да будет известно тем, кто этого не знает, - явление литературное и вместе с
тем следствие определенного общественного строя. Что же такое арго в
собственном смысле? Арго-это язык нищеты.
приведенному факту, что иногда является средством уменьшить его
значительность; нам могут сказать, что все ремесла, все профессии -к ним,
пожалуй, можно было бы добавить все ступени общественной иерархии и всякую
форму мышления - имеют свое арго. Торговец, который говорит: Монпелье
наличный, Марсель хорошего качества; биржевой маклер, говорящий: играю на
повышение, страховая премия, текущий счет; игрок, который говорит: хожу по
всем, пика бита; пристав на Нормандских островах, говорящий: съемщик, на
участок которого наложено запрещение, не может требовать урожая с этого
участка во время заявления наследственных прав на недвижимое имущество
отказчика; водевилист, заявляющий, пьесу освистали; актер, сказавший: я
провалился; философ, который сказал: тройственность явления; охотник,
говорящий: красная дичь, столовая дичь; френолог, сказавший: дружелюбие,
воинолюбие, тайнолюбие; пехотинец, именующий ружье кларнетом; кавалерист,
который называет своего коня индюшонком; учитель фехтования, говорящий:
терция, кварта, выпад; типограф, сказавший: набор на шпонах, - все они,
типограф, учитель фехтования, кавалерист, пехотинец, френолог, охотник,
философ, актер, водевилист, пристав, игрок, биржевой маклер, торговец,
говорят на арго. Живописец, который говорит: мой мазилка, нотариус, который
говорит: мой попрыгун, парикмахер, который говорит: мой подручный, сапожник,
который говорит: мой подпомощник, говорят на арго. В сущности, если угодно,
различные способы обозначать правую и левую стороны также принадлежат арго:
у матроса - штирборт и бакборт, у театрального декоратора - двор и сад, у
причетника - апостольская и евангельская. Есть арго модниц, как было арго
жеманниц. Особняк Рамбулье кое-где граничит с Двором чудес. Есть арго
герцогинь -свидетельством этого является фраза в любовной записочке одной
великосветской дамы и красавицы эпохи Реставрации: "Во всех этих сплетках вы
найдете тьможество оснований для того, чтобы мне вызволиться".
употребляющая цифру "26" вместо "Рим", grkztntgzyal вместо отправка и
abfxustgrnogrkzutu XI вместо герцог Моденский, говорит на арго.
Средневековые врачи, которые вместо морковь, редиска и репа говорили:
opoponach, perfroschinum, reptitalmus, dracatholicum angelorutn,
postmegorum, говорили на арго. Сахарозаводчик, почтенный предприниматель,
говорящий: сахарный песок, сахарная голова, клерованный, рафинад, жженка,
бастер, кусковой, пиленый, изъясняется на арго. Известное направление в
критике, двадцать лет назад утверждавшее: Половина Шекспира состоит из игры
слов и из каламбуров, говорило на арго. Поэт и художник, которые совершенно
верно определили бы г-на де Монморанси как "буржуа", если бы он ничего не
смыслил в стихах и статуях, выразились бы на арго. Академик-классик,
называющий цветы Флорой, плоды Помоной, море Нептуном, любовь огнем в крови,
красоту прелестями, лошадь скакуном, белую или трехцветную кокарду розой
Беллоны, треуголку треугольником Марса, - этот академик-классик говорит на
арго. У алгебры, медицины, ботаники свое арго. Язык, употребляемый на
кораблях, этот изумительный язык моряков, живописный, достигающий
совершенства, язык, на котором говорили Жан Бар, Дюкен, Сюффрен и Дюпере,
язык, сливающийся со свистом ветра в снастях, с ревом рупора, со стуком
абордажных топоров, с качкой, с ураганом, шквалом, залпами пушек, - это
настоящее арго, героическое и блестящее, которое перед пугливым арго нищеты
- то же, что лев перед шакалом.
является расширенным его толкованием, с которым далеко не все согласятся. Мы
же сохраним за этим словом его прежнее точное значение, ограниченное и
определенное, и отделим одно арго от другого. Настоящее арго, арго
чистейшее, если только эти два слова сочетаются, существующее с незапамятных
времен и представлявшее собой целое царство, есть, повторяем, не что иное,
как уродливый, пугливый, скрытый, предательский, ядовитый, жестокий,
двусмысленный, гнусный, глубоко укоренившийся роковой язык нищеты. У
последней черты всех унижений и всех несчастий существует крайняя, вопиющая
нищета, которая восстает и решается вступить в борьбу со всей совокупностью
благополучии и господствующих прав, - в борьбу страшную, где, применяя то
хитрость, то насилие, немощная и свирепая, она нападает на общественный
порядок, вонзаясь в него шипами порока или обрушиваясь дубиной преступления.
Для надобностей этой борьбы нищета изобрела язык битвы - арго.
даже обрывок некогда живого языка, обреченного на исчезновение, то есть
сохранить один из тех элементов, дурных или хороших, из которых слагается
или которыми осложняется цивилизация, - это значит расширить данные для
наблюдения над обществом, это значит послужить самой цивилизации. Умышленно
или неумышленно Плавт оказал ей эту услугу, заставив двух карфагенских
воинов говорить на финикийском языке; эту услугу оказал и Мольер, заставив
говорить стольких своих персонажей на левантинском языке и всевозможных
видах местных наречий. Здесь возражения снова оживают: "А, финикийский,
чудесно! Левантинский - в добрый час! Даже местные наречия, пожалуйста! Это
язык наций или провинций; но арго? Какая необходимость в арго? Зачем
вытаскивать на свет божий арго?"
провинция, заслуживает интереса, то есть нечто еще более достойное внимания
и изучения - это язык, на котором говорила нищета.
столетий не только какая-нибудь разновидность человеческой нищеты, но нищета
вообще, всяческая нищета.
общества, указывать на них для того, чтобы излечить, - это не та работа, где
можно выбирать. Историк нравов и идей облечен миссией не менее трудной, чем
историк событий. В распоряжении одного -поверхность цивилизации: он
наблюдает борьбу династий, рождения престолонаследников, бракосочетания
королей, битвы, законодательные собрания, крупных общественных деятелей,
революции - все, что совершается при свете дня вовне. Другому достаются ее
недра, ее глубь- он наблюдает народ, который работает, страдает и ждет,
угнетенную женщину, умирающего ребенка, глухую борьбу человека с человеком,
никому неведомые зверства, предрассудки, несправедливости, принимаемые как
должное, подземные толчки, отразившие закон, тайное перерождение душ, едва
различимое содрогание масс, голодающих, босяков, голяков, бездомных,
безродных, несчастных и опозоренных - все эти призраки, бродящие во тьме.
Ему надлежит нисходить туда с сердцем, исполненным милосердия и строгости,
до самых непроницаемых казематов, где вперемешку пресмыкаются тот, кто
истекает кровью, и тот, кто нападает, тот, кто плачет, и тот, кто
проклинает, тот, кто голодает, и тот, кто пожирает, тот, кто является
жертвою зла, и тот, кто его творит. Разве у историков сердец и душ меньше
обязанностей, чем у историков внешних событий? Разве Данте нужно было
сказать меньше, чем Макиавелли? Разве подземелья цивилизации, будучи столь
глубокими и мрачными, меньше значат, нежели надземная ее часть? Можно ли
хорошо знать горный кряж, если не знаешь скрытой в нем пещеры?
историков есть большое различие; на наш взгляд, его не существует. Нельзя
быть хорошим историком жизни народов, внешней, зримой, бросающейся в глаза,
открытой, если ты вместе с тем не являешься историком скрытой жизни его
недр; нельзя быть хорошим историком внутреннего бытия, если ты не сумеешь
стать каждый раз, когда в этом встретится необходимость, историком бытия
внешнего. История нравов и идей пронизывает историю событий и сама, в свою
очередь, пронизана ею. Это два порядка разных явлений, соответствующих один
другому, всегда взаимно подчиненных, а нередко и порождающих друг друга. Все
черты, которыми провидение отмечает лик нации, имеют свое загадочное, но
отчетливое соответствие в ее глубинах, и все содрогания этих глубин вызывают
изменения на поверхности. Подлинная история примешана ко всему, и потому
настоящий историк должен вмешиваться во все.
События -одно из них, идеи - другое.
какой-нибудь дурной поступок, переодевается. Там он напяливает на себя
маски-слова и лохмотья-метафоры. Так он становится страшен.
великий человеческий язык? Вот он готов выйти на сцену и подать реплику
преступлению, пригодный для всех постановок, которые имеются в репертуаре
зла. Он уже не идет, а ковыляет; он прихрамывает, опираясь на костыль Двора
чудес, - костыль, способный мгновенно превратиться в дубинку; он именуется
профессиональным нищим; он загримирован своими костюмерами - всеми этими
призраками; он то ползет по земле, то поднимается - двойственное движение
пресмыкающегося. Он может сыграть любую роль: подделыватель документов
сделал его косым, отравитель покрыл ярью-медянкой, поджигатель начернил
сажей, а убийца подрумянил кровью своих жертв.
люди, то можно услышать разговор тех, кто за дверями. Можно различить
вопросы и ответы. Можно расслышать, хотя и не понимая его смысла,
отвратительный говор, звучащий почти по-человечески, но более близкий к лаю,
чем к речи. Это-арго. Слова его уродливы и отмечены какой-то фантастической
животностью. Кажется, что слышишь говорящих гидр.
сумерки загадкой. Глубокую тьму источает несчастье, еще более глубокую -
преступление; эти две сплавленные тьмы составляют арго. Мрак вокруг, мрак в
поступках, мрак в голосах. Страшен этот язык-жаба; он мечется взад и вперед,
подскакивает, ползет, пускает слюну и отвратительно копошится в бесконечном
сером тумане, созданном из дождя, ночи, голода, порока, лжи,
несправедливости, наготы, удушья и зимы, -в тумане, заменяющем ясный полдень
отверженным.