерлядь прожила
так двенадцать дней, а минога восемь, и обе они были живехоньки, когда
попали в руки моего повара, который уморил одну в молоке, а другую в ви-
не. Вы не верите, Данглар?
своей натянутой улыбкой.
стерлядь и вторую миногу, знаете, те, что прибыли в других бочках и еще
живы.
них трепетала рыба, подобная той, которая была подана к столу.
то.
там ни говорили философы, хорошо быть богатым.
сообщает, что из Остии в Рим, при помощи нескольких смен рабов, которые
несли их на головах, пересылались рыбы из породы тех, которых он называ-
ет mulus; судя по его описанию, это дорада. Получить ее живой считалось
роскошью еще и потому, что зрелище ее смерти было очень занимательно;
засыпая, она несколько раз меняла свой цвет и, подобно испаряющейся ра-
дуге, проходила сквозь все оттенки спектра, после чего ее отправляли на
кухню. Эта агония входила в число ее достоинств. Если ее не видели жи-
вой, ею пренебрегали мертвой.
рез тысячу восемьсот лет после Лукулла, если не умеешь его превзойти?
ет больше всего, так это быстрота, с которой исполняются ваши приказа-
ния. Ведь правда, граф, что вы купили этот дом всего пять или шесть дней
тому назад?
если я не ошибаюсь, у него был другой вход, и двор был мощеный и пустой,
а сейчас это великолепная лужайка, обсаженная деревьями, которым на вид
сто лет.
ворота, выходившие на дорогу, и в день моего чудесного спасения, я пом-
ню, вы ввели меня в дом прямо с улицы.
вход, позволяющий мне сквозь ограду видеть Булонский лес.
шенно новый - это похоже на чудо. Это был очень старый дом, и даже очень
унылый. Я помню, моя мать поручила мне осмотреть его, когда маркиз де
Сен-Меран решил его продать, года два или три тому назад.
Прозоров Александр
Ковальчук Вера
Никитин Юрий
Андреев Николай
Глуховский Дмитрий
Шилова Юлия