Чтение 163–й страницы книги ~Посмотри в глаза чудовищ~

- Я знаю, - сказал я. - Спасибо, Билл.

- Слушайте, Ник,- он вдруг уставился на бутылку.- Мы здесь сидим
уже целый час! Такими темпами мы не обойдем Париж и за месяц!

- Да,- сказал я грустно. - Вы правы. Надо двигаться дальше.
Ребята, мы идем:

- Идем, - согласно кивнули Габриэль и Виктор Платонович.

- Гарсон,- подозвал я официанта, как следует расплатился, вернул
ему целый и невредимый стакан, а потом, показав на спящего в неудобной
позе "хвоста", добавил сверх суммы три стофранковые бумажки: - Будьте
так любезны, отвезите этого месье в ближайший бордель.

- В бордель?! - восхитился он.

- Совершенно верно. В грязный, дешевый, с дурной репутацией
бордель.

- Да, месье! Я знаю такой!

- Я не сомневаюсь, гарсон! Действуйте!

- Слушаюсь!

И мы, четверо в ряд, покинули гостеприимное кафе "Клозери де
Лила", не расписавшись на стене, но ничуть об этом не сожалея.
"Ролс-Ройс" пополз следом, бесшумный, как летящая сова.

Странно: разговор мой с Атсоном так зацепил меня, что я очнулся от
размышлений, лишь увидя перед собой белоснежную скатерть. Мы вчетвером
сидели на полукруглом диване с высокой, выше голов, спинкой. Два
официанта во фраках сервировали стол с такой скоростью и точностью,
что казалось - перед тобой не живые люди, а рабочие с конвейера в
чаплинском фильме:

Меню, переплетенное в темную тисненую кожу и оттого толстое, как
подарочное издание "Майн Кампф", лежало на краю стола, и Атсон смотрел
на него со сложным выражением. Потом он хлопнул себя по лбу и вскинул
руку, подзывая телохранителя.

- Стив,- сказал он,- бегом в машину - и принесите-ка тот синий
пакет:

Меж тем рядом с очередной бутылью "Смирновской" возник высокий
прозрачный кувшин, полный томатным соком.

Виктор Платонович предался воспоминаниям о том, как ребенком гулял
с бонной в Люксембургском саду и как его тетешкал на коленях один
русский политэмигрант, раскосый и картавый - и добрый-предобрый:
Габриэль же рассказывал ему, как в ранней юности ни за что ни про что
убил араба, ничего при этом не испытал, вышел сухим из воды, но с тех
пор чувствует себя постоянно виноватым перед всеми угнетенными
нациями. Именно потому он и пошел в Иностранный легион: ты меня
понимаешь? Нет, ты меня понимаешь?..

Тем временем Стив принес пакет. Атсон прищурился.

- Не все друзья вас забыли, Ник, - пакет он держал в поднятой
руке, словно бы надеясь заставить меня поплясать. - Лет пять или шесть
тому в Голливуде меня опять же затащили на премьеру - правда, это была
солидная лента со стрельбой, мордобоем и бабами. Потом был банкет, и
Шон Коннери познакомил меня с англичанином, который и сочинил этот
фильм. То есть сочинил книжку.

Мы разговорились про старые года, стали припоминать всякие чудные
случаи...

И вдруг оказалось, что толкуем мы об одном и том же человеке.
Ясное дело, о ком. Где вас искать, он представления не имел, вот и
попросил меня передать при случае...

Я разорвал пакет. Ян Флеминг, "Живешь только дважды". И надпись на
титульном листе: "Нику Великолепному, без которого не появился бы на
свет агент 007". И росчерк...

- Спасибо, Билл, - сказал я. - Жаль, что нет с нами самого Яна.
Настоящий был солдат. Он умер в шестьдесят четвертом.

- Помянем всех, кого с нами нет, - сказал Атсон. - Мне везло в
жизни на людей.

- Мне тоже, - сказал я. - Царствие им небесное.

Мы вчетвером помянули ушедших, потом без перерыва выпили за живых.

Негромко заиграл оркестр, и певица в черном обтягивающем платье
хриплым голосом начала повествовать, как она ни о чем не жалеет.

- Вот дьявол, - сказал Атсон, завернул рукав дешевого пиджачка и
посмотрел на циферблат "Картье". - Пора, Ник, скоро начнется...

- Господа, - я поднялся. - Не обращайте на наш уход ни малейшего
внимания - духом мы с вами, но тела должны перейти в другое место.
Поэтому, милейший

Виктор Платонович и любезнейший Габриэль, guljaem придется за
четверых.

Надеюсь, вас никто здесь не обидит, - я выразительно поглядел на
официанта.

Мы обнялись и облобызались с нашими спутниками, словно прощались
навсегда

- да ведь навсегда и прощались.

В недрах необъятного "роллс-ройса" нас ожидали строгие вечерние
костюмы, для сохранности натянутые на манекены. Можно было переодеться
прямо в салоне, не испытывая особенных неудобств.

- Ну, Марти, - сказал Атсон водителю, - довольно ты ползал
сегодня, как беременная бегемотиха. Гони-ка в "Олимпию"! Мисс Дитрих
открывает сегодня европейские гастроли!

Когда огни за стеклами начали сливаться в сплошные сияющие линии,
я вдруг с ужасом увидел себя в зеркале: худощавого хлыща двадцати семи
лет. Меньше, чем было тогда, на пароходе "Кэт оф Чешир". И когда
Марлен увидит меня...

Это было невозможно. Это было невозможнее, чем если бы у Юла
Бриннера зацепился кольт.

- Билл, - сказал я. - Некуда спешить. Что у вас там в баре?

11.

Он побежден, какая польза в том?

Александр Пушкин

- Говори, Яков Вилимович:

Это не укладывалось в голове. Он смотрел и все видел сам, но в
голове это не укладывалось:

Брюс, спотыкаясь, монотонно рассказывал, что буквально через
полчаса после того, как Николай Степанович уехал в Москву, на дачный
поселок свалилось полсотни омоновцев. Они окружили недострой и через
мегафон потребовали всем выходить с поднятыми руками, а первое дело -
Сереге Каину:

Никто не думал, что Каин - выйдет. Никто за ним не доглядел:

Но он вышел - с поднятыми руками.

Выстрел был один, но Каину снесло полчерепа:

И тогда взбесилось его войско. Это было как конвульсии