В кузовах - индейцы Толлмена и фермеры. Гарви показалось, что в одном
грузовике он разглядел Джорджа Кристофера. Грузовики ревели, преследуя
убегающего врага. Но на перекрестке за вершиной холма им пришлось
остановиться. Настала очередь защитников Твердыни развертываться цепью,
нащупывать слабые места в обороне противника, сметать его со своего пути.
желтоватый оттенок, он сделался смертельным для любого человека, не
имеющего противогаза. Местная, еще не погибшая живность, глядела в ужасе
на людей, медленно передвигающихся на четвереньках или ползком на животе.
Некоторые из людей еще не выпускали из рук своих смертельных металлических
жал. Движения людей становились все более вялыми. Большинство, казалось,
впало в спячку, и лишь некоторые продолжали двигаться. Они ползли, словно
змеи, и за ними оставались красные полосы. Они корчились - будто
извивались по-гадючьи - и медленно ползли к реке. Рыбы в реке необычайно
быстро метались, а затем внезапно замирали, и их, растопыривших плавники,
уносило течением.
тишина.
Гарви обернулся к Марии.
чтобы увидеть ее лицо, но Гарви знал, что она улыбается как идиотка.
покинуть долину, но от шоссе лучше держаться подальше. Придется добираться
до Твердыни по покрытой грязью проселочной дороге. Гарви выжал сцепление и
осторожно повел машину вперед. В свете фар дорога казалась гладкой, следов
колес других машин видно не было. Слева круто уходящий вниз склон, и Гарви
знал, что вездеход глубоко погрузился в слой грязи. И не заметишь, как
скатишься в пропасть. Это пугало - погибнуть после того, как битва
закончилась. Но все же: это лишь плохая дорога, он немало перевидал их на
своем веку. Она - не затаивший злобу враг.
погнать вездеход на полную скорость. Никогда еще с такой полнотой не
ощущалось это - он остался в живых. Машина обогнула гору, переехала холм,
за которым начиналась прямая дорога, ведущая к поместью сенатора
Джеллисона. И Гарви дал себе полную волю, не взирая на колеи и рытвины,
погнал машину на опасной скорости. Вездеход подпрыгивал, будто разделял
радость, охватившую его и Марию.
что если он позволит думать об этом и думать о том, что ему пришлось
видеть, то никогда уже не сможет радоваться, что если он не справится с
собой, то в будущем его ждет одно - бесконечная тоска. Там, в долине, где
произошла битва, остались люди, сотни людей, всех возрастов, мужчины,
женщины, девушки, юноши. Они ползли, легкие их сожжены газом, они ползли,
оставляя за собой полосы крови, и эти полосы были хорошо видны в бинокль,
ползли, пока милосердная тьма не легла над долиной. Они, пережившие конец
света, умирали, умерли.
мгновение все четыре колеса зависли в воздухе. Мчаться на такой скорости -
глупость, но тут Гарви ничего не мог поделать.
войн!
чтобы в нем жить. Смерть попрана смертью, Гарви Рэнделл жив, а враг
разбит.
могу припомнить, именно такая. Глупое слово. Герой. Черт побери, ты
герой... героиня? В гораздо большей степени, чем я. Если б не ты, я бы
удрал, сломя голову. Но из-за тебя не удрал. Тут все дело в... сексе?
Мужчина не может удирать, когда на него смотрит женщина. Чего это я
разболтался? Почему ты молчишь?
смеясь, Мария. - Ты не удрал, и я не удрала, и теперь все будет хорошо...
- Она засмеялась снова, но на этот раз ее смех звучал как-то чуточку
странно. - А теперь, мой друг, пора нам получить традиционную,
полагающуюся нам награду. Сразу же, как приедем, отправляйся к Маурин. Ты
заслужил ее.
вернется и...
концов мне тоже полагается награда. Так что Джорджа предоставь мне.
каменному дому сенатора. Они вошли в дом. Дом был заполнен людьми. Эл
Харди скалился в улыбке, как дурачок, и что-то пил - хотя, похоже и не
спиртное. Его хлопали по плечу. Дан Форрестер, уставший до предела,
ушедший в себя и несчастный. К нему не приставали. Его превозносили, его
благодарили. И не мешали ему пребывать в том настроении, в каком ему
угодно. Хочет - пусть веселится, хочет - пусть тоскует. Волшебники вольны
вести себя так, как им нравится.
заняты погоней. А может быть, они сами спасаются бегством, все еще не
поняв, что никто их не преследует. Победители слишком вымотались, чтобы
задумываться - где отсутствующие. Гарви разыскал Маурин, подошел к ней.
Они не ощутили страсти друг к другу - лишь бесконечную нежность. Они
взялись за руки, словно дети.
прекратились. Люди падали в кресла и засыпали. Некоторые находили в себе
силы уйти домой. Гарви уже ничего не ощущал. Ему нужно было лишь одно -
отдохнуть, поспать, забыть обо всем случившимся сегодня. Ему приходилось
видеть подобное прежде, во Вьетнаме, так происходило с солдатами,
вернувшимися с патрулирования. Но на своей собственной шкуре он такое
ощутил впервые. Все силы иссякли, полная эмоциональная опустошенность, ты
не чувствуешь себя несчастным, и еще способен на какие-то действия, на
короткие моменты - чтобы добраться до кровати. Гарви устал, как никогда в
жизни.
снилось, было как въяве и перемешалось с тем, что действительно произошло
за последние несколько дней. И воспоминания обесцвечивались, ослабевали,
как обесцвечивается и ослабевает то, что увидел во сне. Осталось лишь одно
слово: победа!
Он понятия не имел, как оказался здесь. Вероятно, он беседовал с Маурин и
просто упал на пол. Все было возможно.
пищи. Гарви смаковал это: звуки, запахи, ощущения того, что он - жив.
Серые облака за окном казались ему чем-то бесконечно сложным, он
рассматривал их в деталях, облака ярко светились, сверкали, как лучи
солнечного света. Памятные подарки и призы, развешанные по стенам,
представляли собой настоящее чудо, их хотелось разглядывать, изучать.
Каждое мгновение жизни - бесценно. И бесценно то, что несет с собой
понимание того, что ты жив.
голоден. Он встал и увидел, что гостиная похожа на поле битвы. Люди лежали
там, где их свалила усталость. Некоторые продержались, чтобы расстелить
одеяла - и отключились. Гарви набросил свое одеяло на Стива Кокса, который
свернулся калачиком от холода. И вышел из комнаты - туда, откуда плыли
запахи завтрака.
смотрела, не веря. Ей было страшно встать с кровати. Может быть, этот
яркий солнечный - лишь сон, а ей хотелось, чтобы этот сон продолжался.
Наконец Маурин убедила себя, что не спит. Это ей не снится. Солнце светило
в окно - желтое, теплое и яркое. Судя по высоте, уже больше часа. Маурин
откинула одеяло и ощутила на себе солнечное тепло.
Лукин Евгений
Конюшевский Владислав
Херберт Фрэнк
Прозоров Александр
Андреев Николай
Журавлев Владимир