Чтение 162–й страницы книги ~Американская трагедия~

неожиданнее и чем сильнее мы поразим присяжных кое-какими жизненными
фактами, тем легче добьемся, чтобы они сколько-нибудь здраво поняли, в чем
заключалась стоявшая перед вами задача. Но вы не очень беспокойтесь об
этом. Когда настанет время, вы просто отвечайте на вопросы, а остальное
предоставьте нам. Мы знаем, что делаем". И теперь Клайд продолжал:

- Видите ли, после встречи с мисс Х я больше не мог относиться к
Роберте, как прежде, и поэтому старался поменьше видеться с нею. Но, во
всяком случае, очень скоро после этого она... попала в беду... ну, и
тогда...

- Понятно. А когда примерно это случилось?

- В конце января.

- Ну, и что же? Когда это случилось, вы не почувствовали, что при таких
обстоятельствах ваш долг - жениться на ней?

- Но... нет, в тех условиях нет... то есть, я хочу сказать, если бы мне
удалось ее выручить.

- А почему, собственно, нет? И что значит "в тех условиях"?

- Видите ли... все было, как я вам говорил. Я больше не любил ее, и
ведь я не обещал ей жениться, - она это знала. Поэтому я думал, что будет
более или менее правильно, если я помогу ей от этого избавиться, а потом
скажу, что больше не люблю ее.

- А все-таки вы не сумели ей помочь?

- Нет, сэр. Но я старался.

- Вы обращались к аптекарю, который давал здесь показания?

- Да, сэр.

- И к кому-нибудь еще?

- Да, сэр, я обошел семь аптек, пока наконец достал хоть что-то.

- Но то, что вы достали, не помогло?

- Нет, сэр.

- Молодой торговец галантереей показал, что вы обращались к нему, -
было это?

- Да, сэр.

- И он указал вам какого-нибудь врача?

- Д-да... но... я не хотел бы называть его.

- Ладно, можете не называть. Но вы послали мисс Олден к врачу?

- Да, сэр.

- Она пошла одна или вы ее сопровождали?

- Я проводил ее... то есть только до дверей.

- Почему только до дверей?

- Потому что... мы обсудили это и решили - и она и я, - что так,
пожалуй, будет лучше. У меня тогда было мало денег. Я думал, что, может
быть, доктор поможет ей за меньшую плату, если она придет одна, а не
вдвоем со мной.

("Черт побери, а ведь он крадет мои громы и молнии! - подумал тут
Мейсон. - Он перехватил большую часть вопросов, которыми я рассчитывал
запутать Грифитса". - И он встревоженно выпрямился. Бэрлей, Редмонд, Эрл
Ньюком - все теперь ясно поняли замысел Джефсона.)

- Понятно. А может быть, дело было еще и в том, что вы боялись, как бы
о ваших с нею отношениях не прослышали ваш дядя или мисс X?

- О да, я... то есть мы оба думали и говорили об этом. Она понимала, в
каком я положении.

- Но о мисс Х речи не было?

- Нет, не было.

- Почему?

- Потому что... Я думал, что как раз тогда не следовало ей об этом
говорить. Она бы слишком расстроилась. Я хотел подождать, пока у нее все
уладится.

- А тогда сказать ей все и оставить ее, - вы это имеете в виду?

- Да... если бы я чувствовал, что не могу относиться к ней
по-старому... Да, сэр.

- Но не тогда, когда она была в таком положении?

- Нет, сэр, тогда нет. Но, видите ли, в то время я еще надеялся, что
помогу ей от этого избавиться.

- Понятно. И ее положение не повлияло на ваше отношение к ней? Не
вызвало у вас желания отказаться от мисс Х и жениться на мисс Олден и
таким образом все исправить?

- Нет, сэр... тогда нет... то есть не в тот раз.

- Что значит "не в тот раз"?

- То есть я стал думать об этом позже, как я вам говорил... но не
тогда... Это было после... когда мы поехали к Адирондакским горам.

- А почему не тогда?

- Я уже сказал, почему. Я совсем потерял голову из-за мисс Х и больше
ни о чем не мог думать.

- Вы даже тогда не могли изменить свое отношение к мисс Олден?

- Нет, сэр. Мне было очень жаль ее, но я не мог иначе.

- Понятно. Ну, пока оставим это. Потом я еще вернусь к этому вопросу.
Сейчас я хотел бы, чтобы вы, если можете, постарались объяснить присяжным,
что же именно так привлекло вас в мисс X, отчего она вам нравилась
настолько больше мисс Олден? Что именно, какие особенности ее поведения,
внешности, характера или положения в обществе до такой степени вас
прельщали? Вы-то сами это понимаете?

И Белнеп и Джефсон на разные лады и по разным психологическим,
юридическим и личным причинам не раз прежде задавали Клайду этот вопрос и
получали самые разные ответы. Вначале он вообще не хотел говорить о
Сондре, опасаясь, что любые его слова будут подхвачены и повторены на суде
и в газетах с упоминанием ее имени. Потом, поскольку все газеты
замалчивали ее настоящее имя, стало ясно, что ей не угрожает публичный
скандал, и тогда он позволил себе говорить о ней несколько свободнее. Но
здесь, на суде, он снова стал осторожен и замкнут.

- Ну, это трудно объяснить... По-моему, она красавица, гораздо красивее
Роберты. Но не только в этом дело. Она совсем не такая, как все, кого я
знал раньше... гораздо самостоятельнее... и все с таким вниманием
относились ко всему, что она делала и говорила. Мне кажется, она знает
гораздо больше, чем все мои прежние знакомые. И она ужасно хорошо
одевается и очень богата, и принадлежит к лучшему обществу, и газеты часто
пишут о ней и помещают ее портреты. Когда я ее не видел, я каждый день
читал о ней в газетах, и мне казалось, что она все время со мной. И потом,
она очень смелая, не такая простая и доверчивая, как мисс Олден... сперва
я даже не мог поверить, что она стала мною интересоваться. А под конец я
больше ни о ком и ни о чем не мог думать, и о Роберте тоже. Я просто не
мог, - ведь мисс Х все время была передо мной.

- Да, на мой взгляд, вы поистине были влюблены, прямо
загипнотизированы, - ввернул Джефсон в виде обобщения, уголком глаза
наблюдая за присяжными. - Типичная картина помешательства от любви, -
яснее, по-моему, некуда.

Но и публика и присяжные выслушали его замечание с неподвижными,
каменными лицами.

И сразу после этого пришлось окунуться в быстрые, мутные воды
предполагаемого злостного умысла, ибо все остальное было лишь вступлением.

- Итак, Клайд, что же случилось потом? Расскажите нам подробно все, что
помните. Ничего не смягчайте, не старайтесь казаться ни лучше, ни хуже,
чем вы были на самом деле. Она мертва - и вы тоже умрете, если эти
двенадцать джентльменов под конец придут к такому решению. (От этих слов
точно ледяной холод пронизал и Клайда и всех, кто находился в зале суда.)
Но ради вашего же душевного спокойствия вам лучше говорить правду. (Тут
Джефсон подумал о Мейсоне: пусть попробует отбить такой удар!)

- Да, сэр, - просто сказал Клайд.

- Стало быть, она попала в беду, и вы не сумели ей помочь. Ну, а потом?
Что вы тогда сделали? Как поступили? Да, кстати, какое жалованье вы
получали в то время?

- Двадцать пять долларов в неделю, - признался Клайд.

- Других источников дохода не имели?

- Простите, я не понял.

- Были у вас тогда какие-либо другие источники откуда вы могли бы так
или иначе достать денег?

- Нет, сэр.

- Сколько вам стоила комната?

- Семь долларов в неделю.

- А стол?

- Долларов пять-шесть.

- Были еще какие-нибудь расходы?

- Да, сэр: на одежду и на стирку.

- Должно быть, вам приходилось также участвовать в расходах, связанных
со всякими светскими развлечениями?

- Протестую, это наводящий вопрос! - выкрикнул Мейсон.

- Протест принят, - заявил судья Оберуолцер.

- Можете вы припомнить еще какие-нибудь расходы?

- Да, на трамвай, на поездки по железной дороге. И потом - я должен был
вносить свою долю, когда участвовал во всяких развлечениях.

- Вот именно! - в ярости крикнул Мейсон. - Я считаю, что хватит вам
подсказывать этому попугаю!

- А я считаю, что почтеннейшему прокурору незачем путаться не в свое
дело, - фыркнул Джефсон, отбиваясь и за себя и за Клайда. Ему хотелось
сломить страх Клайда перед Мейсоном. - Я допрашиваю подсудимого, а что
касается попугаев, то мы за последнее время видели их тут сколько угодно,
и натасканы они были, как самые отъявленные школьные зубрилы.

- Это злостная клевета! - завопил Мейсон. - Я протестую и требую
извинения!

- Ваша честь, извинение должно быть принесено мне и моему подзащитному,
и оно будет быстро получено, если только ваша честь соизволит объявить
перерыв на несколько минут. - И, решительно подступив к Мейсону, Джефсон