беседе, но никто из них не должен тебя видеть.
чтобы Клаус побеседовал с ними возле дощатой кладовой, где у вас хранится
инструмент. А в этой кладовой окажется кто-нибудь и услышит весь этот
разговор. Что тогда?
самое вредное в тебе, самое опасное - что ты не хочешь бояться, ну,
попросту трусить.
только собой рискуешь, но и мной и всеми, кто входит в твою группу. И как
бы ты там героически ни погиб, твоя смерть по отношению ко всем нам будет
предательством. Потому что тебя убьют не как немца, а как советского
боевика-разведчика и ты всех нас потянешь за собой. Понял? Кстати, учти:
Бригитту тогда тоже повесят. Повесят из-за какой-нибудь дурацкой
оплошности, вроде этой... - Вайс передразнил: - "Побеседую". А если один
из четырех спасенных немцев вздумает потом покаяться и предаст своего
спасителя?
что не извлек уроков из священного писания, я тоже влипнуть могу.
твое место. Ты знаешь, как это непросто. Пока это произойдет, многие наши
люди, гораздо более стоящие, чем мы с тобой, погибнут. И мы с тобой будем
виноваты в их гибели.
красиво. Хочется играть видную, самостоятельную, благородную роль, хочется
делать историю, чтобы последующие поколения не имели права сказать про
каждого из нас: "То было ничтожество". Или еще хуже...
задумался. - Ладно, - твердо сказал он, - теперь как в шашки: на три хода
вперед все буду продумывать.
освобожденными немцами и о своих впечатлениях от этой беседы.
подходит Хениг.
Демонстративно отказываясь участвовать в казни советских военнопленных, он
рассчитывал, что его поддержат другие солдаты, но этого, увы, не
случилось. Он винил в этом себя: значит, недостаточно активно вел
антифашистскую пропаганду в батальоне, и поэтому его поступок не вызвал
того эффекта, на который он рассчитывал.
Хенига.
И обстоятельно объяснил Зубову, какое поручение Клаус, будто бы от своего
имени, должен дать Хенигу.
но Вайс не стал расспрашивать о ней Генриха. И Генрих, в свою очередь, не
счел нужным поделиться с Вайсом своими впечатлениями об этой встрече.
Генрих Шварцкопф положил копии довольно ценных документов.
произвел на него Хениг.
группа противника. По-видимому, он отказался казнить военнопленных не по
политическим мотивам, а из чисто гуманных побуждений.
перестал пить: даже в ресторане, окруженный эсэсовскими офицерами, наливал
в свой бокал только минеральную воду.
Генрих с уничтожающей надменностью уставился шутнику в глаза и так зловеще
осведомился, не адресована ли эта шутка одновременно и фюреру, который
являет собой высший образец воздержания, не пьет ничего, кроме минеральной
воды, что лицо эсэсовца стало серым и он долго извинялся перед Генрихом,
испуганно заглядывая в его неумолимо строгие глаза.
допытывался у Генриха, в чем тот видит цель жизни, а Генрих настойчиво
выспрашивал об этом Вайса. И если раньше Генрих гневно обличал мерзостные
повадки берлинских правящих кругов, то теперь, когда Вайс пытался
рассказывать о нравах старших офицеров абвера, Генрих обрывал его,
утверждая, что рейх не рай, а государство, которое открыто провозгласило
насилие своей политической доктриной. И те, кому поручено осуществлять
политику рейха, должны обладать крепкими нервами и такой же мускулатурой.
Что касается морали и нравственности, то безнравственно применять эти
понятия к людям, которые освобождают жизненное пространство для
установления на нем нового порядка.
метаморфозе, которая произошла с его приятелем. С каждым днем Вайс
проникался все большим уважением к нему. Генрих стал необыкновенно
осторожен, не хотел откровенничать даже с ним, с Вайсом. В Генрихе теперь
ощущалось нечто совсем иное, он стал целеустремленным, собранным. Исчезло
дряблое, колеблющееся, мучающееся существо, которое совсем недавно
называли Генрихом Шварцкопфом.
него, поглощенный "особо секретным поручением Берлина", как он сказал.
устроил ему встречу с советским разведчиком. Генрих объяснил, что
располагает весьма важными сведениями и считает возможным передать их не
через кого-либо из посредников, а только в руки советскому разведчику.
подходящее для этого место.
раскрываться? Не стоит все же рисковать.
не умел и тут же похвастал: - А я недавно речугу двинул перед отрядом
тодтовцев - не хуже самого фюрера. - Признался: - Правда, по бумажке.
Сплошные цитаты. Но снайперски в стиль попал. Воодушевил всех до полного
обалдения.
советской разведки, связанным с немецкой антифашистской группой, а также
пароль, отзыв.
жаркая, на пляжи высыпали только немецкие солдаты. Самые пожилые из них
терпеливо сидели с удочками.
пятнами мазута.
досаду, чем удивление. Кивнув, он осведомился безразличным тоном:
рядом с Генрихом.
побыть наедине с самим собой.
пуговицу на его кителе, потом застегнул ту же пуговицу у себя на груди,
объяснил значительно:
Сертаков Виталий
Доставалов Александр
Белов Вольф
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Корнев Павел