Чтение 162–й страницы книги ~Графиня Де Монсоро~

было спрятаться за камнями, пока Орильи пойдет стучать в дверь, как
вдруг Орильи, позабыв о разнице в положении, схватил его за руку.

- В чем дело, сударь? - спросил удивленный принц.

- Идемте, монсеньер, идемте, - сказал Орильи.

- Но почему?

- Разве вы не видите? Там, слева, что-то светится. Идемте, монсеньер,
идемте.

- И верно, я вижу какую-то искорку среди тех камней.

- Это фитиль мушкета или аркебузы, монсеньер.

- А! - произнес герцог. - Кто же, черт побери, может там прятаться?

- Кто-нибудь из друзей или слуг Бюсси. Удалимся, сделаем крюк и
вернемся с другой стороны. Слуга поднимет тревогу, и мы увидим, как
Бюсси вылезет из окна.

- И верно, твоя правда, - сказал герцог. - Пойдем. Они перешли через
улицу, направляясь туда, где были привязаны их лошади.

- Уходят, - сказал слуга.

- Да, - сказал Монсоро. - Ты узнал их?

- Я почти уверен, что это принц и Орильи.

- Так оно и есть. Но сейчас я удостоверюсь в этом окончательно.

- Что вы собираетесь делать, монсеньер?

- Пошли!

Тем временем герцог и Орильи свернули в улицу Сент-Катрин с
намерением проехать вдоль садов и возвратиться обратно по бульвару
Бастилии.

Монсоро вошел в дом и приказал заложить карету.

Случилось то, что и предвидел герцог.

Услышав шум, который произвел Монсоро, Бюсси встревожился: свет снова
погас, окно открылось, лестницу опустили, и Бюсси, к своему великому
сожалению, был вынужден бежать, как Ромео, но, в отличие от Ромео, он не
увидел первого луча занимающегося дня и не услышал пения жаворонка.

В ту минуту, когда он ступил на землю и Диана сбросила ему лестницу,
из-за угла Бастилии появились герцог и Орильи.

Они еще успели заметить прямо перед окном Дианы какую-то тень, словно
висящую между небом и землей, но почти в то же мгновение тень эта
исчезла за углом улицы Сен-Поль.

- Сударь, - уговаривал графа де Монсоро слуга, - мы поднимем на ноги
весь дом.

- Что из того? - отвечал взбешенный Монсоро. - Кажется, я тут хозяин
и имею полное право делать у себя в доме то, что собирался сделать
господин герцог Анжуйский.

Карета была подана. Монсоро послал за двумя слугами, которые жили на
улице Турнель, и когда эти люди, со времени его ранения всюду его
сопровождавшие, пришли и заняли свои места на подножках, экипаж тронулся
в путь. Две крепкие лошади бежали рысью и меньше чем через четверть часа
доставили графа к дверям Анжуйского дворца.

Герцог и Орильи возвратились так недавно, что даже кони их не были
еще расседланы.

Монсоро, имевший право являться к принцу без приглашения, показался
на пороге как раз в тот момент, когда принц, швырнув свою фетровую шляпу
на кресло, протягивал ноги в сапогах камердинеру.

Лакей, шедший на несколько шагов впереди Монсоро, объявил о прибытии
господина главного ловчего.

Даже если бы молния ударила в окна комнаты, принц не был бы потрясен
больше, чем при этом известии.

- Господин де Монсоро! - вскричал он, охваченный беспокойством, о
котором свидетельствовали и его бледность, и его взволнованный тон.

- Да, монсеньер, я самый, - сказал граф, успокаивая или, скорее,
пытаясь успокоить, бушевавшую в его жилах кровь.

Усилие, которое он над собой делал, было столь жестоким, что граф
почувствовал, как ноги под ним подогнулись, и упал в кресло возле
дверей.

- Но, - сказал герцог, - вы убьете себя, дорогой друг. Вы уже сейчас
такой бледный, что, сдается, вот-вот лишитесь чувств.

- О нет, монсеньер! Сейчас я должен сообщить вашему высочеству
слишком важные известия. Быть может, потом я и впрямь упаду в обморок,
это вероятно.

- Так говорите же, дорогой граф, - сказал Франсуа в полном смятении.

- Но не в присутствии слуг, я полагаю? - сказал Монсоро.

Герцог отослал всех, даже Орильи. Они остались наедине.

- Ваше высочество откуда-то возвратились? - спросил Монсоро.

- Как видите, граф.

- Это весьма неосторожно со стороны вашего высочества - ходить среди
ночи по улицам.

- Кто вам сказал, что я ходил по улицам?

- Проклятие! Эта пыль на ваших сапогах, монсеньер...

- Господин де Монсоро, - ответил принц тоном, в котором нельзя было
ошибиться, - разве у вас есть и другая должность, кроме должности
главного ловчего?

- Должность соглядатая? Да, монсеньер. В наши дни все этим
занимаются, одни больше, другие меньше, ну и я - как все.

- И что же вам приносит эта должность?

- Знание того, что происходит.

- Любопытно, - произнес принц, подвигаясь поближе к звонку, чтобы
иметь возможность вызвать слуг.

- Весьма любопытно, - сказал Монсоро.

- Ну, что ж, сообщите мне то, что хотели.

- Я за тем и пришел.

- Вы позволите мне тоже сесть?

- Не надо иронизировать, монсеньер, над столь смиренным и верным
другом, как я, который, невзирая на поздний час и свое болезненное
состояние, явился сюда для того, чтобы оказать вам важную услугу. Если я
и сел, монсеньер, то, клянусь честью, лишь потому, что ноги меня не
держат.

- Услугу? - переспросил герцог. - Услугу?

- Да.

- Так говорите же!

- Монсеньер, я явился к вашему высочеству по поручению одного
могущественного лица.

- Короля?

- Нет, монсеньера герцога де Гиза.

- А, - сказал принц, - по поручению герцога де Гиза, это другое дело.
Подойдите ко мне и говорите тише.

Глава 42

О ТОМ, КАК ГЕРЦОГ АНЖУЙСКИЙ ПОСТАВИЛ СВОЮ ПОДПИСЬ, И О ТОМ, ЧТО ОН СКАЗАЛ ПОСЛЕ ЭТОГО

Некоторое время герцог Анжуйский и Монсоро молчали. Затем герцог
прервал молчание.

- Ну, господин граф, - спросил он, - что же господа де Гизы поручили
вам сообщить мне?

- Очень многое, монсеньер.

- Значит, вы получили от них письмо?

- О! Нет. После странного исчезновения мэтра Николя Давида господа де
Гизы больше не посылают писем.

- В таком случае, вы сами побывали в армии?

- Нет, монсеньер, это они приехали в Париж.

- Господа де Гизы в Париже? - воскликнул герцог.

- Да, монсеньер.

- И я их не видел!

- Они слитком осторожны, чтобы подвергать опасности себя, а также и
ваше высочество.

- И меня даже не известили!

- Почему же нет, монсеньер? Как раз этим я сейчас и занимаюсь.

- А что они собираются здесь делать?

- Но ведь они, монсеньер, явились на встречу, которую вы им сами
назначили.

- Я! Я назначил им встречу?

- Разумеется. В тот самый день, когда ваше высочество были
арестованы, вы получили письмо от господ де Гизов и через мое посредство
ответили им, слово в слово, что они должны быть в Париже с тридцать
первого мая до второго июня. Сегодня тридцать первое мая. Если вы забыли
господ де Гизов, то господа де Гизы, как видите, вас не забыли,
монсеньер.

Франсуа побелел.

С того дня произошло столько событий, что он упустил из виду это
свидание, несмотря на всю его важность.

- Верно, - сказал он, - но между мною и господами де Гизами больше не
существует тех отношений, которые существовали тогда.

- Если это так, монсеньер, - сказал граф, - вам лучше предупредить
их, ибо мне кажется, что у них на этот счет совсем иное мнение.

- То есть?

- Вы, быть может, полагаете, что развязались с ними, монсеньер, по
они продолжают считать себя связанными с вами.

- Это западня, любезный граф, приманка, на которую такой человек, как
я, во второй раз не попадется.

- А где же монсеньер попался в первый раз?

- Как где я попался?! Да в Лувре, клянусь смертью Христовой!

- Разве это было по вине господ де Гизов?

- Я не утверждаю, - проворчал герцог, - я не утверждаю, я только